Zero. Обнуление - Энтони МакКартен

тронутой все, кроме стоических родителей. И вот Сэм обуревает гнев — на политиканов, на друзей, на всех, кто повернулся спиной к ней и ее надеждам. И тут подворачивается программа «Слияние».

В анкете заявки на участие спрашивается: «Откуда вы узнали о нас?» Сэм (под именем Кейтлин Дэй) написала: «Услышала разговор в библиотеке». Но, по всей вероятности, учитывая явную причастность Уоррена к миру спецслужб, где болтовня о готовящемся состязании поощрялась ради выявления самых лучших претендентов, Эрика заключает, что Сэм услышала об этом каким-то другим образом. Эрика представляет, как на Сэм нисходит просветление, когда она начинает строить планы, видя в этом бета-тесте последний шанс. Достойно подражания, одна самоотверженность чего стоит! Команда «Слияния» считала, что преследует женщину, просто нахватавшуюсю премудрости из детективных романов, но свидетельства, разворачивающиеся перед Эрикой теперь, говорят: эта женщина еще до стартового свистка изучала, как сбивать со следа самое навроченное наблюдение, продумывала тактику до самых глубин, разрабатывала обманки и двойные обманки, ложные выпады и маневры уклонения с дотошностью шахматного гроссмейстера — как будто с самого начала почти не сомневалась, что окажется в числе избранных. А если она просто знала?

Прежде чем выйти из системы, Эрика пролистывает экраны обратно к фотографиям Сэм и Уоррена и тут задерживается на одной из них, с родителями Сэм — Джоном и Лорел Уорхерст, кряжистым и худенькой соответственно: оба выглядят целеустремленными и цельными, его бейсболка усеяна эмблемами гоночных команд, из нагрудного кармана рубашки с короткими рукавами торчит пачка сигарет, от горящей сигареты в толстых пальцах механика, обнимающих плечо жены, вьется дымок, а она, светловолосая и искрящаяся, но устрашающая в своем тренировочном костюме из спандекса, демонстрирует идеальную стоматологию улыбки, как бы гарантируя, что уж она и ее благоверный взяли от жизни свое…

Эрика обходит Пустошь, чтобы найти Соню.

— Дай мне все, что у нас есть на родителей Нуля Десять.

3 дня 22 часа

Брукленд, Вашингтон, округ Колумбия

Лицо Лорел Уорхерст, теперь на десяток лет старше, чем на фотографии, выражает недоумение, когда она, открыв дверь, смотрит на стоящую на пороге незнакомку.

— Простите, вы сказали, Рут? — спрашивает она.

— Учились вместе с Сэм в универе, — поясняет Эрика. — Были в одной футбольной команде по соккеру. Когда выиграли Кубок Уэстбрука.

— А-а… Да! Рут.

— Рут Шенберг.

— А-а… Припоминаю.

— Я так рада снова вас видеть, миссис Уорхерст. Извините, что нагрянула как снег на голову, но я надеялась, мы поможете мне связаться с Сэм.

— Сэм? Нет-нет, она здесь не живет.

— О, я знаю. Но, видите ли, она не отвечает на мои звонки, что очень странно, и я начала капельку тревожиться о ней, и вспомнила о вас, и подумала, а вдруг вы или мистер Уорхерст недавно получили от нее какую-нибудь весточку?

— Ну, знаете ли, с Сэм все запутано…

— Извините… Знаю. Я серьезно беспокоюсь. Даже после всего случившегося она всегда была на связи…

— Господи… Входите же, входите.

— Вы не против?

— Входите, — повторяет миссис Уорхерст и кричит наверх: — Джон! Это Рут, однокашница Сэм.

Полчашки кофе спустя Эрика скармливает Уорхерстам байки из студенческой жизни Саманты с подробностями, которые могут быть известны только настоящей подруге, а в обмен узнает вполне достаточно — рассказы, газетные вырезки об исчезновении Уоррена, — чтобы понять, что эти два человека действительно не имеют ни малейшего понятия о нынешнем местонахождении Сэм; ручательством тому вид искренней тревоги на лицах, как и их собственные звонки на сотовый Сэм, оставшиеся без ответа.

— И когда мы поняли, что Уоррен мог пропасть с концами, мы старались поддержать ее, как могли, но что ж тут на самом-то деле поделаешь? Это незнание грызет и гложет, — говорит мистер Уорхерст Эрике.

— И что же, так ничего и не узнали, куда девался Уоррен? — невинно любопытствует Эрика.

— Ничегошеньки. Испарился. Раз — и нету. Сэм до сих пор думает, что он где-то на Ближнем Востоке, что еще жив, но, по-моему… Ну, Лорел знает, я думаю, что все же надо учесть: вдруг у него была вторая, секретная жизнь, про которую мы не знали…

— Джон! — с упреком осаживает его миссис Уорхерст.

Сколько раз ей приходилось задувать огонек сомнений мужа? Несомненно, с течением времени все чаще и чаще.

— Что ж, бывали вещи и более странные. Тайная семья или типа того в каком-нибудь уголке мира. Смахивает на то, что у него был бизнес, с которым он не светился, никому про него не говорил. Финансовые проблемы. Вот так. И вечно мотался по заграницам. Это уж не первый раз, я бы сказал.

Встав, Эрика идет к каминной доске, уставленной снимками в широких серебристых рамках, копившимися годами как вещественные доказательства по делу ребенка: вот младенец в пеленках на одеяльце; вот она встала на ноги и играет; подросток с хоккейной клюшкой; студентка, пьющая лимонад через соломинку (аж щеки втянулись); в мантии выпускника со свитком в руках; в белом халате медсестры… А затем венец этой антологии — свадебное фото, которое Эрика берет в руки.

— Ох, — со вздохом произносит она наигранным тоном фальшивого участия, давшимся ей куда легче, чем сама ожидала. — Сэм была такой красавицей в день свадьбы! Мне так жаль, что я не смогла приехать…

В ее руках окаменевшее мгновение: счастливая Саманта в белом свадебном наряде рядом с тем, кто стал ей супругом целый час назад, и его левая рука служит подлокотником для ее правой. Значит, слева от Сэм — подружка невесты. А справа от Уоррена… лицо, заставляющее ментальные системы распознавания самой Эрики прокручивать внутренние базы данных ее собственного прошлого… И они выдают соответствие, от которого занимается дух: ей ухмыляется лицо, сохраненное в базе совсем недавно.

Эрике требуется минутка, чтобы взять себя в руки, прежде чем обернуться, и, разыгрывая как можно более непринужденный тон, она спрашивает добрую чету:

— А где Джастин теперь? Давненько я о нем не слыхала.

— Кто? — недоумевает мистер Уорхерст.

— Друг Уоррена, Джастин. По-моему, он сейчас где-то на госдолжности, как я слыхала… Какая-то большая шишка.

— Это тот чокнутый либерал, что мне все уши прожужжал? — улыбается мистер Уорхерст.

— Джон, перестань! Вряд ли Рут хочет говорить о политике.

Эрика очень медленно ставит драгоценное фото обратно на каминную полку.

3 дня 20 часов

Центр «Слияние», Вашингтон, округ Колумбия

В 6:00 вечера Эрика поднимается на помост. Ее пульс мчит галопом, на планшете с погашенным экраном таится переснятое мобильником уличающее фото, позволяющее объяснить… ну, если и не все, то почти все. На кончике языка у нее вертится, просясь наружу,