Мемуары посланника - Карлис Озолс

Строгий надзор иногда ослаблялся, по-видимому для проверки, не убежит ли узник. Мысль о побеге никогда не оставляла посланника, но он отлично понимал: в случае неудачи ему придет немедленный и неминуемый конец. Поэтому он высматривал, не представится ли более удачный случай, внешне держался так, чтобы не возбуждать подозрений. Случай представился в Москве в феврале 1927 года. Его выводили гулять темными вечерами сначала по льду водоотводного канала и Москвы-реки, а позднее по безлюдным побережьям Замоскворечья, всегда в сопровождении одного из трех вооруженных чекистов. В масленичную пятницу посланнику удалось, воспользовавшись соответствующим настроением сопровождавшего, добраться до другого конца Нескучного сада. Притворившись, будто у него неотложная нужда, он отошел от тропинки и провожатого, который закуривал папиросу у проходившего мимо гражданина. Улучив момент и сделав вид, что присел на корточки, узник бросился за отлог холмика, достиг Москвы-реки, перебежал ее и добрался до норвежского посольства, наиболее близкого к этому району. Его признал не только гостеприимный хозяин, но и несколько бывших коллег-посланников в Москве. Старшина дипломатического корпуса граф Брокдорф-Ранцау съездил в эстонское посольство, а Эстония отказывалась впустить Бирка к себе, и убедил принять бывшего посланника. В случае отказа дипломатический корпус гарантировал Бирку свободный выезд из СССР, а в случае надобности готов был снабдить денежными средствами.

Наконец, согласие на въезд в Эстонию было дано, Бирк отправился туда в сопровождении атташе эстонского посольства. На границе его арестовали в поезде, против него возбудили дело об измене и до суда все время держали в тюрьме.

Интересно отметить, когда в Эстонии появился, пусть и под арестом, посланник Бирк, оттуда тотчас бежал сотрудник майора Мазера Роман Бирк. Он занимался потом чем-то в Берлине, исчез оттуда в тот день, когда там по шпионажу арестовали двух дам с польскими фамилиями, впоследствии осужденных и расстрелянных. Роман Бирк перебрался в Копенгаген. Недавно рассказывали, он был в Париже, где явно жил на широкую ногу, не испытывая стеснения в денежных средствах.

В ноябре 1927 году после восьмимесячного заключения посланник Бирк предстал перед судом. Двери суда в течение девятидневного разбирательства почти все время оставались закрыты. В то время «Трест» был уже разоблачен как организация ГПУ. Раскрыл его Оперпут в мае того же года в Финляндии. «Трест» обещал представить неопровержимые доказательства вины Бирка с условием, что он будет осужден военно-полевым трибуналом. Ему вынесут смертный приговор и немедленно приведут в исполнение.

Приговор первой инстанции был оправдательным, подобно приговору второй инстанции.

Какого-либо возмещения за этот страшный моральный и очень крупный имущественный вред посланнику пока еще не дано. Но даже среди тех, кто был в свое время в Эстонии его противниками, окрепло убеждение, что с ним обошлись несправедливо, слишком легко доверившись ГПУ, которое ловко воспользовалось разномыслием и мелкой борьбой интересов. Арест же наглядно доказал, что факта измены, раздутого ГПУ, нет и не было в помине. Таким образом, был нанесен большой моральный вред и юному государству Эстония.

Покинутый всеми и оклеветанный перед миром, Бирк никакой опасности для СССР уже не представлял, его держали живым на всякий случай, чтобы в будущем использовать так или иначе. Ему чудом удалось спастись.

Дипломатический корпус отнесся совершенно иначе, чем многие граждане в самой Эстонии. Только в этом Бирк и мог черпать моральную силу, чтобы жить и работать в своей стране.

История Бирка чрезвычайно поучительна для каждого государства, особенно сейчас, когда пропадают, исчезают, расстреливаются десятки людей, с виду по непонятным причинам. То, что теперь дело Бирка расшифровано, раскрыто и выяснено, слава богу, снимает с молодого эстонского государства ту моральную тяжесть, которая в противном случае осталась бы на нем навсегда. Это был бы настоящий позор, если Бирк, первый министр иностранных дел и многолетний посланник в Москве, оказался бы шпионом. К счастью, этого не произошло.

«Дискредитация» явилась одним из способов борьбы за Коммунистический интернационал. «Борьба» эта должна быть интересна всем народам и государствам. «Дело» Бирка многое разъяснило и обнаружило для всех несомненность сотрудничества ГПУ и НКИД, а это могло бы оставаться в тени еще долгое время. Посланник Бирк оказал огромную услугу всему человечеству, невольно раскрыв тайные хитрые ходы и действия страшных сил, разрушающих устои морали, принципы чести не только у отдельного человека, но и посягающих на целые народы и государства.

Секретное письмо контрреволюционного отдела ОГПУ

Для пущей наглядности завидной редкой гармонии, существовавшей между ГПУ и НКИД, их общих целей, приведу точную копию чрезвычайно интересного документа. Речь идет о секретном письме от контрреволюционного отдела ОГПУ, особого и самого важного отдела политического управления. Заказное письмо № 218-с от 11 января 1926 года было отправлено по почте и ошибочно доставлено в мои руки.

«Многоуважаемый товарищ, в ответ на ваше письмо № 678 от 25.XII.25 и в дополнение моих устных с вами переговоров сообщаю, арестованный и осужденный нами в ссылку гражданин К. является для нас чрезвычайно опасным человеком по следующим причинам. До своего ареста он довольно продолжительное время состоял сотрудником консульства в Омске и миссии в Москве. Последнее обстоятельство по увольнении К. из миссии толкнуло нас на решение использовать его как средство для установления связи с одним из ответственных работников миссии.

В короткий период проведенная нами работа в указанной плоскости дала положительные результаты, но в то же время создала положение, при котором дальнейшее последовательное использование приобретенного нами работника в нужной нам степени стало перед опасением полного его расконспирирования, так как гражданин К., будучи посредником первого знакомства, знал и о характере дальнейшей нашей связи с ним, благодаря чему мог в любой момент поставить нас и нашу работу в невыгодную для нас обстановку. Выходя из создавшегося положения, с одной стороны, и, с другой, идя навстречу требованиям приобретенного ценного работника, мы были вынуждены арестовать гражданина К. и, инкриминируя ему соответствующее преступление, приговорить к ссылке и тем самым избавиться от лишнего свидетеля.

Спустя некоторое время создалось и другое положение, мы стали замечать, что к «нашему человеку» в миссии почему-то стали относиться с некоторым недоверием. Предполагая, что это дело рук К., мы вынуждены были сделать через Наркоминдел отвод «нашему человеку», дабы таким маневром замаскировать его сотрудничество с нами в глазах правительства и тем самым продолжать налаженную связь.