Мой сводный американец - Мэри Ройс

— На каком глазу? — уже более ровно звучит мелодичный голос. Не понимая о чем она, хмурю брови. — У тебя ресничка упала, — аккуратно дотрагивается до моей щеки, цепляя ее на палец, и демонстрирует мне, — загадывай желание.

— Я предоставляю это право тебе.

На ее прекрасном лице расцветает слабая улыбка. Да, это всего лишь детская забава, но видеть Мию такой беззаботной — лучшая из наград. Она сжимает руки в кулаки и зажмуривает глаза, словно проговаривая что-то про себя. Волшебная девочка.

— Что загадала? — хрипло интересуюсь и тут же прочищаю горло.

— Если скажу, не сбудется.

— Ну же, Мия, расскажи. — Сильнее прижимаю мелкую к себе, сгорая от любопытства. — Я хочу знать.

Все тело отзывается на ее близость. Дыхание сбивается, в то время как пульс, кажется, грохочет в ушах. Сладкая пытка.

— Хочу вспомнить о тебе…

— Что? — шокированно переспрашиваю. Я действительно не ожидал такого ответа. Тело, что буквально секунду назад горело, застывает, будто скованное льдом.

— Хочу вспомнить о тебе, — увереннее повторяет она, от смущения прикусывая нижнюю губу.

А потом происходит нечто уж совсем из ряда вон выходящее. Ну, по крайней мере, я не рассчитывал на это здесь. Мия сама приникает к моим губам. Совсем робко, но я не вмешиваюсь. С ума схожу, но позволяю ей проявить инициативу. Тонкие пальцы впиваются в шею, когда она углубляет поцелуй, вырывая у меня гортанный стон. Я подхватываю ее, одним рывком усаживая на выступ в стене.

— Ведьма, — вставляю между поцелуев, блуждая руками по желанному телу. Она буквально тает, дрожит и поддается, как глина в умелых руках гончара, и я готов завыть от этого крышесносного ощущения. Черт возьми. Она создана для меня. — Ты хочешь этого?

Прижимаемся лбами. Я сгребаю в кулак ее волосы на затылке и дергаю назад, чтобы видеть малейшую реакцию на раскрасневшемся лице. Мия облизывается, стыдливо пряча свои волшебные глаза.

— Да, — кивает спустя мгновение.

Не отрывая от нее взгляда, начинаю расстегивать пуговицы на мокром платье. Проклятье, это не так-то просто. Мелкие бусинки ужасно раздражают, не поддаваясь мне.

— Не торопись, — смущенно просит девчонка, и я останавливаюсь.

Кожу буквально покалывает от распирающего желания. Тяжелое дыхание сушит горло, пока я наблюдаю за тем, как изящные пальчики Мии с небывалой ловкостью скользят по чертовым пуговицам. Закончив, она вновь опускает глаза и скромно складывает руки на острых коленках. Ее покладистость сбивает с толку и одновременно распаляет еще больше. Сердце отчаянно перекачивает разгоряченную кровь, когда я касаюсь тыльной стороной ладони обнаженного участка груди и веду вниз по поблескивающей от влаги шелковистой коже. От одного только вида хочется зарычать. Как же она прекрасна! Я так сильно желаю ее, что даже малейшее промедление грозит мне удушьем. Будь я проклят! Хочу стереть к черту все запреты, лишь бы была моей. Однако я не в праве и думать об этом. Только здесь и сейчас мозг послан в задницу. И мне плевать на все. Приникаю губами к трепещущей ямке на шее и теряю голову. Слишком сладко. Слишком хорошо. Язык обжигает терпкость девичьего тела. В ушах гудит, и я одним движением раздвигаю ее ноги шире и проскальзываю в пьянящую глубину.

Глава 36

Мия

Обратная дорога кажется вечностью, пока я отчаянно пытаюсь осмыслить произошедшее. Безусловно, меня взбесил поступок Тома. После того случая в бассейне он вновь заставил меня испытать дичайший страх. И я не сомневалась, что при первой же возможности придушу засранца. Но жестоко ошиблась. Эмоции нахлынули с такой силой, что я сама набросилась на сводного брата. И все. Больше я себе не принадлежала. Сорвалась в бездну темно-карих глаз, позволив американцу изучить губами каждый сокровенный уголок моего тела.

Стыдно ли мне? Очень. Но в тоже время я не испытывала ничего прекраснее в этой жизни.

Вот только стоило нам покинуть грот, как волшебная сказка развеялась, словно пепел на ветру.

И пусть мне ужасно не хочется думать о неизбежных проблемах, но ничего не выходит.

Рой назойливых мыслей с космической скоростью преследует меня, вновь и вновь будоража спутанное сознание.

Сколько бы ни пыталась, я никак не могу избавиться от поселившейся в душе тревоги. И в итоге зарабатываю головную боль, которая теперь не отступает ни на минуту.

Дотягиваюсь рукой до центральной консоли и начинаю переключать радиостанции в поисках музыки по настроению. Мне просто необходимо заглушить весь этот шум в голове. А еще совершенно некстати Томас тоже погрузился в молчание, что только усиливает мою растерянность.

Буквально ощущаю, как сгущается напряжение в воздухе, становясь просто невыносимым и с каждой секундой вызывая какую-то раздражающую тревогу в душе.

Поднимаю взгляд на Томаса, а перед глазами снова вспыхивают разноцветные картинки нашей близости. Порочной. Неправильной. В тот же миг по коже разлетаются миллионы искорок смущения, провоцируя румянец на щеках.

Господи, неужели так теперь будет каждый раз, когда я посмотрю на сводного братца? Стоит только позволить воспоминаниям взять верх над разумом, и я вновь испытываю ужасную неловкость.

Словно опьяненная дикой страстью, в тот момент я хотела его больше всего на свете. В той пещере он был необходим мне как глоток свежего воздуха. И я дышала им. Как и он мной. Глупые создания. Сами не ведаем, что творим. Но остановиться теперь равносильно катастрофе. Ведь от одной только мысли, что Томми разделяет мои чувства, внутри все переворачивается.

До сладкой боли закусываю распухшую губу. Так же, как это делал американец. Он целовал меня до дрожи в коленях, кусал до ярких вспышек в глазах. Томас отчаянно желал меня. Всю, целиком. И самое страшное, что мне это нравилось. Более того, я желала его не меньше. Мы такие чужие и близкие одновременно. Но какое будущее нас ждет?

Неизвестность пугает, затягивая в воронку развернувшегося в душе хаоса. Ведь доверившись ему, я отдала часть себя, и почему-то мне хочется наивно верить, что он поступил так же.

Тяжко вздыхаю. Через два дня должны вернуться родители. Два дня… Время словно