Король должен умереть - Леонид Сиротин

Циклоп пока отдыхает на койке. Но рано или поздно он поправится. И придет за вами. У него много друзей, и в следующий раз он будет осторожнее. Это проблема, которую я могу решить для вас раз и навсегда.

— Тиндагол, — неожиданно отчетливо проговорил третий.

Все посмотрели на него. Третий молчал, сидел, наклонив голову набок с полуоткрытым ртом.

— Да, земляк, — мягко сказал Гавейн. — Я тоже с Тиндагола. Та еще дыра, так?

— Не отвлекайся, — Бедуир наклонился вперед, опираясь единственной рукой на стол. — Как ты можешь решить проблему с Циклопом? И что за это попросишь?

Гавейн усмехнулся, двумя руками взъерошил рыжую шевелюру.

— Как могу, так и буду решать, — он подмигнул Бедуиру. — И не попрошу ничего, кроме того, о чем уже сказал. Мне нужны люди в бригаду, такие, чтобы не сбежали, как только в джунглях зарычит псевдотигр. Вы, похоже, из таких.

Заревела сирена, предупреждая о скором начале рабочей смены. Охранники в черных комбинезонах двинулись между столами, держа шоковые хлысты наготове. Повстанцы поднялись. Ян, выругавшись, вздернул на ноги третьего, который послушно остался стоять рядом.

— Мы договорились? — спросил Гавейн.

— Давно хотел посмотреть на здешние джунгли, — сказал Бедуир и пошел к выходу.

Ян двинулся следом, толкая перед собой молчуна с цифрами 12-462 на спине. Гавейн, ухмыляясь, пошел на раздачу за дополнительной пайкой. Его бригада выходила за стену через час. Он успеет поесть и еще по дороге забежать в госпиталь. На пять минут, передать кое-что дежурному медбрату.

Наутро в двенадцатом бараке освободилась койка Циклопа. Бывший сержант Алого Корпуса ночью умер от эмболии, так и не придя в сознание. Гавейн, проходя мимо Бедуира на прогулке, на секунду приложил два пальца к виску, отдавая шутовской салют.

В следующий выход в джунгли бригада рыжего пополнилась тремя новичками.

— Мне было непросто получить эти мемозаписи, — сказал король. — Никто из них не хотел вспоминать Гаргаунт.

— Они бесценны, — в мысленном шепоте Ларка звучало восхищение, знакомое только скрипторам. — Записи узников каторжной планеты во Всеобщем Либрариуме можно пересчитать по пальцам. И теперь, по понятным причинам, новых не будет.

— Не будет, — повторил король. — Может, хотя бы за это потомки не будут меня проклинать. Гаргаунт был адом. Бофорец Ян сказал Бедуиру спустя неделю в Хаут-Дезирт: «Я думаю, что мы умерли на Тиндаголе и Всесоздатель отправил нас сюда за все, что мы сделали».

Спустя некоторое время он добавил:

— Если бы заключенный 12-462 мог думать и говорить, он бы с ним не согласился. Для него ад носил имя Рексем.

Лавина образов обрушилась на скриптора. Некоторые из них были настолько невыразимо чудовищными, что он едва не оборвал контакт. Его ужас и отвращение, однако, передались королю. Ошибка, за которую Ларка могли бы лишить тиары, изгнать из Ордена. «Наблюдатель всегда бесстрастен» — такова первая и главная из заповедей скрипторов.

К счастью, король не стал его обвинять. Напротив, Ларк ощутил исходившую от него волну понимания и сочувствия. Шокирующие картины померкли. Стали тенью на задворках их объединенного сознания.

— Нам пока не нужно туда, — мягко сказал король. — Пока мы останемся на Гаргаунте.

