Ах, уехал мой любимый (СИ) - Кит Тата

- Он пришёл к тебе с рассветом, показать, что утром встало?

- Ой, всё! Отстань!

- Да шучу я, моя прелесть! – снова удушающие объятия обрушились на меня. – Я за тебя рада, как ни за кого другого. Наконец-то ты по-настоящему счастлива, Анют. Ведь счастлива? Моё зрение и чуйка меня не подводят?

- Счастлива, Алён. Я счастлива.

Эпилог

В полудрёме провела рукой по простыне рядом с собой. Пальцы коснулись холодной пустоты. Привычно тёплого, мирно спящего тела рядом не оказалось.

Разлепила глаза, зрительно убедилась в том, что одна в комнате и перевела взгляд на часы, испугавшись, что проспала.

К моему удивлению, до будильника оставалось ещё десять минут. И где его носит в такую рань?

Раскидывая в тишине мозгами, не сразу сообразила, что услышала бормотание из детской.

Уля, похоже, проснулась.

Скинула с ног одеяло, села в постели и неторопливо встала. Накинула халат и завязала пояс. Чем ближе подходила к комнате дочери, тем отчетливее слышала бормотание двух голосов. Не Улин. Так связно, ровно и долго бормотать ребенок, которому только недавно исполнилось два месяца, точно не станет.

Значит, утечка мужа из постели произошла прямиком в детскую и в компанию к нему присоединился ещё и Ваня.

Остановилась у приоткрытой двери и затихла, прикусив большой палец правой руки, чтобы не рассмеяться.

Матвей и Ваня в домашних клетчатых штанах, нависали над Ульяной, пытаясь поменять ей подгузник. При этом они затыкали носы и себе и друг другу, торопливо и почти беззвучно передавая друг другу салфетки, чистые подгузники и ползунки.

- По-любому, ты навалил сестрёнке, - шептал Матвей насмешливо. – Она мелкая и столько не смогла бы.

- Ага, конечно, - фыркнул Ваня, брезгливо подавая ему влажные салфетки. – Вообще-то, когда я сюда пришёл, ты уже был здесь. Так что это ты столько навалил и подкинул ей.

- Кто раньше встал, тот и нас… нагадил, - поправил себя Матвей, смеясь. – Да, малявка?

Тонкий нежный голосок, отдаленно напоминающий «ага», донесся с пеленального столика.

- Чур, ты сворачиваешь подгузник! – протараторил Ваня. – В прошлый раз сворачивал я.

- Вообще-то, я.

- Нет, я! – стоял на своём Ваня.

- Камень, ножницы, бумага? – предложил сразу Матвей, протянув в сторону сына кулак.

- У тебя какашка на пальце, - чуть отступил Ваня назад.

- Это на удачу, - невозмутимо ответил Матвей. – Погнали?

- Давай! Раз, два, три… Блин! – топнул Ваня ногой. – Ты всегда выигрываешь!

- Я же говорил, что на удачу, - веселился Матвей, застегивая на дочери подгузник. – Так, мы молодцы, но маму, всё равно, надо будить. Уля сейчас, по-любому, кушать захочет, а тут мы маму заменить не сможем.

- Можно я Улю маме унесу? – робко спросил Ваня.

- Конечно. Только аккуратно, хорошо? Держи крепко, - Матвей обтёр руки влажными салфетками, мягко подхватил дочку на руки и чмокнул в носик.

- Я знаю, - Ваня подставил руки, в которые Матвей положил Ульяну, с розовой пустышкой во рту.

Каждый раз, когда они брали на себя заботу об Ульяне, моё сердце трепетно заходилось в груди. Столько заботы в них двоих, обращенной одному маленькому комочку, не переполняло даже меня. Словно тонкий хрусталь они передавали её друг и, казалось, даже дышать рядом с ней боялись. Первые недели после роддома могли часами лежать по сторонам от неё, разглядывая крохотные пальчики, смеясь над маленькими носочками и шутливо надевая на головы розовые чепчики.

Мелкими шажочками Ваня шёл к выходу из комнаты, не сводя пристального взгляда со своей младшей сестренки.

Вспомнив, что он несет её мне для кормления, бегом на цыпочках вернулась в нашу с Матвеем комнату в новой квартире и завалилась под одеяло, сделав вид, что всё ещё спала.

Тихие шаги становились всё ближе.

- Мама, - шёпот сына у постели. – Мама, просыпайся.

