Волшебная лампа Генсека - Александр Тюрин.

Все это я обмысливал на бегу, после того как выпустил три или четыре пули по преследователям - такая скудость определялась тем, что рожок-то имелся всего один. А бывшие товарищи, почти не пригибаясь - знали, гады, про дефицит у меня патронов - гнались следом чуть ли не с криком «ура». Один частил из пистолет-пулемета пулями сорок пятого калибра THV,-я «Ингрэм» по темпу стрельбы опознал, - второй за милую душу садил из «Калашникова». А я был фактически на ровной местности, трава иногда прикрывала меня от пронзительных взглядов, но не от свинца. Кроме того, расстояние между мной и догоняющими здоровяками все более сокращалось. Еще немного, и останется последнее - кинуться навстречу врагам, пытаясь задушить их носками.

Эта крайняя мера не понадобилась, потому что я заметил кусты с двумя обломанными ветками. Какой-то местный дорожный знак? Типа «снизить скорость до трех километров в час»? Только не написано, послушаются ли его преследователи. А может, знак указывает, что поблизости ресторан или танцплощадка?

Проблема выбора практически не стояла. Я мигом обернулся, выпустил короткую очередь в сторону Сереги, а когда мои охотники ненадолго побеспокоились о своей безопасности, юркнул в те самые помеченные кустики. Помню только, что когда стал продираться через них, полетел какой-то пух. Особенно много его оставалось позади меня, целое облако образовалось, но кое-что залетело и в мою носоглотку. Отчего вначале стало горько, а а затем обидно, потому что все поплыло перед глазами, принялось растягиваться или расплываться. Мои ножки показались мне коротенькими и тоненькими как две спички, здоровенные ботинки - кукольными тапочками, руки же, напротив, - похожими на два бревна. Я помню, что тянулся на брюхе, пытаясь не отключиться, ноги стали смахивать на хвост тюленя, потом на волокушу, а автомат - на пушку «Большая Берта». Я видел самого себя, ползущего как подстреленный крокодил, в метре впереди; сзади тоже трепыхалась моя измученная фигура. Образовалась из двигающихся по-пластунски майоров фроловых целая цепочка, соединяющая прошлое и будущее.

В итоге, тот передовой двойник, который находился в будущем, все-таки поднялся на ноги, и я с трудом последовал его примеру.

Я все-таки взгромоздился на такие тоненькие гнущиеся ножки, и снова побежал, причем почва пыталась взлететь то вверх, то вбок, то обогнуть меня со всех сторон. Сколько это продолжалось - неясно; наконец я рухнул окончательно и бесповоротно. Облака стали мазать меня какой-то манной кашей, а земля выворачиваться и превращаться в огромный горшок, ноги же длинными зелеными корнями тянулись куда-то в его центр.

Потом все застыло и медленно растаяло, меж прищуренных век забрезжил свет нормального дня, где вещи занимали положеный объем и находились на своих штатных местах. Я глянул на циферблат. Прошло минимум два часа после того каверзного куста, который мгновенно подействовал на меня, как ЛСД. Интересно, а какое влияние он оказал на моих бывших товарищей? Стали они еще вреднее?

А вообще, все здесь какое-то особенное - и флора, и фауна. Мутация на мутации, обстановка, прямо скажем, агрессивная. Представить только какой-нибудь наш парк, заросший вот таким ЛСДэшным кустарником, или тех самых сколопендр, вылезающих погреться из подвала дома на вашу кухоньку. Да водись такое «добро» по всей Земле, мы бы состояли до сих пор в дикарях-троглодитах, из своих нор не вылезали бы даже нужду справить. А то бы и вымерли от наркомании. Но судьба нас миловала.

А здесь, на этом кусочке пространства, что же, свернулась колечком другая судьба? Может, это заповедник, куда сунули особо активные матрицы, чтобы они баловались мутациями, уродствами и всякой такой дичиной, но не лезли в обычный мир с его рутиной и четкими правилами?

Когда я снова поднялся на ноги, голову кружило, а туловище шатало. Вообще было так паршиво, что казалось, пристрели меня кто-нибудь сейчас, то услышал бы в ответ только «спасибо». Однако я проверил, все ли месте. Автомат был при мне, - хорошо, что зацепился за шею, - и вещмешок, из которого я выудил кусок шоколада. Вкуса его не почувствовал, но несколько полегчало от перемещения еды вовнутрь меня и вдоль организма. Я собрался было в путь, как вдруг послышалось.

– Эй, подожди, поговорить надо, да.

Пальцы мои автоматически потянулись к ручке автомата и спусковому крючку, но тут раздался недвусмысленный звук - так щелкает взводимый курок.

– Не надо резких движений, товарищ майор.

Я как услышал эти слова «нэ нада рэзких двыжэни, таварыш маиор», так сразу многое понял. Но все-таки чуть обернул голову и скосил глаза. На кривом низкорослом деревце сидел Хасан, уставя на меня пистолет - кажется, «Детоникс» сорок пятого калибра.

Вот так изъятие оружия. «Слона» у Абдаллы и не приметили. Впрочем, если Хася непринужденно таскал «Ингрэм М10» под плащом, то что уж говорить о короткоствольном пистолете?

Хотя, что я думаю о какой-то дребедени. Кажется, настал конец света - конкретно для меня. Хасан недурно разыграл всю эту историю с моим побегом, в конце которого меня встретил черный глазок его пистолета, готовый посмотреть на мои мозги.

– Эй, Хася, ты сюда пришел по объявлению, вывешенному подполковником Остапенко? Дескать, пропал майор серого вида, грязного цвета, без усов. Хочешь вернуть меня владельцу? Или, может, в знак подтверждения нерушимой советско-иракской дружбы достаточно принести только мои уши?

– Зачем уши? Я бы взял голову, у меня как раз полиэтиленовый пакет имеется. Повесь автомат на эту ветку, он нам мешает.

Когда я выполнил указание, Хася спрятал свой «Детоникс» в карман. Однако, ему дотянуться до оружия будет во всяком случае проще, чем мне.

– Ну, о чем ты собрался пообщаться со мной, Хасан?

– О Гильгамеше и Энкиду.

– Ого, значит дальше мы станем путешествовать вместе. Интересно, как распределятся роли. Кто будет царем города Урук, а кто дикарем?

Где-то вдалеке раздались звуки, похожие на выстрелы. Кто в кого палит? В лучшем случае, кто-то из моих прежних коллег опять стреляет ящериц. Впрочем, эти звуки не особо заинтересовали моего собеседника.

– Вах, не торопись распределять роли. Пока что ты, майор Глеб, отправишься один. В эту ДВЕРЬ каждый проходит самостоятельно. Ты будешь первым - Яхья отметил тебя. Учти, все что происходит с тобой сейчас - это еще цветочки. Ты пока в ПРЕДДВЕРЬИ.

– Что должен я, вернее я с тобой, там достать? Траву бессмертия?

– Почти. Источник познания и жизни. Манда-ди-Хайя. Он неподалеку, я уже улавливаю его благоухание…

На секунду Абдалла принял обалделый вид, как будто крепко затянулся гашишным дымком. Я уже прикинул, как мне взять на излом руку арабского товарища, сжимающую «Детоникс».