Мой сводный американец - Мэри Ройс

Мия

— Доброе утро, — говорит Томми, прерывая молчание.

А потом приподнимается на локте, протягивает ко мне руку и, аккуратно подцепив выбившуюся прядь волос, убирает ее за ухо.

Всего один жест, и я становлюсь похожа на шизофреника. Внезапное беспокойство моментально заполняет сознание, гася всю мою решительность на начальном этапе. А еще я ловлю себя на том, что буквально тону во взгляде золотисто-карих глаз, которые все это время внимательно рассматривают меня.

— Доброе, — смущенно шепчу я и ерзаю на месте, не в силах выдержать лавину эмоций.

Пока он спал, мне было как-то легче совладать с собой. Но стоило ему приблизиться и одарить меня самоуверенной улыбкой — все, мое спокойствие в то же мгновение исчезает, как не бывало.

— Скажи, — растерянно закусываю губу, стыдливо потупив глаза, будто провинившаяся школьница, — что дальше, Томми? — сглатываю, начиная нервно заламывать пальцы. — Что теперь будет?

— Ну, для начала неплохо бы позавтракать. Согласна? — ободряюще произносит он, накрывая мою руку ладонью и слегка сжимая ее. На меня моментально обрушивается ложное чувство облегчения, пока я вновь не встречаюсь с ним взглядом. И уже в следующую секунду мне хочется исчезнуть из-под прицела его горящих глаз.

— Яичница подойдет?

— Мне бы хватило и тебя, но от еды я тоже не откажусь. — Том явно наслаждается тем, как вгоняет меня в краску, даже не прикоснувшись. — А после завтрака я бы хотел отвезти тебя в одно место.

— Звучит интригующе, — пытаюсь улыбнуться, но, наверное, выглядит это не очень естественно.

— Мия? В чем дело? — На место его легкости приходит тревожное выражение лица.

Немного помявшись, я все же задаю волнующий меня вопрос.

— Томми… то, что произошло… вчера. Ты ведь понимаешь, что это неправильно?

Придвинувшись ближе, он испытующе смотрит на меня.

— Что неправильно, Мия?

Боже. Ну уж нет. Он не услышит этого.

— Мы с тобой. Все это не правильно и… так странно. Я даже не знаю, как себя теперь вести рядом с тобой. Боже, не нужно было… — обреченно выдыхаю и зарываюсь лицом в ладони. Чувствую, что за проявленное легкомыслие вскоре мне воздастся сполна.

— Мия, — ощущаю на бедре тепло его руки, забравшейся под покрывало, и тут же напрягаюсь, — я обещаю, что ты не пожалеешь об этой ночи.

— А что, если я уже начинаю жалеть? — Выглядываю из-за ладоней, неохотно опуская их. Нужно встречать невзгоды лицом к лицу, прятками уже ничего не исправить.

Том еще несколько секунд буравит меня нечитаемым взглядом, но тут и гадать не нужно, ни капли не сомневаюсь, что он недоволен моими словами. Вижу это по его напряженным плечам.

— Не начинаешь. —

В одно мгновение оказываюсь лежащей под ним, а мое ухо опаляет горячее дыхание.

— Ты не жалеешь, Мия, ты просто слишком много думаешь. А это совершенно разные вещи. —

Том медленно ведет носом вниз, через скулы, прежде чем снова прервать сгустившуюся тишину. — Я понимаю, что ты не помнишь меня. Но главное, что я помню и знаю правду.

— И в чем же заключается твоя правда? — с придыханием спрашиваю я, завороженная его волнительной близостью.

— В тебе, — шепчет он томным голосом и касается губами моей шеи, — в нас.

Скорость сердцебиения моментом достигает критических показателей. Потому что с каждым требовательным поцелуем, что обжигает вплоть до нервных окончаний, я позволяю себе все больше растворяться в близости сводного брата.

После легкого завтрака в компании Тома, который, кстати, проходит вполне себе мирно, я отправляюсь в душ. Хотя бы там я надеюсь привести мечущиеся мысли в порядок. Вот только даже стоя под струями воды, не могу прекратить накручивать себя. Потому что назойливое беспокойство о том, что нас ждет дальше, не собирается покидать мою голову. И сколько бы я не пыталась успокаивать свои расшалившиеся нервы, ни черта не выходит.

В черном бархате ночи все выглядело иначе, тогда действовал закон «Живем один раз», но с первыми лучами солнца романтическая сказка обернулась реальностью, где нет места нашим отношениям. Нет места нашей близости, которая что-то изменила во мне. Том будто щелкнул невидимым тумблером, и теперь меня начинают беспокоить воспоминания, а точнее их отсутствие. Мой внутренний мир снова перевернулся. Но почему, вопреки надоедливым мыслям, в которых голос матери твердит, что это аморально, случившиеся мне кажется до абсурда правильным? Может, потому что в тот момент я совсем не думала о том, что скажут другие? Да. Тогда я была абсолютно свободной. Наверное, глупо отрицать, что эта ночь все не изменила. Изменила. Вот только на этот раз это был мой выбор. Ну, практически мой.

Как же мне хочется перемотать время назад и узнать всю правду. Неужели мама мне лгала? Понятия не имею. Верю ли я Томасу? Не знаю. Но, по крайней мере, я склонна это делать. Потому что сегодняшние прикосновения сводного брата рассыпались по коже алмазной пудрой дежавю. И теперь я хочу вспомнить, что именно связывало нас раньше. Ведь наперекор всему что-то внутри меня тянется к американцу как к родному. Будто во мне все эти годы спала маленькая искорка, из которой он смог пробудить дикое пламя. Да, мы знакомы от силы неделю, но странное ощущение, что я давно уже его знаю, не просто не покидает меня, оно разрастается с бешеной скоростью. И теперь слова Тома о нашем прошлом мне не кажутся бредом. Теперь мне просто необходимо понять, что же тогда произошло. Однако предчувствие неприятностей вынуждает меня отложить эту мысль на потом. Сейчас не время. Хочется позволить себе еще немного побыть в этом странно приятном состоянии, ведь скоро вернутся родители. Проклятье, я ужасная дочь. Но ведь можно мне хоть разочек не думать о последствиях? Один день. Только один день. И я обещаю, что потом поразмыслю об этом. А пока я не желаю рушить идиллию, что возникла сегодня между нами. Идиллию, которая позволяет мне чувствовать себя нужной. Важной. Никогда раньше не испытывала подобного. И я солгу себе, если скажу, что мне это не нравится. А может, все же стоит оставаться реалисткой и первым делом поговорить с Томом?

Конечно,