Семья (не) на один год - Мария Сергеевна Коваленко

— А предпосылки для сюрприза есть?

На этот вопрос мне до чертиков хотелось ответить «нет». Противно было даже думать, что помощь детским больницам может пахнуть тем же, чем мое дело пять лет назад.

Но слова Захара не выходили из головы, а за две недели поисков к ним добавились еще и кое-какие зацепки. Если бы не пресс-конференция, я докопался бы до правды. Нутром чуял, что она рядом. Но домой, к Лере, тянуло со страшной силой.

Последние два года не думать о ней было для меня самым сложным. Как мог, я отгораживался от ее жизни. Убрал слежку. Запретил Паше упоминать о Лере. И не контролировал больше движение денег на личном счете.

Моя поездка в Гамбург не оставила другого выхода. Для Леры это была гарантия безопасности. Целью акционеров по-прежнему являлся только я. А для меня...

До Алины я не знал, что женщина может так много значить в жизни мужчины. Мне было комфортно одному. Сам решал, кого укладывать в кровать и когда заканчивать отношения. Алина избавила меня от этого комфортного одиночества. После ее смерти не хотелось ни возврата к себе прежнему, ни чего-то нового.

А с Лерой я будто обнулился совсем. Моя влюбленная девочка разбудила что-то совершенно новое. Она научила по-другому чувствовать, иначе смеяться и хотеть.

С ней хотелось всего. Как слепец после удачной операции, я многие привычные вещи видел будто в первый раз. Намного ярче, интереснее и красочнее.

Даже развод и тюрьма ничего не смогли со мной сделать. Даже разговор с докторишкой на пороге гамбургской клиники. Неизлечим я был своей девочкой.

А стоило ее увидеть сейчас, повзрослевшую, одинокую, хоть и с балластом в виде французского барана, все тормоза отказали.

Исчез страх за нее — боязнь, что учредители снова смогут воспользоваться моей уязвимостью и потребовать пересмотра старого дела. Не налазила больше шкура благородного оленя.

Помнил, как Лера целовала меня в темном коридоре своего дома. Как боролась с собой. Как сдавалась мне. И слетал с катушек от желания увидеть.

Не мог я пропустить эту пресс-конференцию.

Умом понимал, что дело важнее, но за две недели соскучился по своей девочке сильнее, чем за два последних года.

В аэропорт готов был пешком идти. На конференцию прибыл в числе первых. Ел Леру глазами весь час, пока шло интервью. Изучал каждую черточку, будто в первый раз.

И чуть не открутил голову одному умнику, когда тот радостно сообщил о примерке свадебного платья.

Глава 22

Лера

Ночь и утро я провела как на иголках. Подушки в отеле казались слишком жесткими. Кофе — чересчур горьким. А завтрак вообще не лез в горло.

Филипп, который жил в том же отеле, изо всех сил старался меня развлечь.

Благодаря ему на столе вместе с омлетом и тостами появились цветы, шоколадный торт и даже вазочка с ароматной клубникой.

Другие женщины посматривали в нашу сторону с завистью. Уверена, многие из них с удовольствием поменялись бы со мной местами. Но это никак не грело и не успокаивало.

— Если ты не хочешь идти на примерку, мы можем все отменить, — предложил Филипп, когда официант унес пустые чашки. — В конце концов, платье можно будет купить и во Франции.

— Я сама хотела, чтобы платье было создано здесь. — Оставалось только вздыхать.

— Можем заказать доставку в Париж. Уверен, за хорошее вознаграждение они привезут весь ассортимент.

— Лишняя трата денег. — Я отмахнулась. — К тому же ты уже обещал фотосессию.

— Злишься на меня?

Наверное, эмоции слишком хорошо читались на моем лице.

— Нет. — Пока мы и правда не отменили примерку, я взяла свою сумочку и поднялась. — Всё хорошо. Я понимаю, для чего ты это сделал. И ни на что не злюсь.

— Уверена? — Филипп сощурился, словно моих слов ему было недостаточно.

— Увидим на фото. Твоя протеже явно захочет напечатать материал как можно скорее. У нее так глаза горели...

— Обещаю не смотреть на фотографии.

Филипп тоже поднялся. Наверное, лети на нас сейчас астероид, мой жених все равно соблюдал бы правила этикета. Идеальный во всем. Пример для подражания.

— Я помню об этой вашей дурацкой примете. — Он поцеловал меня в щеку. Едва касаясь. Не причиняя никакого ущерба макияжу. — Уверен, ты будешь самой красивой невестой.

Если бы уверенность Филиппа можно было, как варенье, разлить по баночкам и закрыть крышками, сегодня я не рассталась бы с этим десертом ни на секунду.

Несмотря на полный марафет, уверенности не хватало. Меня потряхивало в машине. Я чуть не развернулась возле свадебного салона. И только спустя полчаса после начала примерки смогла избавиться от нервного мандража.

Платья поражали воображение. Вживую они не шли ни в какое сравнение с картинками в каталоге. Реки шелка, пена из кружев, сверкающие как бриллианты стразы — скорее всего, даже самая равнодушная к такой красоте женщина не удержалась бы от восторга.

У меня не было ни одного шанса устоять. Следом за одним платьем хотелось примерить другое. Потом третье. Посмотреть, как оно смотрится с фатой... и замереть у зеркала, не веря своим глазам.

Возможно, это была какая-то заложенная на подкорку каждой женщине потребность быть самой красивой в свой день.

Никакой жизненный опыт или мудрый внутренний голос не могли бороться с этой блажью. Не отвлекали вспышки фотокамеры и восторженные охи владельцев салона.

И только одна-единственная мысль мешала мне окончательно потерять голову.

— В прошлый раз я лишил тебя возможности долго готовиться к свадьбе. Слишком спешил, — словно мой внутренний голос, раздалось позади.

Это было как гром среди ясного неба. Не веря своим ушам, я попыталась обернуться. Но сильные руки удержали за талию.

— Ты очень красивая, Лера.

Никита стоял за спиной