Мемуары посланника - Карлис Озолс

В данное время указанный человек находится не у дел, но у нас имеются неоспоримые данные на его скорую реабилитацию и возвращение в Москву. Вот основные причины, исходя из которых мы ни в коем случае не могли удовлетворить вашу просьбу о включении К. в списки обменяемых на просимого вами товарища, тем более в первую очередь, ибо выдача К. при неустойчивом положении «нашего человека» могла лишь помешать намеченному нами плану и усугубить его личное благополучие. По приезде же «нашего человека» в Москву, мы полагаем, если это будет необходимо, за оказанную нам ценную услугу, оставить его совсем в СССР, и только тогда ваша просьба будет удовлетворена, при условии, если правительство захочет получить от нас по обмену гражданина К. Последующий обмен должен состояться в ближайшее время.

С коммунистическим приветом

Начальник 2-го отделения КРО ОГПУ (подпись),

11.1.26 № 218-С».

Часа через два после получения этого письма ко мне явился почтальон и умолял возвратить ему его, искренне уверяя, что ему грозит чуть ли не смертная казнь. По простоте души он, очевидно, не подозревал, что письмо уже было вскрыто, прочтено и, ввиду важности документа, скопировано.

Когда с письмом ознакомился посланник соответствующей страны, он признал, что все в нем совершенно неоспоримо, и ссылка гражданина К., и отвод «нашего человека» НКИД, к которому правительство стало относиться уже с недоверием. Не было никакого сомнения, что это письмо написано в контрреволюционном отделе ОГПУ. На конверте стояла эта надпись, в ней точно был обозначен отправитель и, конечно, никто другой, как и никакое другое учреждение, не посмел бы самозванствовать и обозначать фиктивного отправителя. И теперь, спустя двенадцать лет, когда я читаю о разных процессах в СССР и не успеваю считать, сколько там погибает людей, я всякий раз вспоминаю советского гражданина К., которому инкриминировались соответствующие «преступления», чтобы «избавиться от лишнего свидетеля». Невольно напрашивается вопрос: что же такое, наконец, Коммунистический интернационал, во имя которого все это проделывается? И тут ответ один: это величайшее преступление в мире.

Вербовка дипломатов на службу ГПУ

Я совсем не хочу делать поспешных заключений. Можно было бы привести множество примеров в доказательство моей мысли, но ограничусь случаем, о котором мне лично рассказал один иностранный представитель в Москве. Не называю страны, от представителя которой я получил эти сведения, только потому, что рассказанный случай не получил огласки. Произошло это в 1928 году. Мой коллега, в частности, рассказал:

– Вопреки моему желанию, ко мне в качестве секретаря прислали явно несоответствующее лицо. Этот секретарь много пил, был неразборчив в отношениях с женщинами, отличался слабоволием, несдержанностью, особенно в нетрезвом виде, всегда оказывался в долгах, словом, мог служить где угодно, только не в дипломатических учреждениях. Все же я согласился принять его к себе с условием, что сам министр иностранных дел берет на себя всю ответственность за этого секретаря. Министр согласился. Секретаря выдвигали влиятельные лица. Зная цену этому человеку, я установил за ним самое тщательное наблюдение. Следил и сам.

Прошло немного времени, и я застал его за странным телефонным разговором. Кто-то просил его прийти на свидание по важному делу. Я знал: телефонные разговоры иностранных представителей подслушиваются, и потому сделал выговор секретарю, напомнив ему, что о всяких свиданиях говорить по телефону неосторожно.

Секретарь выслушал меня и все же отправился на встречу. Оказалось, это происходило уже не впервые. Через несколько часов он вернулся в нетрезвом виде.

Я позвал его и заставил рассказать все до мелочей. Растерянный, под моим давлением и напором, он поведал обо всем: «Перед моим отъездом в Москву знакомые дали мне адрес надежного человека, бывшего царского офицера. Я стал с ним встречаться и проводить за рюмкой водки час-другой в ресторанах. Сегодня он мне неожиданно сделал ужасное предложение. Передам его вкратце. «Вы, – предложил мне бывший офицер, – как умный человек, должны понять, очень скоро государства Средней Европы исчезнут одно за другим, побежденные силой СССР. Поэтому умен тот, кто заблаговременно перейдет к нам, большевикам, на службу». Чтобы подбодрить секретаря, бывший офицер упомянул, что даже некоторые иностранные министры состоят на службе в объединенных учреждениях НКИД и ГПУ, никто об этом не знает. Более того, он обещал мне и более успешное продвижение по дипломатической службе, рисовал всякие будущие блага. Нарисовав «положительную», соблазнительную сторону дела, предостерегающе указал и на риск в том случае, если я не соглашусь на его предложение. Иначе говоря, через НКИД и других агентов, даже через прессу и иными путями и средствами до общего сведения будет доведено, причем, конечно, в преувеличенном виде, обо всех его поступках и пороках. Например, в нетрезвом виде поколотил извозчика, где-то упал на колени перед женщиной и целовал ее ноги, опрокинул столик в ресторане и устроил скандал, скрыл весьма важное дело от собственного правительства перед приездом в СССР и т. д.

Всего этого было, конечно, достаточно, чтобы дипломатическая служба секретаря, если он непослушен, оборвалась навсегда. Конечно, деморализованный таким образом, человек легко может стать верным слугой своего грозного соблазнителя. Важно только его завербовать, потом уж все пойдет гладко. «Коготок увяз, всей птичке пропасть». Напрасно и наивно думать, что такие вербовки безрезультатны. Напротив, часто удаются, ибо только этим и можно объяснить совершенно наглый и открытый подход к делу. Это простейший механизм вербовки. Там не заманивают, а захватывают. Это не сети, а аркан.

Контрабандные процессы

Поскольку это допускалось по отношению к высшим служащим, само собой разумеется, с низшими вообще не церемонились, делали что хотели. Сколько было контрабандных процессов, не счесть! Например, русский гражданин, хороший знакомый иностранца, просит его привезти какую-нибудь вещь из-за границы, в момент передачи, хотя свидание происходит совершенно секретно, агент ГПУ уже тут как тут, и контрабандный процесс готов. Случалось и так, «знакомый» из России пишет другу, находящемуся за границей, умоляя помочь, прислать с оказией что-нибудь. Та же история, контрабандный процесс.

Доходило и до курьезов. Служащий одного посольства, одолеваемый просьбами купить за границей советскому гражданину лезвия для безопасной бритвы, приобрел их на московской толкучке и, когда передавал их, был задержан агентами ГПУ. На толкучке он купил намеренно, подозревая «знакомого» в желании подкузьмить, спровоцировать и передать в руки чекистов. Получился большой конфуз. Конечно, здесь важно не уличить в нарушении декрета, а завербовать нового агента, шантажируя, деморализуя, дискредитируя его, загнав в свой загон.