В жарких объятиях - Мишель Синклер

Нежно обняв Рейлинд, Креван осторожно прижался к ее губам в ласковом поцелуе, намереваясь тут же отстраниться. Но когда руки Рейлинд обвили его шею, ее язык тут же этим воспользовался, прильнув к его языку. Остатки решимости куда-то улетучились, и они продолжили ласкать и дразнить друг друга. Креван целовал Рейлинд страстно и медленно, желая, чтобы она ощутила отчаяние и жгучее желание, которые в нем пробуждала, и одновременно поняла, что теперь ситуацию взял под контроль он.

Наслаждение было таким острым, что Рейлинд застонала. Креван так долго сопротивлялся, что она уже утратила надежду. Девушка смирилась с тем, что, возможно, ошибалась и на самом деле он ничего к ней не испытывает. Но давление его губ на ее рот было настойчивым, убедительным и не вызывало сомнений: Креван хотел ее так же сильно, как и она его. Что-то первобытное и одновременно очень женское в самой глубине ее естества побудило ее прижаться к нему всем телом, и Рейлинд почувствовала, что он дрожит.

Холодный воздух коснулся ее разгоряченного лица, и глаза девушки широко распахнулись. Она больше не была в объятиях Кревана. Рейлинд пыталась удержаться на ногах, пока к ней медленно возвращалась способность воспринимать происходящее. Она понимала, что сама виновата в столь неожиданной развязке. Она действовала совершенно бездумно, ею руководила страсть. Ее тело жаждало испытать те же ощущения, что и рот. Это произошло совершенно непроизвольно. И все же это каким-то образом причинило Кревану боль.

— Я… Прости. Я только хотела доказать, что ты и я…

— Пусть это тебя не беспокоит, — перебил ее Креван. Он слегка пожал плечами, пытаясь сделать вид, будто их объятия ничего особенного собой не представляли. — Ты только начинаешь себя познавать, и в желании целовать мужчин нет ничего необычного. Но… э-э… тебе не стоит делать это со мной. Все считают, что ты принадлежишь моему брату.

— Осталось всего три недели.

«Три бесконечные недели», — подумал Креван и провел рукой по волосам, запустив пальцы в свою густую шевелюру.

— Как бы то ни было, с меня довольно практики, так что тебе придется найти кого-нибудь другого и забавляться с ним.

Рейлинд судорожно сглотнула, отказываясь понимать то, что говорил Креван. Неужели он намекает на то, что она всего лишь хочет, чтобы ее целовали, и ради этого готова броситься на шею первому встречному? И что означает это его «тебе придется найти кого-нибудь другого и забавляться с ним»? Разве Креван не понимает, что ее знакомили с множеством мужчин, с большинством из которых она знакомиться не хотела? Но только он заставил ее сердце учащенно биться, только в его присутствии ее кожа покрывалась мурашками. Он был тем, о ком Рейлинд думала перед тем, как заснуть, и тем, о ком вспоминала, едва открыв глаза. И судя по тому, как Креван ее только что целовал, Рейлинд не могла поверить в то, что он не испытывает к ней таких же чувств.

— Я тебе не верю. То, что только что произошло, доказывает, что тебя ко мне влечет.

Креван сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Да. Меня к тебе влечет. Да и кто мог бы перед тобой устоять? Но этот ни к чему не обязывающий флирт необходимо прекратить, потому что вы, миледи, к большему не готовы.

«Не готова! — фыркнула про себя Рейлинд. — Это ты, Креван Мак-Тирни, постоянно убегаешь от меня».

— Мне кажется, что я готова.

— В самом деле? Но большее — это серьезные отношения. Большее — это брак. А чтобы все это случилось, необходимо упорно трудиться. Однако ты избегаешь всего, что требует усилий или не может быть сделано кем-то вместо тебя. Это означает, что мы друг другу не подходим.

Его оценка стала для Рейлинд тяжелым ударом, но она также не могла не согласиться с ее справедливостью. Это было невероятно больно, но этого и добивался Креван: он хотел причинить ей боль. Вовсе не ее методы управления людьми стояли за хрупким желанием Кревана отдалиться от Рейлинд не только физически, но и эмоционально. И хотя это было трудно себе представить, она знала только одно чувство, которое могло заставить Кревана отказаться от того, что он так сильно желал. Этим чувством был страх. Не за себя. За нее.

— Посмотри на меня, — тихо приказала ему Рейлинд.

И когда ей наконец удалось встретиться с ним взглядом, она увидела неистовое желание, запечатленное в каждой черточке его лица. Она также увидела самообладание и дисциплину, которые держали это желание в узде и напомнили ей о том, что с этим человеком она всегда будет в безопасности.

— Ты можешь припомнить хотя бы один случай, когда я не была уверена в себе или в том, чего я хочу?

Креван сглотнул. У Рейлинд было много недостатков, но нерешительность к их числу не относилась. И ему это нравилось. Колебания, порожденные сомнениями в собственных силах, делали человека легкой жертвой манипуляторов.

— Не могу.

Продолжая смотреть Кревану в глаза, Рейлинд двинулась к нему и вновь остановилась на расстоянии вытянутой руки.

— До встречи с тобой я никогда не хотела, чтобы кто-либо целовал меня или прикасался ко мне. Мне вообще не нравилось мужское общество.

Креван стиснул зубы и цинично прищурился.

— Если ты не забыла, всего несколько дней назад ты бегала за моим братом…

Рейлинд вскинула руку, оборвав его фразу.

— Я не бегала за твоим братом. Если я чего-то и хотела от него… то… я не знаю, как это объяснить… я хотела набраться опыта! Откуда мне было знать, что он понятия не имеет о том, как надо целовать женщину? Я подумала, что если кому и известно о том, как надо целоваться, то только одному из братьев Мак-Тирни. К тому же Крейг уезжал. Он не был мне нужен. До тебя мне вообще не был нужен ни один мужчина.

— Рейлинд, — произнес Креван терпеливым тоном, которым разговаривают с детьми, и, протянув руки, взял ее за плечи, — ты только что узнала, что это такое — кого-то хотеть.

Рейлинд облизнула пересохшие губы, отметив про себя его осунувшееся лицо, стиснутые губы и застывший взгляд. Креван одновременно был прав и ошибался. Он не желал понять, что, несмотря на всю ее неопытность, Рейлинд толкало к нему не просто желание приятно провести время с мужчиной, который умеет хорошо целоваться, а нечто гораздо более мощное и редкое.

Подняв руки, она накрыла ладонями пальцы Кревана, надеясь, что это удержит его, не позволив снова от нее отстраниться.

— Из всех людей, которых я когда-либо встречала, твое мнение для меня наиболее важное. Да, я ценю его даже выше, чем суждение отца. Я очень люблю своего отца, но он меня балует и даже ограждает от правды. А ты, — Рейлинд помолчала, моргая и пытаясь сдержать наворачивающиеся на глаза слезы, — ты всегда был честен со мной, хотя только за последние несколько дней я поняла, какой это бесценный дар. Прошу тебя, умоляю тебя, не обращайся со мной как с ребенком! Перестань меня опекать и оберегать. Я хочу понять свои чувства, но когда ты меня отталкиваешь, я только еще сильнее запутываюсь.