На манжетах мелом. О дипломатических буднях без прикрас - Юрий Михайлович Котов

жена, оказались на редкость приятными и симпатичными людьми. Так что и работать и отдыхать (для меня, правда, последнее слово в кавычках) было приятно. А про кавычки я упомянул потому, что до сих пор от такого «отдыха» в себя прийти не могу. Устал до предела. Сегодня, наконец, пятница, и завтра можно будет отоспаться.

А то получилось так: все дни встречи и переговоры, вечерами знакомство с Парижем, а субботу и воскресенье поездки вокруг столицы и немного по стране. Ваня Снежко (сотрудник секретариата ЮНЕСКО) ездил в «Мерседесе» с шофером, где сидели министр с женой (он-то – геолог, ему нужней), а я с помощником сзади на своей машине. За полтора дня проехали около тысячи километров, по так называемым хайвеям дули 160–170 км/час, по обычным – 120–140. Когда ездили по замкам Луары, то заночевали рядом с одним из самых известных – Шамбором, в ста метрах. В гостинице было в этот период весьма пусто, выбирай любой номер. Я выбрал полумансарду с видом на замок. Красотища. Приобрел соответствующую открытку с видом на мой номер. Замок сам был охотничий, а посему и гостиница оформлена в охотничьем стиле – сплошные рога на стенах, и люстры из них сделаны и т. д. Сначала мы погрелись у министра в номере водочкой под икорку, а потом посидели внизу в ресторане. У большого и жаркого камина. Ели рыбку под беленькое и сыры под красненькое. Уложив спать министра с женой, а также водителя, потом втроем сидели у помощника и беседовали под рябину на коньяке.

Встали рано утром и поехали в Орлеан, где их геологи окопались. Снежко спал в машине у министра, а помощник у меня. А я рулил. В Орлеане они уже без меня беседовали с коллегами (поскольку те не юнесковские, то для меня интереса не представляли), а я возил мадам министершу по городу и окрестностям. Правда, на этот раз с водителем. Но на геологический обед я поехал. И, как оказалось, не зря. Предвидя конгресс в Москве, французы постарались и угостили вполне прилично и даже более. Но, несмотря на это, из Орлеана до Парижа (135 километров) умудрились доехать за пятьдесят минут. Хоть мне было и не просто, но от начальства не отстал. Это было в понедельник. Вечером снова прощались у министра в номере, где-то за полночь. Утром во вторник в аэропорт.

Вечером – заседание месткома с криками и руганью, местами доходящей до легкой драки и словесных оскорблений. А в среду вечером деловой коктейль у нас в представительстве для постпредов из разных стран. Пришлось активно угощать гостей. После их ухода подводили итоги и допивали и доедали, что осталось. А вчера вечером партсобрание до полдесятого, а потом еще на часик заседание какой-то никому не понятной группы не то контроля, не то еще чего-то, куда вхожу и я. И вот сегодня, наконец, пятница и есть хоть какая-то надежда отоспаться…

Комментарии к этому отрывочку, написанные уже сейчас. В короткую сноску в низу страницы они не поместятся, поскольку заслуживают отдельного описания. Если бы мне кто-то рассказал подобную историю, то я, наверное, не поверил бы. Мистика, да и только. Но ведь против фактов не попрешь. А они следующие. В 2005 году поехали мы в очередной раз в гости к Покровским во Францию, в том числе с целью отметить очередной день рождения любимой сестры. Программа пребывания была целиком выбрана хозяевами. Сначала съездили в Труа за покупками, а затем отправились в поездку по замкам Луары. Напрягать память особо не надо, благо передо мной альбом с подписанными фотографиями. Вот начинаем отмечать день рождения Елены Михайловны грогом с утра в Амбуазе, вот мокнем под дождем в Шенонсо, а вот и добираемся до места ночевки в Шамбор.

Вот фотографии в гостинице «Сен-Мишель», где было заказано два номера. Один просторный, а второй оказался маленьким, в самом уголке здания. Покровские, естественно, настаивали, чтобы мы заняли большую комнату. Мы же под справедливым предлогом – день рождения ведь у Лены, да к тому же и аперитив перед ужином надо будет принимать у них, настояли на маленькой. Вечером пошли в охотничий ресторан – на фото даже подписано, что я заказал паштет из косули и рагу из кабана. Вот вроде бы и вся история. Однако она имела неожиданное продолжение.

Где-то двадцать с лишним лет спустя залез я в свои домашние архивы и обнаружил ту самую фотооткрытку с видом замка Шамбор и гостиницы, где мы останавливались с министром. На обороте надпись: «Слева с красными занавесками гостиница, где я жил, а комната у меня с крайним верхним и левым окошечком». Сравнили фото и открытку и документально удостоверились, что жили мы в том же самом номере, о чем я никогда бы и предположить не мог.

PS. А на днях прочитал в «Московском комсомольце» интервью с Евгением Александровичем Козловским – ему скоро будет девяносто лет, но выглядит он на фото прекрасно и рассуждает крайне здраво. Возвращаюсь к своим запискам.

…Здесь на праздники (Восьмое марта) стояла исключительная погода – небо голубое, солнце, температура до пятнадцати градусов. В парке Багатель, что в Булонском лесу, уже вовсю цветут нарциссы, крокусы и еще какие-то цветочки, названия которых я не знаю. Но не до прогулок – надо приступать к работе. Тем паче, что в ближайшее время предстоит написать по крайней мере три большие бумаги. Над одной, правда, думать не надо – за нее я возьмусь сейчас, так как сегодня срок ее сдачи – это план мероприятий по моей линии на следующие два квартала. Но их так много – для того чтобы просто расставить их по порядку и переписать понадобится, наверно, целый день. Потом отчет о тех же мероприятиях за I-й квартал. Это уже посложнее, но опять же материал есть, а это главное. Напишем. А вот что делать с третьей, основной бумагой, аналитического и объемного характера, срок представления которой к концу месяца, я даже и не знаю. И пока не могу себе представить, как я ее (эту самую гадкую бумагу) одолею. Утешает только, что вроде бы не в первый раз даже здесь, в Париже, встает такая, на первый взгляд непосильная, задача…

На этом дневниковые зарисовки заканчиваются, и далее идет написанное по памяти.

…Генконференция, Дни Советского Союза, написание годового отчета остались позади. После завершения всех этих многотрудных дел Хильчевский решил, что мы заслужили право на не слишком обременительную командировку. Надо, мол, ознакомиться с