Zero. Обнуление - Энтони МакКартен

class="p1">— Тпру-тпру-тпру! Я ни разу не нарушил ни одну санкцию в роли консультанта, равно как не участвовал ни в каких противозаконных сделках. И я сомневаюсь, что Управление доверяло бы мне сейчас, если б подобное имело место, учитывая предоставленный мне доступ к информации.

— К некоторой информации.

И действительно, огромные засекреченные архивы ЦРУ, ФБР и АНБ еще не перешли в распоряжение «Слияния»; они до сих пор скрыты, упрятаны за чудовищно стойкими файерволлами.

— Мы были готовы смотреть сквозь пальцы, — снова вступает Берт, — вплоть до этого момента, потому что, к счастью, вы продали куда лучшую технологию родной стране. А знать, над чем работают другие команды, всегда очень полезно.

— Вы называете меня угрозой для родной страны?

— У ЦРУ за плечами долгая история, — говорит Джастин. — После сорок пятого года мы даже приняли нацистских ракетостроителей, сочтя их хорошими партнерами.

У Сая даже дыхание перехватывает.

— Погодите, вы что, теперь меня нацистом обозвали?!

— А эта аналогия вас огорчает? — ничуть не смущается Джастин.

Сай подскакивает на ноги, словно хочет врезать Джастину. Берт тоже поднимается, вскинув свои мясистые руки.

— Попридержите коней. Все очень просто. Успокойтесь оба.

— И для протокола, — протестует Сай, — этот проект является приоритетным для национальной безопасности. А вы сейчас ставите его под угрозу, не давая мне заниматься своей работой. Чтоб вы знали.

Берт, внезапно куда менее дружелюбно, парирует:

— Мы удаляемся… оставив это сообщение. Управление поддержало наш проект на определенных условиях, и мы закрывали глаза на некоторые другие элементы вашего бизнеса, но у нас есть и собственные интересы. Высшие интересы. И мы будем отстаивать их. Управление доводит это до вашего сведения. Итак, резюмируем: держитесь подальше от Уоррена Крю. Сосредоточьте усилия на поисках жены.

4 дня 5 часов

Центр «Слияние», Вашингтон, округ Колумбия

Новость о том, что поиск Уоррена Крю официально закрыт, Сай доставляет лично: сперва Эрике — разумеется, придерживающейся мнения, что они должны исполнить требования ЦРУ, и притом незамедлительно, — а затем тем же начальникам команд, которых созывал прежде, после чего в комнате воцаряется настроение: «И что теперь?»; чуть ли не физически ощутимое чувство, что у тех, кому поручено добиться прорыва в последнюю минуту, только что отняли главную надежду на отыскание Нуля-10. И никому не требуется напоминать, что 14:00 отмечает окончание двадцать седьмых суток преследования. А значит, до закрытия окна — в полдень 31 мая — рукой подать.

Когда Сай и Эрика снова остаются наедине, безмолвие нарушает лишь капля по капле тающий цифровой ледник на экране.

— Они шпионят за нами. Ты это понимаешь?

— Они — ЦРУ, — она разводит руками.

Кап, кап, кап. Мегатонны льда тают и тают.

— Едва мы начали искать Уоррена, они узнали. Мы думали, не шумим, не оставляем следов, но они услышали нас, как топот тысяч копыт.

— Ну, хотя бы из всех данных по Уоррену, что мы ухитрились выудить — курсы фарси, которые он тайком посещал несколько месяцев, тогдашние телефонные звонки на мобильники в Иране, — можно заключить, что существует девяностопятипроцентная вероятность, что он в Иране, в плену у иранских властей.

— Если он в Иране, хотелось бы знать почему.

— Теперь это не наше дело.

Эрика смотрит на человека, которого любит — зачастую вопреки себе самой, — а он открывает свой ноутбук и начинает свое клац-клац-клац.

— Что ты делаешь?

— Ищу эту долбаную бабу.

4 дня 2 часа

Центр «Слияние», Вашингтон, округ Колумбия

Эрика отменяет все свои встречи, вместо того бродя по Пустоши в чаянии одной силой воли призвать прорыв, добиться которого никак не удается, но после нескольких кругов сдается и удаляется в свой кабинет, чтобы поработать, частым гребнем пройдясь по все более толстому досье Саманты Крю лично.

Эрика замечает, что Саманта, будучи новичком в цифровом мире, проделала откровенно похвальную работу, зачищая свои соцсети. В результате алгоритмам «Слияния» пришлось копать вширь и вглубь, выискивая хлебные крошки биографии, вынюхивая следы, нащупывая остатки закономерностей, любопытные ошметки, пережившие ее попытки сокрытия информации.

Взять, к примеру, больничный послужной список Сэм: там содержатся хвалебные записи пациентов, одобрительные отзывы руководящего медперсонала. Один-единственный критический рапорт обвиняет ее в нарушении субординации с приложением жалобы врача, заявлявшего, что она проигнорировала его план лечения и через голову обратилась к заведующему отделением общей хирургии. И, как в конце концов установило расследование, была права.

Помимо того, в катакомбах обширного семейного мемориала нашлись посты ее племянниц, сканы старых отпечатков, показывающих ее ребенком, держащим гаечный ключ длиной с собственную руку во время ремонта автомобиля вместе с мамой и папой в районе Брукленд округа Колумбия. А вот другие фото, выданные на-гора командами, обыскавшими складскую ячейку Сэм в пригороде Бостона, каталогизируя ее содержимое в режиме реального времени. Фотоальбомы, коробки с письмами — все это оцифровано «Слиянием» для поиска лиц. А заодно нашли старый ноутбук. Вдохнули искру жизни в его затхлое содержимое, реконструируя древние истории поиска, электронную почту. Здесь ни следа метлы — ни новой, ни старой. Но ничего похожего на карту с большим крестиком, отмечающим место, где зарыт клад, — только фрагменты упрямо не желающей складываться картины.

На обед ассистентка приносит Эрике салат. Если б не соус, то вообще безвкусный. Дальше день катится с мучительной инерцией, знакомой копам в засаде, и Эрика чувствует нарастающее чувство безысходности, охватившее и Пустошь. Теперь каждый час на счету, но от Саманты по-прежнему ни слуху ни духу.

Предпринята бесплодная дорогостоящая попытка разослать команды захвата по барам, где она зависала в студенческие годы. В коттедж в лесу, куда она раньше частенько ездила в отпуск. Ее прежний университетский городок прочесали на предмет закутков, где Сэм тайком покуривала. Ни следа.

И все же из всего этого хаоса и хлама бытия перед Эрикой начинает мало-помалу прорисовываться личность. Как будто марево синих точек вирутальной реальности все более детализируется. Эрика видит женщину, материализующуюся перед ней, — ту, чья жизнь пошла под откос, когда ее любящий муж растворился в воздухе. Уоррен не похож на человека, который способен без зазрения совести предать жену, превратив ее жизнь в пытку. Сохранившиеся электронные письма от Уоррена к Сэм и от Сэм к Уоррену рисуют образ любящей четы. Эрика выстраивает картину, в которой Уоррен каким-то образом работал на государство и пропал без вести, находясь на службе, оставив жену, которая лишь после этого возненавидела страну, а точнее, государство, отказывающееся расследовать его таинственное исчезновение. Сэм, какой ее воспринимает Эрика теперь, оберегает свою веру в Уоррена, как последнюю горящую свечу в ураган, хотя сочувственные электронные письма от друзей и подруг уже иссякли, хотя ее начинают считать малость