Завтрашний взрыв - Иван Алексеев

Вскоре девушка миновала участок, на котором толпа была неподвижна, прижатая к стене быстрым движением тех, кто находился с краю. Точно так же течет река, которая образует стрежень на одном берегу своей излучины и заводь — на другом. Пройдя по головам эту своеобразную заводь из человеческих тел, Анюта попала в движущуюся часть толпы и после очередного прыжка свалилась на землю. Ей посчастливилось сохранить вертикальное положение, и, словно щепка, подхваченная потоком, она понеслась к берегу реки Неглинки.

А пожар разгорался все сильнее, пожирая те небольшие участки, которые еще минуту назад не были охвачены пламенем. Нестерпимый жар и удушливый дым убивали людей даже на большом расстоянии от огня. Спасения не было нигде. Двадцать пять лондонских купцов, затворившись вместе с чадами и домочадцами в новехоньком, лишь месяц назад выстроенном каменном доме с толстенными стенами, погибли все до единого. Русла рек были забиты телами живых и мертвых, многие мосты рухнули под тяжестью облепивших их людей. Лишь один Кремль пока несокрушимо стоял среди этого ада под пристальными взглядами изготовившихся к решительному броску ордынских всадников.

Те, кому посчастливилось попасть внутрь Кремля, благодарили Бога за спасение в церквях и соборах или разбредались по укромным уголкам, инстинктивно стремясь отделиться от толпы, в которой они только что едва не погибли в кошмарной давке. Некоторые пытались проникнуть во дворцы и прочие казенные помещения, но крепкие караулы из хмурых и решительных стрельцов пресекали подобные попытки на корню. Так или иначе, толпа, проникшая в Кремль, быстро рассеялась. Поэтому когда Разик, стоявший перед строем караула, охранявшего арку ворот, увидел стремительно и решительно приближающуюся к ним большую группу людей, он без колебаний отдал приказ «К бою!». Качнулись стволы взятых с плеча на руку мушкетов и пищалей, черные зрачки дул уставились на приближающегося вероятного противника.

Псырь проник в Кремль в первых рядах беженцев, когда в воротах и на прилегающих улицах не было той жуткой давки, возникшей через пару часов, а большинство людей еще не помышляли о бегстве и пытались тушить разгоравшийся пожар. Идя быстрым шагом в не очень плотной толпе, Псырь старался держаться самого края улицы и постоянно озирался пугливо. Ему казалось, что все окружающие чуют исходящий от него запах и вот-вот, догадавшись, чем это пахнет, набросятся на него и растерзают на месте. Небольшой медный кувшин, который Псырь получил вчера вечером от Ахмеда, содержал тягучую маслянистую жидкость темно-коричневого цвета с непривычным резким запахом. Эту жидкость следовало выплеснуть на стену или на забор в указанном месте и бросить в образовавшуюся под стеной лужу зажженный огнивом фитиль.

Псырь, не раз бывавший в Москве, довольно легко нашел улицу недалеко от Китай-города, на которой ему было приказано совершить поджог. Затаившись под длинным глухим забором, он лежал и ждал, когда раздадутся пушечные залпы. Заслышав раскатистый грохот, Псырь проворно вскочил на ноги, принялся отвинчивать пробку с кувшина. Руки его тряслись, и он, открыв наконец кувшин, уронил пробку и пролил немного жидкости себе на портки. Все же совладав с волнением, Псырь плеснул зажигательную смесь на стену, дождался, пока она стечет ручейком вниз, бросил кувшин в лужу под стеной, достал огниво и запалил промасленный фитиль. Отойдя подальше от стены, он присел, вытянул руку, как учил турецкий инструктор, и положил горящий фитиль в самое начало коричневого ручейка. Тот сразу запылал странным синеватым пламенем. Пламя быстро побежало к стене. По дороге оно лизнуло горлышко кувшина, и тот взорвался с громким хлопком, подпрыгнув на сажень от земли. Не ожидавший такого эффекта Псырь втянул голову в плечи и бросился бежать вдоль по улице. А за его спиной уже пылал ярким пламенем сухой сосновый забор.

Отбежав уже довольно далеко, Псырь вдруг с удивлением обнаружил, что все еще ощущает запах этой самой жидкости. Остановившись, он принюхался, оглядел себя и обнаружил на портках большое масляное пятно. Ощутив нешуточный страх, что этот запах выдаст в нем поджигателя, Псырь хотел было забиться в какой-нибудь угол и переждать опасность, но вспомнил, что основная опасность, по словам хозяев, будет исходить от пожара, и вновь зашагал, как было велено, в Кремль. Там, как уверяли хозяева, можно будет спастись от огня. К тому же в Кремле ему предстояло выполнить основное задание и ожидать возле распахнутых кремлевских ворот торжественного прибытия несметных войск новых повелителей Руси.