- Да, Ваня? – актриса из меня никудышная. Так быстро просыпаться и садиться в постели, готовясь принять ребенка, не будет ни одна даже самая кипишная мамочка.

- Уля, наверное, голодная, - уже в голос проговорил сын. – Мы с Матвеем поменяли ей подгузник. Она там столько навалила! – прикусила нижнюю губу, подавив усмешку от его вытаращенных в тихом ужасе глаз. – Мы ее переодели, короче. Держи.

- Спасибо, сыночек, - приняла я розовый свёрточек из его рук. – Ты у меня молодец. Что бы я без тебя делала?

- Матвей тоже помогал, но я больше молодец, чем он, - деловито заявил сын.

- Я всё слышу! – со стороны коридора донесся голос Матвея, вызвавший злорадную улыбку на лице сына. – Иди-ка сюда, первоклашка. Нам пора завтракать и на линейку выезжать.

- Иду! – бегом выскочил Ваня из комнаты и протопал куда-то в глубь квартиры. Должно быть, в кухню.

Этого дня Ваня ждал с момента окончания детского сада. Я думала, что он перестанет спать после того, как мы вместе с ним ходили подавать документы в школу и прошли по всем её этажам, чтобы он мог познакомиться и понять масштаб того, что его ждёт.

Каждый кабинет приводил его в полнейший восторг. Да даже простой школьной коридор вызвал в нём бурю эмоций, когда он по нему пробежался, представляя, как будет бегать по нему со своей верной боевой подругой Машей.

И вот, этот день настал. Сегодня, первого сентября, мы, наконец, провожаем его в первый класс. Даже его поведение стало другим. Он словно повзрослел, поняв грядущую ответственность. Хотя, он ещё два года назад оказался взрослее нас с Матвеем.

Пока я откладывала важный разговор с сыном о нас с Матвеем, Ваня решил сам пойти тараном в лоб, спросив, почему Матвей постоянно от нас уходит. Позже выяснилось, что он, всё-таки, видел нас целующимися и обнимающимися. Затем был наш общий серьёзный разговор, в середине которого меня попросили оставить мужчин наедине, ибо у них есть отдельный мужской разговор, после которого было решено, что все мы дружно переезжаем в новую большую квартиру.

***

- Галстуки все завязали? Букет не забыли? Портфель? – паниковала я в прихожей, надевая серьги. Поправила прическу, разгладила ладонями подол платья и повернулась в сторону выхода из квартиры.

Застыла, раскрыв рот.

Ваня и Матвей стояли уже полностью готовыми: от начищенных сверкающих туфель, наглаженных брюк и белоснежных рубашек, поверх которых были надеты жилетки, до рекламно зачесанных волос на обеих головах. В руках Вани был букет хризантем и портфель, а Матвей держал в одной руке дочь, а в другой её автолюльку.

- Мы уже давно готовы, - гордо оповестил Ваня.

- Только без сырости, - нарочито строго проговорил Матвей, заметив, как на мои глаза навернулись слёзы.

- Вы такие красивые! – выдохнула я дрогнувшим голосом.

- Красивые из нас только Уля и ты, Анют, - произнес Матвей.

- Да, - поддакнул ему Ваня. – А мы крутые.

- Вот! – согласно кивнул Матвей. - И мы круто опоздаем, если не поедем прямо сейчас.

- Всё-всё. Я уже готова! – схватила специальную сумку для мам и свою сумку, и вышла вслед за своей семьёй из квартиры. Закрыла дверь и нагнала их уже у машины, где Матвей закреплял автолюльку на заднем сидении рядом с автокреслом Вани.

Когда дети были закреплены, а кипишующая я прижата к пассажирскому месту долгим успокаивающим поцелуем мужа и пристегнута ремнем, мы, наконец, выехали с околодомовой парковки в школу.

- Папа сказал, что тоже приедет на линейку, - напомнил Ваня, когда мы выгружались из машины на школьной парковке. – О, вот его машина!

Перевела взгляд на авто, стоящее неподалеку и узнала в нем машину бывшего мужа. Судя по автокреслу внутри него, приехал он сюда с женой и ребенком.

- Ну, старичок, идём? – спросил Матвей, достав для Ульяны коляску, в которую я поспешила аккуратно положить спящую дочку.

- Идём, - резко выдохнул Ваня и прижал к груди букет. Похоже, настоящее волнение нагнало его только сейчас, когда он увидел масштаб мероприятия и толпу детей, которые озирались вокруг с такими же ошарашенными лицами.