Короли Керни - Навесса Аллен

Черт. Я была по уши влюблена в него, потому что, несмотря на то, что я была зла, выпуклость в его штанах вызывала у меня желание заползти на него сверху прямо здесь, в машине. Возможно, отчасти дело было в том, что я была зла. Может быть, в глубине души я всегда знала, что самое настоящее, что мы испытывали друг к другу, это когда были обнажены и покрывались испариной.

Я выдохнула, медленно и протяжно, позволяя его словам впитаться, вспоминая все, что произошло, между нами, за последние несколько дней.

— Я верю тебе, — сказала я. Потому что я верила. Может, я и не знаю, что я чувствовала по поводу всего остального, что он делал, но знала, что он хотел меня, и доверяла ему достаточно, чтобы не лгать ему об этом.

Джейкоб вздохнул. Это было резко, как будто он сдерживался, как будто почувствовал облегчение, и это больше, чем что-либо другое, подчеркнуло тот факт, что я была не единственной, кто терял голову из-за того, что происходило, между нами.

— Хорошо, — сказал он.

А потом его руки оказались на моих щеках, зарылись в волосы, его хватка усилилась, когда он потащил меня вперед. Мой ремень безопасности щелкнул, и я не могла двигаться дальше. Он довершил начатое, сократив расстояние, между нами, чтобы поцеловать меня с такой страстью, что у меня перехватило дыхание. Его губы оставляли синяки, язык требовал, заставляя меня отвечать ему поглаживанием за поглаживанием. Я все еще злилась на него, но это только усиливало мою потребность в нем, заводило еще сильнее, вызывало желание сорвать с него одежду и увидеть честную, простую истину в его желании ко мне.

Он оторвался от меня слишком быстро, тяжело дыша, и провел большим пальцем по моим губам.

— Нам нужно к Дэниелу.

Я кивнула ему.

Он продолжал смотреть на мои губы, как зачарованный.

Я невольно улыбнулась.

— Что означает, что тебе, вероятно, следует меня отпустить.

На его лице снова появилось хмурое выражение.

— Да, я должен.

Вместо этого он наклонился и снова поцеловал меня, и на этот раз он продолжал целовать меня, впиваясь пальцами в мою кожу головы, прикусывая зубами мои губы. Это напомнило мне о нашей первой ночи вместе в его квартире, о холодном мраморе кухонного стола подо мной и о нем между моих ног, обжигающем, как огонь, и воспламеняющем меня от его прикосновений.

На этот раз я была единственной, кто прервал поцелуй, потому что, если бы он продолжал в том же духе, мы бы никогда не добрались до Дэниела, и весь мир рухнул бы вокруг нас, прежде чем мы отпустили бы друг друга. Когда я отстранилась, его хватка на моей шее ослабла, и он немного откинулся на спинку сиденья, достаточно для того, чтобы я почувствовала, что снова могу мыслить рационально. Воздух, между нами, все еще казался напряженным, тяжелым и наэлектризованным, словно молния могла ударить в любую секунду. Нам нужно было как-то разрядить обстановку.

— Как давно ты подозреваешь своего отца? — Спросила я.

Джейкоб отпустил меня и выпрямился на своем сиденье. Я почувствовала легкое возбуждение от правды, когда увидела, что его щеки вспыхнули. Он потряс головой, словно пытаясь прийти в себя, затем подался вперед и переключил машину на первую передачу.

— С тех пор, как мне исполнилось двенадцать, — сказал он, проверяя зеркала заднего вида, прежде чем выехать на дорогу.

Я нахмурилась. Возможно, я ослышалась из-за шума двигателя.

— С тех пор, как тебе исполнилось двенадцать?

Он кивнул.

— Я подслушал один из его телефонных разговоров с охранником и понял, каким он был подонком-манипулятором. После этого я больше никогда полностью ему не доверял.

Тогда ладно.

— Я имела в виду, как давно ты подозревал его в причастности к тому, что происходит в «Магнолия Хиллз»?

— С самого начала, — сказал он. — Я всегда подозреваю его, когда что-то происходит в Керни.

— Почему?

— Потому что он ненавидит Даниэля и хочет, чтобы тот убрался, — сказал Джейкоб.

Я ухмыльнулась. Я сама разобралась, по крайней мере, в части происходящего. Дайте пять!

— Когда ты начала подозревать моего отца? — Спросил Джейкоб.

— Не подозревала, пока ты не сказал мне, что фургон прослушивается.

— И теперь ты думаешь, что за всем этим стоит он?

Я поколебалась, прежде чем ответить. То, как он это сказал, заставило меня задуматься о том, что он думает. Он, казалось, не был до конца уверен, что это был его отец точно так же, как он не подозревал Дэниела. Возможно, Джейкоб был из тех парней, которые придерживают свои суждения до конца.

— Я не знаю, что и думать, — сказала я. — Не похоже, что ты был со мной откровенен.

Он кивнул.

— Я — нет. Итак, расскажи мне о своих теориях.

Мое давнее желание к нему утонуло в новой волне разочарования.

— Серьезно? Ты все еще что-то скрываешь и ждешь, что я выложу все свои догадки?

— Я не хочу на тебя влиять, — сказал он. — Это одна из причин, почему я ни хрена не сказал тебе о своих подозрениях. — Он взглянул на меня, когда мы снова набрали скорость. — Я хочу услышать твое мнение. Ты умная, и папа был прав насчет твоей интуиции, она у тебя хорошая. Возможно, ты заметила что-то, что я упустил.

Черт возьми. Должно быть, до встречи с ним я изголодалась по привязанности. Должно быть, именно поэтому от его похвалы у меня вспыхнули щеки, а желудок сделал глупое сальто.

— Сначала у меня есть к тебе несколько вопросов, — сказала я, все еще колеблясь.

— Давай.

— Ты действительно собираешься ответить хотя бы на один?

Уголки его губ приподнялись в легкой, злобной усмешке.

— Может быть.

— Ты знаешь, что иногда бываешь настоящей занозой в заднице?

— Только потому, что мне нравится то, что происходит, когда я тебя так вывожу из себя, — сказал он, и его ухмылка расплылась в широкой улыбке.

Я не знала, поцеловать его или ударить. И то, и другое казалось мне одинаково привлекательным. Вместо этого я решила задать свои вопросы, пока у меня была такая возможность.

— Как ты думаешь, твой отец мог зайти так далеко, чтобы разгромить мою квартиру и приказать кому-то напасть на меня в лифте?

Джейкоб не смотрел на меня, когда отвечал. Все его внимание было сосредоточено на дороге, когда он выехал из территории «Королей», как будто за нами кто-то гнался.

— Да, квартира. Раз я привел тебя домой, он решил, что, между нами, все серьезно и что разгром