Вскоре Псырь убедился, что никто из спешащих вслед за ним людей не обращает внимания ни на какой запах, и успокоился. Он крепче прижал к боку холщовую сумку с запрятанной в ней бомбой и кинжалом и перешел с шага на бег, стремясь быстрее достигнуть уже маячивших впереди кремлевских ворот.

Очутившись в Кремле, Псырь повернул направо, обогнул башню и пошел вдоль стены. Там, невдалеке от ворот, напротив небольшой церквушки, было место сбора турецко-ордынских агентов. Возле стены прямо на каменной мостовой, в стороне от других беженцев, расположившихся на мягкой травке, сидел человек в одежде небогатого купца. На его поясе висел кинжал с характерным набалдашником на рукояти. Псырь с опаской покосился на шагавший мимо отряд стрельцов и достал из холщовой сумки свой кинжал. Вернее, он высунул только рукоятку, так чтобы ее мог видеть сидевший на мостовой человек. Тот еле заметно кивнул головой, и Псырь, облегченно вздохнув, опустился на камни рядом с ним. Вдвоем с сообщником Псырь почувствовал себя более уверенно. Впрочем, вдвоем они оставались недолго. Поодиночке и группами стали подходить другие засланцы, сделавшие свое подлое дело в посадах и теперь сосредотачивающиеся, согласно приказу своих хозяев, в Кремле для решающего удара в спину его защитникам. Они предъявляли в качестве опознавательного знака свои кинжалы и садились рядом друг с другом, сбиваясь в плотную стаю.

Часа через три солнце, почти достигшее зенита, съело тень, падавшую от стены, и принялось припекать расположившихся на мостовой диверсантов. Впрочем, сильный жар исходил не столько от солнца, сколько от пылавшего как костер огромного деревянного города, подожженного этими самыми диверсантами. В рядах будущих ханских наместников в подвластной орде России возник чуть слышный ропот, вызванный нетерпением. Им надоело сидеть на одном месте, хотелось поскорее покончить с Кремлем, впустив в него своих новых хозяев. Но тут к достойным продолжателям дела Иуды подошел человек, при появлении которого ропот мгновенно стих. Он пришел не от ворот, в которых теснилась огромная толпа, а с другой стороны. По-видимому, он уже долго был в Кремле и внимательно наблюдал за происходящим. Облик вновь пришедшего был весьма характерным. Шапка с собольей опушкой, бархатный малиновый кафтан, красная рубаха, шелковый кушак, за который были небрежно заткнуты чекан с серебряной рукоятью и пара пистолей, сабля в отделанных мелким жемчугом ножнах, шелковые шаровары, дорогие сафьяновые сапоги на золоченых каблуках, а главное — высокомерная улыбка на красивом открытом лице, одновременно напоминавшая оскал опасного хищника. При первом же взгляде на этого человека любому становилось ясно, что перед ним — лихой молодец, с которым лучше не связываться.

— Ну что, соколики, заскучали, изжарились? — насмешливым властным голосом обратился молодец к стае. — Так пора уж выпить за здоровье повелителя!

С этими словами он достал из-за пазухи фляжку, на пробке которой был точно такой же набалдашник, как и на имеющихся у всех кинжалах. Неспешно отвинтив пробку, молодец действительно сделал из фляжки пару глотков, закрыл, убрал за пазуху. Разумеется, те, к кому обращена была его речь, мгновенно вспомнили, что турецкие инструкторы велели им поступить в подчинение начальника, который явится к ним в Кремле и предъявит особый предмет с тем же знаком, что и на их кинжалах.

— Всем встать, следовать за мной! Без строя, но плечом к плечу, чтобы чужие к нам не затесались! — вполголоса скомандовал новоявленный начальник и решительно зашагал к воротам.

Не доходя до арки, вход в которую перекрывал сильный караул, выстроенный в три шеренги, предводитель турецких наймитов дал знак своей шайке остановиться и взобрался на дворцовое крылечко, выходившее как раз на площадь перед Серпуховскими воротами. Но он не стал ломиться в наглухо закрытую дубовую дверь, а, сняв шапку и зажав ее в кулаке, повернулся к народу, все еще мечущемуся по площади в разнообразных направлениях, и вскричал громовым голосом:

— Люди русские! Православные! По приказу жестокому, отданному подлыми боярами, ворота, через которые вы только что спаслись, закрыты! А за теми воротами остались наши братья и сестры! Они погибнут в дыму и пламени, взывая к вам с мольбой о помощи! Князьям и боярам, заботящимся лишь о своем благополучии, нет дела до простого люда! Они не хотят делиться своими богатствами, награбленными у нас с вами! А ведь заплати они хану дань, он не пришел бы с огнем и мечом на землю русскую! Так давайте же распахнем ворота, заплатим выкуп из казны боярской и спасем нашу землю, родных и близких, от сего нашествия! Те, на ком из всех богатств есть один лишь крест православный, айда за мной, к воротам, русских людей спасать, с ордой о выкупе договариваться!!! — Любимец Буслам-паши с размаху бросил оземь свою шапку с собольей опушкой и вполголоса скомандовал сообщникам идти к арке.