Предателей (не) прощают (СИ) - Суботина Татия

– И у меня есть сын, – вдруг заулыбался Малконский. – Большой уже, наверное. Только Лёлька-с**а фотки не шлет. Что с них, с*к, возьмешь? Одна не дала, вторая залетела и за бугор свинтила. Ха-ха!

Матвей опять покатился со смеху,  а потом дрожащими руками взял горелку, ложку и стал разводить герыч.

Давыдов передернулся.

– Нет у тебя сына, – хриплым голосом прокаркал он. – Не родился.

– Не родился, – как бы между прочим повторил Малконский. – А ведь я сам дал бабло, чтобы избавилась…

Иван похолодел.

Матвей хмыкнул, застыл и опять разошелся диким хохотом. А потом вдруг слезами залился.

– Сына нет. Отца тоже нет, – закашлялся соплями он. – Бабла в казино для меня стало жалко, выгнал. Паршивая овца в роду великих Малконских. Я овца, слышали?

Матвей набрал шприц, перетянул руку и…

И минуты не прошло, как он откинулся назад, глаза закатились, а рот округлился в блаженном «о».

– Пойдем, брат. – Грач помог Давыдову подняться. – Теперь нам точно здесь делать нечего.

Шприц все еще торчал в руке Малконского, когда мужчины оставили его наедине с кайфом.

Обратный путь через клуб смазался для Давыдова в череду разноцветных пятен. И шатался он, словно набрался до беспамятства, хотя ни одного промилле алкоголя в его крови тест не показал бы.

– Все в порядке? – спросил друга Грач у машины. – Эй?

Иван искал Малконского, чтобы получить ответы, но слишком поздно спохватился…

– Эй? Ты меня хоть слышишь, Ваня?! – Дмитрий встряхнул его за плечи, а сам был мрачен до неузнаваемости.

– Прекрасно слышу, не бушуй, – спокойным ровным тоном сказал Давыдов, отчего заставил Грача вздрогнуть. – Спасибо за помощь. Встретимся утром.

Иван даже успел дверцу открыть, вот только в салон забраться не успел – был остановлен Дмитрием.

– Э, нет, брат, – покачал головой тот. – Не думаю, что это удачная идея.

– Встретиться утром? – нахмурился Давыдов. – Хорошо, тогда созвонимся. Как-нибудь.

– Садиться за руль в таком состоянии.

– У меня нормальное состояние, – возразил Иван.

– Ты себя в зеркало не видишь, а я на зрение еще не жалуюсь, – поджал губы Грач.

– Ты где остановился? В гостинице? Выспаться после перелета не тянет? – Иван нетерпеливо переступил с ноги на ногу. – Уезжай.

– Если ты думаешь, что я оставлю тебя одного в таком состоянии, то ты очень плохо меня знаешь, – хмыкнул Дмитрий. – Отдай ключи.

И он протянул раскрытую ладонь, которую Давыдов просто проигнорировал.

– Пропусти, мне надо ехать.

– Я могу полюбопытствовать, куда? – не унимался друг, чем заставил Ивана нехорошо прищуриться.

– Ты мне во многом помог, и я благодарен, честно, – после довольно долгой паузы сказал он, – только пропуск лезть в мою личную жизнь я тебе не выдавал. Так что отойди с дороги, мне нужно побыть одному и решить несколько вопросов.

На лице Дмитрия заходили желваки.

– Да ты гонишь! – закатил глаза мужчина. – У меня этот пропуск появился в тот момент, когда ты назвал меня другом и братом. Так что не вынуждай меня забирать эти гребаные ключи силой!

– Навалять мне хочешь? – склонил голову набок Давыдов. – А давай!

Дмитрий нахмурился.

– Думаешь, у меня кишка тонка отправить тебя к дантисту?

– То, что надо, Грач. То, что надо. – Глаза Ивана лихорадочно блестели. – Давай! Помоги другу, а?

– Ты там нюхнул чего, пока я отвернулся?

– Ха! – Давыдов рассмеялся, запрокинув голову к темному беззвездному небу. И почему-то смех его был каркающим, надрывным, вызывал желание передернуться.

Грач воспользовался ситуацией и отобрал ключи у друга, просто вырвал их у него из рук, не особо церемонясь.

– Эй!

На возмущение Ивана Дмитрий и бровью не повел, лишь забрал его барсетку да закрыл машину, поставив ту на сигнализацию.

