Вихрь Бездны (СИ) - Ольга Ружникова

можно было верить до конца, — Ирия. Но ее давно нет в живых. Значит… больше идти не к кому.

Просить помощи у церкви — гиблое дело. Для святош мать незаконнорожденного ребенка — грязь под ногами. Если не хуже.

Девушка тяжело вздохнула. Проблема — не только в погоне. У беглянок нет ни меара. А Мирабелла целый день ничего не ела.

В монастыре Эйде приходилось выполнять и самую черную работу. Может, теперь пригодится?

В первых трех домах девушке просто отказали. В четвертом пригрозили вызвать стражу — разобраться «с нищей шлюшкой-попрошайкой». И вообще «много вас здесь ходит — только и норовят обокрасть». В пятом едва не опознали в Эйде какую-то известную воровку, что «вот так же бродила — а потом из соседнего дома всё вынесли». В шестом недвусмысленно назвали место, где «грязные, распущенные девицы вроде тебя найдут себе занятие по вкусу». Что Эйда — вдова, не поверил никто.

В седьмом доме попросту велели убираться — «пока собаку не спустили». А на улице встретил накрапывающий дождь, на глазах превращающийся в ливень.

Девушка поплотнее закутала Мирабеллу в плащ Руноса. Зубы уже начали дробный перестук, а всё тело сотрясает дрожь. Сейчас бы в тепло… куда угодно, но под крышу! Или хоть сесть на сухое! Впрочем, еще немного — и сойдет и мокрая земля.

— Эй, красотка, хочешь развлечься?

Эйда затравленно обернулась — навстречу двум похабным смешкам. Пара щербатых нищих откровенно уставились на попятившуюся девушку.

Лиаранка крепче прижала к груди дочь, развернулась и побрела прочь — с трудом заставляя себя не ускорять шаг. Вслед раздался свист:

— Красотка, куда же ты?

Эйда бросилась бежать.

— Эй, ты давно здесь ошиваешься! Всё равно ночью никуда не денешься. Стой — если не хочешь, чтоб заодно придушили твоего щенка!

Мерзавцы правы. Ей некуда деться и негде прятаться. Для этих… людей она — дешевле любой уличной шлюхи, потому что ту хоть кто-то защищает.

Эйда, задыхаясь, помчалась дальше. Только бы не споткнуться! Творец милосердный, снизойди к мольбам грешницы!

Теперь она знает, куда ей нужно.

Невозможно представить, как Эйда выдержит то, что предстоит… даже ради Мирабеллы! Но выхода не осталось.

Друзей у беглянки нет, родных — тоже. Церковь попросту запрет ее в монастырь — в очередную Башню Кающихся Грешниц, чтобы поскорее уморить. А Мирабеллу вернут туда, где держали все эти год и семь месяцев.

Эйда содрогнулась! Любая мать выдержит все муки Бездны — лишь бы избавить от них свое дитя.

На улице беззащитная девушка станет общей игрушкой… а за жизнь ее дочери никто не даст и меара. Значит — всё, что угодно, лишь бы спастись от этих животных. Впрочем, нет — сравнение их со зверями слишком оскорбляет последних. До изощренной жестокости людей невинным тварям далеко.

Где веселый квартал, Эйде сообщила первая же встреченная горожанка. Окинула брезгливым взглядом грязную, оборванную шлюшку, поморщилась и махнула рукой в нужном направлении.

Если не знаешь, как выбирать, — бери первое попавшееся. Лиаранка решительно постучала в дверь ближайшего борделя по левой стороне улицы.

Открыла девица примерно ее лет. Гораздо менее размалеванная, чем ожидала бывшая графиня.

Может, служанка?

— Прошу вас, мне нужно поговорить с хозяйкой бор… этого почтенного заведения.

— Почтенного — скажешь тоже! — фыркнула девушка. С любопытством, но, кажется, без презрения оглядывая потрепанный наряд Эйды. Что плащ, что подол юбки — не определить, где грязнее. — Матушка отдыхает. Сейчас позову.

«Матушка»… Будто речь о монастыре. Лиаранка, конечно, наивна. Но не настолько, чтобы предположить, будто дверь в борделе открывает родная дочь хозяйки.

— Что тебе, милая?

Похоже, «отдыхала» «матушка» недалеко. А из-за ее спины торчит курносый носик той самой служанки.

Мановение унизанной перстнями руки — и любопытную девушку как ветром сдуло. Куда-то в задние комнаты.

Эйда растерялась. Бордель-маман — лет тридцать. Ну или тридцать пять. Ничего общего со старухой из романов Ленна. Красивая, пышная дама в ярком, но не кричащем наряде. Да и декольте… у лагерных шлюх не в пример глубже.

— Я прошу вас взять меня на работу, госпожа, — склонила Эйда голову.

Как назло, Мирабелла выбрала именно этот миг, чтобы проснуться. И с любопытством уставилась на собеседницу матери. Конечно, где ребенок прежде мог видеть столь красивых теть?

— У меня нет работы для такой, как ты, — покачала головой хозяйка заведения.

Мягкий тон, сожалеющая улыбка. Не возьмет! Так Эйде уже отказывали — в самом первом доме.

— Для «такой» — это «какой»? — безнадежно уточнила девушка. — Для нищенки? Оборванной бродяжки? Одинокой матери? Я могу быть кем угодно. Мне приходилось быть служанкой.

Вот и всё. Сейчас кликнет слугу, чтобы «проводил» назойливую девчонку.

— Ты не поняла, — всё то же отрицание в голосе. И та же сожалеющая улыбка! — У меня есть служанки. Мне нужны девушки… но не такие, как ты.

— Почему? Я для этого недостаточно хороша?

— Дитя мое! — теперь во всё еще мягком голосе — явное раздражение. — Мне нужны шлюхи!

Эйда тяжело вздохнула — только сейчас осознав, насколько же устала, замерзла, проголодалась! Как затекли руки, подкашиваются ноги… А еще немного на таком дожде — и простудится Мирабелла! Если еще не простудилась…

— А я, по-вашему — кто? — девушка пристально взглянула в глаза собеседнице.

Миг красавица смотрела в глаза Эйде — долгим, изучающим взглядом. Потом шагнула в сторону, шире распахивая дверь:

— Входи.

Глава 7

Глава седьмая.

Аравинт, замок Арганди. — Эвитан, Лютена.

1

Дурочка Элен уже задыхается — от заполошных рыданий. Если не успокоить сейчас — истерика будет часов на пять, но у Кармэн нет ни сил, ни желания.

— Простите меня, простите…

Что напугало Элениту сильнее — каменный взгляд Кармэн или презрение в глазах Виктора? Последнее, наверное. И зря.

А Виктор — дурак. Злится на глупую девчонку, когда единственная виновница беды — Кармэн Зордес-Вальданэ. Непутевейшая, дрянная мать!

— Нет, Элен. — Рука стала чужой, и как же трудно сейчас коснуться светлых локонов! — Ты не виновата. Арабелла… не простила бы тебя, если бы…

Только бы не всхлипнуть! Не выпустить на волю ни капли слез. Иначе — плотину прорвет. И Кармэн Зордес-Вальданэ рухнет на пол, взвоет душераздирающим воплем издыхающего зверя, рванет на себе волосы…

— … если бы всё кончилось благополучно.

Отчего они все в таком шоке? От ее равнодушного спокойствия? Или потому, что тем же тоном она отказалась ехать?

— Герцогиня! — Старый слуга не знает, что делать. — Герцогиня, больше времени нет…

— Вот именно. Уезжайте немедленно. Это — приказ. Остаюсь только я.

— Мама! — Не порази дядю удар три