Колыбельная горы Хого - Елена Кондрацкая

свои руки, и только теперь Мико заметила длинный розовый шрам на её левом запястье. Кёко ласково погладила его и улыбнулась.

– Такая будет жить до тех пор, пока бьётся моё сердце. И, несмотря на то что наши пути разошлись, я ни о чём не жалею. Но… спасти Хидэо я больше не в силах. Я уже просила помочь Райдэна, но… – Она вздохнула и сочувственно посмотрела на тэнгу.

– Но? – спросила Мико, оглядываясь.

– Но без крыльев я ни на что не гожусь, – отозвался Райдэн, не открывая глаз. – Прости, Кёко.

– Тебе не за что извиняться. Я не имела права просить тебя о подобном…

– Кёко… – донёсся из-за дверей слабый голос Хидэо. Она тут же подскочила и скрылась в доме быстрее, чем Мико успела моргнуть.

Повисло молчание. Мико украдкой смотрела на Райдэна, размышляя, должна ли сказать ему что-то. О вечере, о Хидэо, о его крыльях. Райдэн не торопился начинать разговор, а она так и не нашла слов, поэтому, нашарив ногами дзори, спрыгнула с энгавы.

– Я скоро вернусь, – бросила она, забирая оставленную Кёко бутылку.

– Я буду ждать, – отозвался Райдэн, и от его тона на сердце у Мико потеплело.

Мико решила обойти дом старосты стороной, чтобы не привлекать лишнего внимания. Жители встретили их тепло и приветливо, но женщина, которая крадётся ночью в лес, вызовет подозрения и вопросы, на которые Мико отвечать была не готова. Костёр, кажется, разгорелся ещё сильнее и поднялся выше. Кто-то принёс биву, и жители танцевали под её нестройную мелодию. Мико даже почудилось, что она разглядела Юкио, который размахивал в пляске головой нукэкуби. Так это или нет, уточнять не хотелось, поэтому Мико поспешила своей дорогой.

Лес лежал дальше и выше, чем казалось из деревни, а Мико переоценила свои силы и довольно быстро устала. Она взбиралась по холму медленно, жалея, что не взяла лошадь и надеясь, что с такой скоростью вернётся в деревню хотя бы до рассвета.

Но наконец она вошла в тень первых деревьев и огляделась. Лес молчал то ли оттого, что спал, то ли оттого, что боялся демона, который прятался в нём.

– Ханзо, – позвала Мико, с каждым мгновением всё больше жалея, что пришла. Тьма пронизывала лес и была практически ощутимой: холодной и липкой, тягучей настолько, что с трудом получалось дышать. Тело тут же покрылось мурашками, сердце встревоженно застучало. – Ханзо!

Тьма вдруг заволновалась и схлынула подобно морской волне, позволяя Мико свободно вдохнуть.

– Ты звала? – Голос раздался за спиной, и Мико вскрикнула, дёрнулась в сторону, хватаясь за меч, которого не оказалось на поясе. Она оставила клинок в деревне. Нога зацепилась за корень, который было невозможно разглядеть в кромешной тьме, и Мико бы упала, если бы Ханзо не подхватил её под руку. – Ты боишься. Я не хотел напугать.

Мико упёрлась свободной рукой в колено, пытаясь отдышаться, второй – прижимала бутылку к груди, будто сокровище.

– Всё в порядке, я просто не ожидала, – выдавила она, распрямляясь и натягивая вымученную улыбку. – Я пришла сказать, что Хидэо стало лучше. – Она сделала паузу, ожидая, что Ханзо что-то скажет, но тот молчал. Не дождавшись ответа, продолжила: – Ещё я принесла тебе немного еды и… выпивки. Выпивка – это от Кёко.

Мико вручила ему в одну руку бутылку, в другую – неочищенный варёный картофель и завернутый в нори рисовый пирожок.

– Прости, я бы принесла что-то получше, но подумала, что будет странно, если я буду брать еду и… на самом деле, наверное, можно было бы и взять, но я… в общем, если ты проголодался, то вот. – Она нащупала в рукаве забытый корень лотоса и тоже протянула Ханзо.

Он – всё так же молча – взял еду.

Мико потопталась на месте, надеясь, что произойдёт хоть что-то, но поняв, что ждёт зря, быстро поклонилась и развернулась, чтобы уйти.

– Лекарь сумел исцелить его высочество? – раздалось за спиной, и Мико обернулась.

– Нет, – сказала она, пытаясь разглядеть в темноте выражение лица Ханзо, но видела только светящееся золото глаз. – Но лекарь снял жар, и Хидэо заснул. Ещё лекарь обещал дать нам в дорогу отвар, который поможет Хидэо чувствовать себя лучше.

Ханзо кивнул, посмотрел на еду, которую держал в руках, потом – снова на Мико. Она ободряюще улыбнулась.

– Еда не отравлена, может быть, не очень вкусная, не знаю, что ты привык есть во дворце, но…

– Спасибо.

Мико опешила. Почему-то слышать благодарность из уст Ханзо было странно.

– Пустяки. Не хотела, чтобы ты остался голодным…

– За то, что рассказали о его высочестве.

– А, а… да, – Мико замялась. – Пожалуйста. Тебе… тебе не одиноко тут? Не холодно? Ты даже костёр не развёл…

– Нет. – Ханзо опустился на траву, скрестив ноги, отставил бутылку в сторону, вытащил из-за пазухи тэнугуи, расстелил перед собой и положил на неё еду.

Мико присела рядышком на корточки и обхватила колени руками, с интересом наблюдая за Ханзо. Отчего-то ей очень не хотелось оставлять его одного. Ей казалось неправильным и несправедливым, что они бросили его в лесу, а ещё она не верила в то, что он ничего не чувствовал. Она видела в нём другую сторону, видела, как он обнимал Хидэо, слышала, как дрогнул его голос, когда принц потерял сознание. Про ёкаев болтали разное, и многие из жутких легенд действительно были правдой. Мико видела ёкаев в рёкане госпожи Рэй, своими руками убила жестокого кицунэ, смотрела в глаза чудищам на рынке Ёрумачи, жила… с Акирой. Но ещё она повстречала много совсем других, совершенно не похожих на чудищ, ёкаев: малютка Юри, дедушка Кио, кроткие кадзин, приютившие её на ночь, живущий бок о бок с людьми лекарь Такая, Кёко, Райдэн… Мир, который для неё рисовали сказки и легенды, оказался в действительности гораздо темнее и красочнее, страшнее и прекраснее. В нём были злой цуру, едва не погубивший Мико, и по-своему добрая цутигумо, разделившая свою жизнь с брошенной всеми слепой девчонкой.

Что-то подсказывало Мико, что и с демонами всё не так просто.

Они с Ханзо не разговаривали. Кажется, этого было и не нужно. Но Мико чувствовала, что тени, окружающие его, отступают, забиваются под корни деревьев, зарываются в землю – он не хотел её пугать. Или, может, ей хотелось в это верить. Пусть так.

Ханзо покрутил в руках картофелину, как будто не зная, что с ней делать. Потом всё же принялся очищать, острые когти ловко подцепляли тонкую кожуру и тянули, освобождая ароматную сердцевину. Когда картошка было очищена, Ханзо потянулся к маске, и Мико замерла в предвкушении – ей очень хотелось увидеть его лицо. Увидеть лицо настоящего