Только вперед! - Денис Старый

— Вот гляжу я на тебя, никак не уразумею, — раздался знакомый звонкий голосок. Из-за большого кресла вышла карлица Авдотья Буженинова. — Казалось, что лик твой испорченный. Но шрам тебя ещё более привлекает.

— И я рад видеть тебя, красавица, — сказал я. — Слышал я, что невеста ты знатная. А ещё что замуж скоро пойдёшь.

— Имеющий уши, да услышит! На войне тебе уши не отрезали? — спросила девушка и смешно стала подпрыгивать вверх, будто бы стараясь рассмотреть целостность моих ушей. — Нет, на месте. Значит слушать можешь.

Приятная она особа. А ещё было видно, что очень умная и хитрая. Все знали, что Авдотья может нашептать государыне так, что порой может в этом деле и дать фору самому ночному императорскому соколу — герцогу Бирону.

— Небось, гадаешь, с чего вызвали тебя? — спросила Авдотья.

Конечно же, она знала. Может и не все, но догадывалась. Не начинала бы этот разговор. По всему видно, что Авдотья — особа, не лишенная самолюбия. Ей нравиться быть всезнайкой.

— Уваж, красавица, поведай! С чего меня призвали? — попросил я.

Авдотья усмехнулась.

— Не ведаешь ты, пригажун, сколь многие дружбу со мной свести желают. А только не выходит у них ничего. А вот ты мне как приглянулся, так и всё готова рассказать, — сказала Авдотья.

Я ждал рассказа. Девушка тянула паузу. Потом усмехнулась и решила всё же мне поведать новости.

Она говорила, а я понимал, что упустил момент. Мне нужно было досконально знать, где находятся мои враги. Как-то я успокоился. А ведь есть такой товарищ — Василий Никитич Татищев.

— Выкупился Васька. Аж пятьдесят тысяч рублей дал и выкупился. И всё бы ничего. Только вчера был он у государыни. И поведал такое о тебе… — говорила карлица.

А вот это может стать для меня проблемой. Василий Татищев добился аудиенции у государыни и лично ей рассказал о несметных сокровищах, которые я скрываю от императрицы и державы. И это могло быть главной причиной почему я тут. Очень ревниво императрица относится к возможным добычам драгоценных металлов. Знаю я сколько уже раз проверяли Демидова на этот счет.

И как этот паразит, Татищев, прознал, что в Миассе найдено золото, и что сейчас там уже идёт его добыча? Видимо, я несколько недооценил Татищева. Скорее всего, в общине Кондратия Лапы течёт. Кто-то сообщил мою тайну.

— Полагаешь, что это всё? — усмехнулась Авдотья. — Тут же, как прознали, что ты в Петербурге, нашлись те, которые рассказали о твоей дуэли с родственником государыни. Ну зачем тебе сдался тот Салтыков? Ну промолчал бы, коли он дурнем повёл себя.

Чинно, будто бы являлся графом, подошёл лакей. Он вполне приветливо посмотрел в сторону карлицы. Но снова нацепил невозмутимость и даже какую-то надменность, когда взгляд слуги остановился на мне.

— Проследуйте со мной, господин Норов, — сказал лакей.

Собравшись с мыслями, я пошёл. Поводов меня даже казнить было более чем предостаточно.

Глава 18

На меня повесили всех убитых, за исключением жертв мировой войны.

Аль Капоне

Петербург

2 сентября 1735 года

В комнате, куда меня привели, сидел потрёпанный, будто бы только что проснулся, Бирон. Тут же был и Андрей Иванович Ушаков. Не сказать, что этот выглядел намного свежее. Шальной взгляд и словно смотрит на меня, а как-будто и мимо.

— Бах! — у окна прозвучал выстрел.

Ушаков вздрогнул, Бирон чуть сдержал зевок. Облачко сгоревшего пороха ворвалось в комнату.

— Попала! — радостно сообщила императрица, отставляя в сторону ружьё.

Подумалось, что это очень хорошо, что она не промахнулась. Всем известно, что любой свой промах императрица очень бурно переживает. И не стоит попадаться под горячую руку.

— Пришёл? Негодник! — сказала государыня, между тем не таким уж и злобным голосом.

Было видно, что она хотела быть строгой, но настроение у матушки было замечательным. Может быть, здесь дело не столько в удачном выстреле? Что-то герцог приуныл. Он уставший и погрустневший, государыня счастливая и словно бы все болезни из неё выветрились. Стоило догадаться, в связи с чем у женщины такая радость.

Между тем Бирон смотрел на меня с укоризной. Да неужто он ночью отрабатывал, чтобы к утру гнев государыни в отношении меня прошёл? Если это так, то продажа и подарок немалого количества добрых коней герцогу выглядят как очень удачное вложение. Такие подвиги совершает фаворит, изматывается, бедненький! Попробуй угоди такой большой женщине, да еще и привередливой саможержце.

— Ведаешь ли ты, Александр Лукич, что сокрытие руды золотой — великое преступление в нашей державе? — строго спросила государыня.

Вот так… Это серьезнее, чем дуэль с Салтыковым.

— Ведаю, Ваше Величество, — нарочито спокойно отвечал я.

— Так отчего же скрыл? Держава наша ведёт войну с великим ворогом, на флот не хватает серебра, кабы изнова его построить, ибо флот Петра захирел. А ты золото скрываешь? — начинала накручивать себя государыня.

Очень хотелось ответить, что если бы при дворе меньше кутили и гуляли, то хватало бы на всё. И если бы Бирон меньше денег тратил на коней, так хватало бы ещё на большее.

Хотя герцога я бы в этом особо не упрекал. У него уже три конезаводческих завода. Того и гляди, скоро в русскую армию начнут поступать добрые кони и в превеликом количестве. По крайней мере, фаворит об этом говорит, как о своей цели.

— Я ничего не скрывал, Ваше Величество. Предположения о том, что в Миассе может быть золото, у меня были. Там за подаренные вами деньги я и купил землю. Только расстояние велико, как бы знать, что там происходит. Ждал по осени вестей, — спокойно отвечал я.

— А я о чём тебе, матушка, говорил? — неуклюже заступился за меня Бирон. — Ну с чего же господину Норову скрывать. Все же знают, сколь ты щедра.

— Что в случаях таких происходит, ведаешь? — спросила императрица, грозно посмотрев на Бирона, показывая тому, что не стоит вмешиваться.

— Земли державными становятся, — уверенно ответил я.

Конечно же, этот вопрос я прорабатывал.

Ну где же моё золото? Если об этом стало известно уже императрице, то хоть сколько-то должны были намыть. Нет, немного мне досталось. Чуть больше двадцати килограммов один из общинников привёз в усадьбу к отцу.

Немного? А не обнаглел ли я? Уже