Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ) - Светлана Дильдина

— Нет. Я хочу ее взять для себя.

— Это проклятие нашей семьи, брать кого ни попадя, — стараясь не расхохотаться в голос, выдавил Къятта. Натиу сжала губы, опустила глаза.

— Тебе едва четырнадцать весен.

— И ей скоро… почти… и матери было чуть больше!

— И все же Натиу тогда уже вошла в возраст невесты. А отец твой был тогда уж всяко старше тебя, — мягко сказал дед.

На это мальчишка не нашел, что ответить, лишь угрюмо смотрел из-под лохматой челки. Губы вздрагивали, и пальцы сжаты в кулак — опасно Кайе говорить “нет”. Он еще не понял, что, собственно, “нет” и услышал. Еще не выплеснул наружу неизбежную ярость. Ахатта проговорил благожелательно, понимающе:

— Тебе уже нужна девушка. Можешь взять ее в дом просто так.

— Нет! Она должна быть одной из нас.

— Пусть хотя бы поживет здесь, заодно и поймешь, чего тебе надо на самом деле.

— Нет, я же сказал!

— Меньше луны назад некто не в первый уже раз заявил мне, что ему нужен лес, а не всякие там девицы, в которых находят невесть чего, — Къятта веселился, не скрывая.

Ахатта встал, медленно обошел столик, остановился подле младшего внука.

— Ладно, с тобой понятно. А сама девочка этого хочет?

— Не думаю, что она будет против, — пробормотал мальчишка, озадаченный подобным вопросом.

— Может, ты ей и вовсе не нужен? Или нужен другой?

— Да какое это имеет значение?! — взорвался подросток. Но растерянность плеснула в голосе — и не дала вырваться наружу огню.

— Тихо! Развлекаться можно с кем угодно, а принимать в Род…

Ахатта не договорил, раздраженно взмахнул рукой и пошел в дом, бросив через плечо:

— Если она тебе дорога, позже поговорим. Через год, например.

— Послушай, сын, — нерешительно начала Натиу, поняв, что гнев младшего сына погашен, — Ведь ты должен не просто стремиться к ней. Кровь Рода не должна стать слабее…

— Говоришь, как… как торговка! — презрительно выпалил Кайе. Он вновь начал злиться. Безмерно раздражал неуверенный голос матери — говорила, словно руку протягивала к спящему дикому зверю. Погладить хочется, а страшно.

— И дети ее будут рядом с тобой… даже если пожелаешь взять другую, они все останутся.

— И что же? Можно подумать, тебе было плохо!

— Я не была слабой. И твой отец любил меня…

— Оправдываешься? — раздалось сбоку, хлесткое и насмешливое. Натиу взглянула на старшего сына и в свою очередь заспешила в дом, в другое крыло.

Къятта посмотрел на брата, больше всего походившего сейчас на очень злую, но очень мокрую выдру с подбитыми лапами. Ведь разревелся бы, если б умел.

— Ну ладно. Дед не принял всерьез, мать испугалась. Давай поговорим с тобой. — Къятта протянул ему руку, но мальчишка остался стоять. Молодой человек улыбнулся:

— Что, “уйду из дома и буду жить в лесу”?

— Нет…

— Уже хорошо. Таличе… она для тебя звезда в колодце или уже все-таки женщина?

— Ты все смеешься…

— Мой маленький зверек, это важно. Пока ты касаешься ее только взглядом, не знаешь ничего. Так разберись.

Глаза старшего потемнели, очень мягким стал взгляд:

— Ведь ты не был ни с кем ни разу, не так ли? Вот и иди к ней. Узнаешь о себе… много нового.

— Я дал слово, что не обижу ее.

— Разве ж это обида? Если ты не нужен ей, зачем так настойчиво тянуть ее в собственную семью? — Къятта смеялся. — А если нужен… с радостью примет.

— Я так не могу, — мотнул головой Кайе. Взял виноградную гроздь, сел на дорожку и принялся отщипывать ягоды и бросать в кусты. — Как будто замену мне предлагаешь. Она мне вся нужна, целиком. Она моя подруга, а не из этих…

— То есть, после принятия в Род спать с ней ты не собираешься? — уточнил Къятта, и еле увернулся от остатков виноградной грозди.

— Отстань! — младший отвернулся, чувствуя, как краска заливает лицо. — Сам знаю, что глупо! Я думал о ней много… просто хотел, чтобы она была рядом. Больше всего остального.

— Тогда заведи себе лемура, а не девушку. Пушистый, глаза большущие, а что говорить не умеет, так даже лучше. Все равно ты рот любому заткнешь.

— Кроме тебя… — он сдался уже. Стройная фигурка Таличе стояла перед глазами. Волосы пахнут лесными цветами, ладони маленькие, пальцы проворные. Тонкие ключицы, лежащий на них кожаный ремешок — в Доме Земли получила подарок-амулет, теперь не снимает. А сама словно плод тамаль, золотистый — хочется любоваться им, гладить, с ветки не срывая. Но если плод и сам не против с этой ветки спрыгнуть?

Разве Таличе не поцеловала его?

Дед позвал его позже, серьезный и строгий — мальчишка притих; был бы в обличьи энихи, прижал бы уши.

— Я знаю, о чем вы говорили. Къятта прав. Только я дам тебе совет, дитя. Не спеши к своей девочке. Есть много других в Астале, из тех, что носят красные пояса.

— Да не нужны они мне! — вспыхнул мальчишка.

— Сделай, как я говорю, и не возмущайся. Поговорим потом… если захочешь. Обыкновенных девчонок Асталы не трогай, хоть и они не скажут тебе “Нет”.

— А мне не нужно, чтобы кто-то говорил “да”, потому что говорит это всем!

— Ты и так не все, к тому же внешностью не обделен. Успеешь наслушаться.

Поначалу просто бродил по улицам, разглядывая приметные места, давно известные — если свернуть туда, будут дома подопечных Кауки, а если пройти подальше — один из больших городских рынков, ничья территория, где всем можно было выставить товар. В чужие кварталы заглядывать не хотел — не было настроения искать стычки. Вымощенные широкими каменными плитами улицы были почти пустыми: в полдень люди заняты делом, время отдыха еще не настало. Короткие резкие тени лежали повсюду. Вдыхал знакомые запахи города — каменой пыли, готовящейся пищи, металла, человеческой кожи. Порой улавливал в воздухе след терпкого, сладкого аромата, призывного и дразнящего; знал — тут прошла молодая женщина, желающая быть привлекательной.

По одному из таких невидимых следов он и направился — легкому, манящему.

Девушка была очень смуглой, очень гибкой и тонкой, совсем еще юной — и за ней он пошел,