На манжетах мелом. О дипломатических буднях без прикрас - Юрий Михайлович Котов

атташе Леша Федотов, мы с ним вместе учились (равно как с Сергеем Викторовичем Лавровым, который вместе с Лешей был в одной группе сингальского языка. – Ю.К.) – хороший парень, посмотри его». Послушался, позвонил, пригласил Федотова на беседу. Просидели мы часа два в так называемой «темной» комнате – в отделах там располагалась служба шифрпереписки, а у нас она использовалась для питья кофе и прочих нужд женской части секретариата. Прекрасное на меня произвел впечатление атташе Федотов – умница, с большим чувством юмора, что для меня немаловажно. Одним словом, побеседовали, и я предложил ему перебраться с повышением, да и не просто так, а в секретариат замминистра (по тем временам это было как бы двойное повышение).

Ну а затем проработали мы с Лешей более четырех лет. Стал он 2-м секретарем, потом 1-м. Пришел момент, когда я в силу определенных причин решил отправиться на работу за границу. Были предложения более высоких должностей, но я согласился на советника постпредства СССР при ЮНЕСКО – из любви к Парижу.

Накануне отъезда прихожу прощаться к шефу. И он мне в который раз: «Ну вот, уезжаете и даже замены себе не нашли». А я ему тоже снова: «Николай Павлович, не мудрите, сделайте им Алексея – он с вами столько лет работает, все знает. А то, что сразу из 1-х секретарей в помощники (а это был большой разрыв. – Ю.К.), так кому до этого дело?» Шеф заколебался, а потом махнул рукой и набрал номер начальника управления кадров.

Леша недолго отслужил у Фирюбина, в феврале 1983 года занимался его похоронами. Дальше его карьера пошла без моей поддержки. Стал он замгенсекретаря МИД, затем директором департамента кадров, заместителем министра иностранных дел, был послом в Праге, а сейчас вернулся из Братиславы. Ну, а дружим мы, как говорится, семьями и по сей день.

Вот я и персона (правда, нон-грата)

В конце октября 1982 года прибыл я к своему очередному месту службы – в Постпредство СССР при ЮНЕСКО. Еще в Москве познакомился со своим новым начальником Юрием Михайловичем Хильчевским. Очень хорошее впечатление он на меня произвел, да и я на него, как позднее утверждал мой двойной тезка, тоже вроде весьма приличное. За пять месяцев совместной работы наши деловые отношения перешли в дружеские, коими остаются и по сей день.

Обязанности на меня были возложены до тех пор мне совсем не знакомые – руководить самой большой в представительстве (семь человек) группой науки. А в этом качестве курировать и советских сотрудников секретариата, занимающихся этой сферой деятельности ЮНЕСКО (более двадцати человек). Далее, не полагаясь на память, я вновь прибегну к своим дневниковым записям. Вот некоторые отрывки из них. Может быть (а скорее всего так и есть), они несколько сумбурны, но какое-то представление о моем житье-бытье в Париже дают.

…Живу в отеле. Номерочек маленький, парижская мансарда с балконом и окнами на потолке, углом спускающемся вниз. С одной стороны, это даже симпатично – эдакая парижская экзотика. Но жить в гостинице, конечно, тяжко. Все основные вещи так и лежат у товарища. Там же пропадают с трудом собранные в Москве продукты. Проблема питания меня на очень волнует – один раз в день поел, и хорошо. А поскольку уже пять раз был в гостях, то оставалось лишь пару раз сходить в ресторанчик, что я и сделал. Цены, правда, стали дикие. Первые дни я с моими прежними воспоминаниями прямо-таки шарахался от них. Особенно фантастически подорожали продукты питания и, соответственно, рестораны. Но и остальные товары тоже на месте не стояли. Даже на сегодняшний день у меня нет твердой уверенности в том, что зарплаты хватит просто на пропитание. Хотя, с другой стороны, остальные ведь как-то живут. Плачутся, конечно, но все-таки вроде бы все и не так плохо. Ну, да эта сторона жизни меня волнует не особо. В общем-то – проживу.

Об отношении ко мне. В посольстве кое-кто вспомнил меня и встретил более-менее искренне. А большинство с улыбками, похлопываниями по плечу. Привет, привет! Рады, что ты здесь, как-нибудь увидимся. Ну, может, и действительно – как-нибудь увидимся. В представительстве отношение пока сдержанно-вежливое. Людей каких-то масса. Каждый день знакомишься чуть ли не с десятками новых. Разумеется, сразу забываешь, кого как зовут и кто он такой. Пока, одним словом, в голове полный сумбур. В ближайшее время собираются оказать мне высокое общественное доверие – избрать аж в профсоюзное бюро ЮНЕСКО'вской организации. Я последний раз на таких высоких постах был в Мали в 1965 году, где являлся, правда, зампредседателя объединенного месткома и председателем совета клуба колонии. Ну ничего, вспомним и культурно-массовую работу, если, конечно, не введут в сектор по работе с детьми или еще чем-нибудь подобным. Я, правда, попросился в агитаторы или пропагандисты, но эти важные посты уже разобраны.

Единственная маленькая отрада – машина. Игрушка, конечно, роскошная (пятицилиндровая «Ауди»-100). Насколько я к ним в целом-то равнодушен, но и мне первые дни ездить на ней нравится. Серебристо-металлического цвета, со всеми необходимыми штучками-дрючками, стереомагнитофонами и прочим. Примерно класса среднего «Мерседеса». Для Парижа, правда, она слишком велика. Размеры ее не позволяют решать трудную, а точнее архитрудную, проблему с парковкой. Кстати, видимо, поэтому, а не только из желания сделать мне приятное от нее и отказался прежний владелец – зам. постпреда, который взял себе машину на вид поскромнее, но зато в парижских условиях более удобную.

Две недели живу все в той же гостинице, по-прежнему плохо сплю, устаю и пока лишь самую малость вхожу в курс дел. Прошли так называемые «праздники». 5-го ноября с утра ездил с начальником на визит, потом писал о его итогах, в обед поехал в аэропорт (по дороге, разумеется, слегка заблудился, ибо его еще не было в мои прежние времена) встречать делегацию. Самолет опоздал, просидел битый час в аэропорту и стремглав ринулся в свой отель переодеваться, так как в тот вечер в посольстве был прием.

На приеме пытался знакомиться с нужными мне по работе людьми, к столам даже и не подошел. Правда, в толчее и поговорить ни с кем толком не сумел. К концу приема валился с ног – в прямом смысле. Пока посол уже после ухода иностранцев долго и нудно толкал речь, я думал, что упаду. На следующий день, в субботу, с утра снова на работу. Потом поехал в большой магазин, купил кое-что из продуктов и устроил в номере для себя самого маленький