История семнадцатая. Гавейн и Бедуир

Они устроились на привал возле поваленного ствола или, правильнее сказать, стебля огромного хвоща. С вибропилами к древнему гиганту было не подступиться, так что час назад Ян опоясал его подрывными зарядами и, отступив на безопасное расстояние, обрушил. Гавейн от души похвалил подрывника за умелую работу. На что тот мрачно ответил, что лучше бы потратил взрывчатку на черно-желтую мразь. Ястреб в ответ только хмыкнул.

На привале разожгли костер, достали припасенные консервы. Гавейн насадил на палочку десяток бледных, с крупными шляпками грибов, уверяя спутников, что они вполне съедобны, если хорошо прожарить. Начинало потихоньку смеркаться, над верхушками хвощей восходили двойные луны Гаргаунта.

— Часа два еще поработаем и в лагерь, — сказал Гавейн, помешивая соевое мясо в котелке. — Я думаю, метров на семьсот углубимся, пока твари не проснутся.

Ночные хищники Гаргаунта и синекожие. Если бы не они, каторжников бы заставляли работать и по ночам. Но под светом двух лун выжить можно было только за стенами поселения, выжигая огнем все, что пытается приблизиться со стороны джунглей.

— Кому грибочков? — спросил Ястреб. Ян посмотрел на него как на безумца. Бедуир покачал головой. 12-462 как всегда не отреагировал, уставившись в костер неподвижным взглядом. — Ну и ладно, мне больше достанется.

Ужинали в молчании. Когда котелок выскребли до блеска и от грибов осталась только обугленная палочка, Гавейн, сыто отдуваясь, откинулся на стебель хвоща и задымил самокруткой с хафом.

— Слышали новость? — спросил он, разглядывая огонек папиросы. — В шестом бараке шершни устроили обыск. Девятнадцать человек бросили в карцер и, по слухам, расстреляют.

— За что? — поинтересовался Бедуир.

— Говорят, работали на Катраэт. Готовили бунт и захват лагеря. Ходят слухи, что в Хаут-Дезирт действует целая сеть агентов Восстания. Знаете об этом что-нибудь?

Ян демонстративно поднялся и отошел в сторону, повернувшись спиной к костру. Бедуир долго смотрел на Гавейна.

— Первый раз слышу, — голос Ворона звучал абсолютно ровно. — У нас нет связи с нашими.

— А если бы была, ты бы мне сказал? — уточнил капер.

Бедуир задумчиво проверил узел, в который был завязан рукав робы на культе левой руки.

— Не думаю, — ответил Ворон. — С чего бы мне тебе доверять?

Гавейн развел широкими мозолистыми ладонями.

— Может, с того, что мы уже месяц вместе торчим в джунглях, чоппо? Кому доверять, как не человеку, от которого зависит твоя жизнь, а?

— Может, ты и прав, — протянул повстанец. — Только я совсем ничего о тебе не знаю, Гавейн. Знаю, что ты с Тиндагола, что сбежал оттуда в дикий космос, прибился к пиратам. Вернулся на Периферию и стал капером. Слышал историю, как Канторы отправили тебя на Гаргаунт. Вот и все, пожалуй.

— Это будет побольше, чем я знаю о тебе и твоих товарищах, — заметил Ястреб.

— Справедливо, — согласился Бедуир и добавил после небольшой паузы: — Если будем живы, думаю, как-нибудь поболтаем еще по душам. Но не сегодня.

Наступила пауза. Мужчины смотрели друг на друга. Заключенный 12-462 глядел на них сквозь огонь костра. Время от времени он шевелил губами, как будто повторяя за ними некоторые слова. Тиндагол. Канторы. Катраэт.

Наконец Гавейн пожал плечами.

— Не сегодня, так не сегодня, чоппо. Моем котелок и берем инструмент. Семьсот метров мы должны пройти до захода солнца. Двойная пайка сама себя не заработает.

Вблизи труп синекожего выглядел удивительно мирно. Казалось, что он просто прилег отдохнуть на снегу, свернулся в клубок на