– Окей, по дороге вызовем перевозчика, доставит твою тачку в целости и сохранности по нужному адресу. – Грач был явно доволен собой, спокойствия в его движениях и мимике прибавилось. – А пока я могу поработать твоим таксистом. Куда, говоришь, отвезти?

– Да иди ты к черту!

– Адресок подскажешь? – совсем не обиделся мужчина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Иван шумно выдохнул, чтобы не сорваться. Он явно слишком близко подошел к собственному пределу.

– И почему только тебе за бугром спокойно не сиделось?

– Не поверишь, у меня третий глаз открылся, – сделал страшное лицо Грач. – Я так и знал, что ты вляпаешься в какую-то хрень и попытаешься испортить себе жизнь.

– Ну так и не вмешивался бы, – зло процедил Давыдов.

– Ничего не могу поделать, – развел руками мужчина. – Мы в ответе за тех, кому однажды разбили нос.

– На чистом везении, между прочим, – пробурчал Иван. – Я просто не был тогда готов к удару.

– Нам ли не знать, что к нему всегда нужно быть готовым, брат, – выдал Грач. Вроде и про давнюю историю речь завел, но оба уловили альтернативный подтекст.

Давыдов запрокинул голову к небу. Из-за туч ни одна звездочка не проглядывалась, прямо та же беспросветная мгла была наверху, что и у него внутри.

Осенние ночи уже окутывали промозглой сыростью, напоминали о скором приходе холодов. Зато воздух даже в мегаполисе становился чище, хотелось дышать на полную мощь легких. Только вот сегодня у Ивана этого как раз и не получалось, что-то давило за грудиной.

– Черт с тобой, – махнул рукой Давыдов. – Хочешь быть моей нянькой? Пожалуйста.

– Куда ехать? – спросил Дмитрий в салоне автомобиля, который взял напрокат, как только прилетел.

– Раз у тебя отлично получается играть роль волшебника, может, ты разузнал и адрес моей бывшей?

– Манюни? – изогнул брови Грач. – Не уверен, что это хорошая идея – ехать к ней вот так, на эмоциях.

– Ольги, – в голосе Ивана прозвучали шипящие нотки. – Залегла на дно, гадина.

– Сорян, брат, – пожал плечами Дмитрий и завел мотор. Вскоре они мчали по ночному шоссе в сторону лофта Давыдова. – Ты же не собираешься принимать слова конченого нарика на веру, правда? Это глупо!

«А я чемпион в этой сфере», – пронеслось в голове Давыдова.

Самым поганым было то, что он даже не мог поспорить с собственными мыслями. Аргументы исчерпались.

По жизни Давыдов отлично справлялся с ролью адвоката, прокурора и судьи в одном лице. С Манюней еще десять лет назад на раз-два разобрался, просто оставил ее за бортом своей жизни, не захотев переступить через собственную гордость, чтобы выяснить все до конца.

Пора бы ему стать адвокатом, прокурором и судьей для себя, признав, что тогда бросить все и улететь было для него самым легким решением. И Манюню во всех грехах обвинить оказалось легче, смешать у себя в голове с грязью, чтобы не так отличаться на ее фоне… Чтобы перестать бояться несоответствия. Чтобы не быть когда-нибудь брошенным той, которая единственная держала его сердце в ладонях. Чтобы…

«Правда, адвокат здесь третий лишний», – подумал Иван.

– Похоже, я сам просрал собственную жизнь, брат, – признался Давыдов тогда, когда Грач уже и не надеялся на его ответ.

ГЛАВА 19

– Может, еще кофе, Маша?

– Эта уже третья по счету чашка, Паша, – улыбнулась я, покачав головой. – Ты не боишься, что я лопну?

– Слишком заметно, что я попросту не хочу тебя отпускать, да? – Вавилов почесал макушку.

– А ты не хочешь? – изогнула брови я. – Мне показалось, что тебе просто безумно нравится местная кухня и шедевры бариста.

– Не только красавица, умница, но и умеет щадить мужское самолюбие, – восхитился Павел. – И почему мы раньше не встречались?

– Потому что мои дети впервые подделали мою подпись ради занятий боксом? – перевела все в шутку я, которую Вавилов охотно поддержал смехом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вскоре он расплатился за ужин и мы покинули один из лучших ресторанов нашего города. Павел предложил еще погулять по набережной, но я сослалась на ранний подъем и отказала. Завтра с утра действительно была запланирована съемка для одного модного глянца, но я слукавила.