Кухонный бог и его жена - Тан Эми

Но я не позволила себе этого шага, не открылась. Я лишь посмеивалась над Ганем и его сном про призрак, чтобы утешить его и себя. А может, не обратила особого внимания на этот рассказ потому, что тогда мы все ощущали приближение чего-то страшного. Только никто не говорил об этом так прямо, как Гань.

Если какой-нибудь пилот шутил: «Я последний раз проигрываю тебе свою зарплату!», остальные обрушивались на него с криками:

— Эй! Не говори «последний раз»! Беду накличешь! Теперь сиди и играй дальше, чтобы опровергнуть свои слова!

Летчики знали, что их подготовки недостаточно для того, чтобы уворачиваться от японских машин, более новых и маневренных, а их самолетам не хватает скорости даже для того, чтобы быстро взлететь. Перед тем как сесть в кабины, пилоты собирались в большой круг, скандировали лозунги и прицельно плевали в какой-нибудь камень. Их самих забавляло, что им вдруг пришлось стать героями, а мы видели, что они полны отваги. А еще — что они напуганы.

Как можно быть героем, если у тебя нет выбора? Но, с другой стороны, как же им при этом не быть?

Через два месяца число гостей за праздничным ужином уменьшилось вдвое. Нам сказали: «Наши славные воины погибли. Их застрелили в кабинах боевых самолетов». Как же страшно умереть вот так, падая с неба! Чтобы не осталось даже тела для похорон. Не только верующий почувствует себя неуютно от этой мысли.

Один мой знакомый пилот влетел в городские ворота Хэнань, вкатился на площадь и разбился, врезавшись в строение. Муж Мэйли упал на горную вершину. Летчик, который подвозил меня на армейском грузовичке, сгорел, не успев долететь до земли.

А Вэнь Фу даже не ранили ни разу. Знаешь, почему? Он был трусом! Каждый раз, когда начинался бой, Вэнь Фу разворачивал самолет и летел в другую сторону.

— Я преследовал вражеский истребитель, — объяснял он потом Цзяго, — который полетел в том направлении. Ты его не видел, жаль только, что я не смог его сбить.

По словам Хулань, ее муж думал, что ему придется отправить моего мужа под трибунал. Тебя удивляет, что она рассказала мне такое?

Я узнала об этом примерно в то же время, когда самолет Ганя сбили возле Нанкина. Ганя нашли и отвезли в госпиталь, еще живого. Мы с Хулань, и Вэнь Фу с Цзяго, и другие пилоты навестили его.

Боги, что я видела! Устремив взгляд в потолок, Гань смеялся и плакал.

— Ну что, призрак, где же ты? — кричал он. — Я готов умереть!

— Он сошел с ума, — сказал Вэнь Фу. — Ему повезло, что разум уже его покинул. Значит, он не осознает всей этой боли.

Я помню, какую боль тогда ощутила я. Я не могла ничего сказать, не могла положить руку ему на лоб. Мне так хотелось крикнуть: «Гань не сошел с ума! Призрак пообещал ему безболезненную смерть! И ему всего лишь надо было прийти на зов в ночи!»

Получается, призрак солгал. Гань страшно мучился перед смертью, потому что все его внутренности выпали наружу. Только через два дня и две ночи он покинул этот мир, чтобы отправиться вдогонку за призраком.

Я горевала, но не смела подать виду. Сердце мое разрывалось на части так же, как после потери матери. Только на этот раз я не лишилась любви, которую имела. Я сожалела о том, что она могла у меня быть, но я ее не приняла.

Я решилась ее принять только после смерти Ганя. Он стал для меня призрачным возлюбленным. Когда Вэнь Фу на меня кричал, я вспоминала, как Гань в последний раз приходил ко мне на ужин. Весь вечер он наблюдал за мной и за тем, как со мной обходится Вэнь Фу. А потом, когда муж вышел из комнаты, посмотрел на меня и тихо произнес:

— Ты видишь в себе только то, что показывает тебе зеркало. Но я вижу тебя так, как тебе не удастся никогда. Только чистое, а не хорошее или плохое.

Я часто об этом вспоминала. Когда мой муж утомлялся на мне и засыпал, я тихо вставала и всматривалась в зеркало. Я поворачивала голову в разные стороны, стараясь представить глаза Ганя. А потом тихо задавалась вопросом:

— Что же он видел? Что?

Когда дела пошли еще хуже и я спрашивала себя, чем заслужила такую страшную судьбу, то вспоминала наши вечерние прогулки и историю, которую рассказал мне Гань. Я не знала, что за восемь несчастий его постигли, но точно знала, что случилось на девятый раз: он встретил меня.

12. ДЕНЬГИ ДЛЯ ТАОНАНЬ

К началу зимы осталось всего несколько самолетов, и поэтому с неба падал только дождь. Потом за один день внезапно похолодало, и пошел снег.

В ту неделю мы переехали из Янчжоу в Нанкин — всего несколько часов езды на грузовике. Там, в Нанкине, я и увидела снег впервые. Он был похож на маленькие перышки, как те, которые разлетались в воздухе от волана, когда мы с Ганем играли в бадминтон. Так я это себе представляла.

Наш новый слуга, присланный ВВС, был, в отличие от чинь убин в Янчжоу, в своем уме. Он говорил:

— Леди, не беспокойтесь. Это ненадолго. Снег в Нанкине — как высокий гость, приходит нечасто и не задерживается.

Мы с Хулань смотрели на снег в окно первого этажа большого дома. Прекрасный особняк, построенный для иностранного бизнесмена, теперь стал общежитием для самых разных людей.

Здание было двухэтажным, с четырьмя колоннами и высокими окнами на первом этаже. Вокруг дома росли деревья, привезенные, по словам слуги, из Франции. Но сейчас на них не было листьев, так что они ничем не отличались от китайских. Дом находился в хорошем районе, возле старой Западной стены, недалеко от озера Сорроуфри. Так что мы жили и не далеко от центра, и не слишком близко к нему.

Внутри дома дела обстояли совсем не так хорошо. Диваны были протерты многочисленными постояльцами, ковры вытоптаны, и во всех комнатах на стенах трескались и обвисали обои. На кухне в двух местах протекал потолок. Этот дом напоминал сироту: его некому было любить и некому о нем заботиться.

В день, когда я впервые увидела снег, я показывала слуге, как прочистить печь, чтобы она не дымила так сильно. И тут вошел Вэнь Фу и сказал:

— Ты наводишь чистоту для чужих людей.

Он передал нам объявление командования: мы должны покинуть Нанкин через две недели, если не раньше.

— Но мы не пробыли здесь и недели… — начала говорить я, но осеклась, по серьезному виду мужа поняв, что японцы перешли в наступление.

В тот день я отправилась на почту и отправила в Шанхай две телеграммы. Одна была адресована банку с просьбой снять с моего счета четыреста юаней и передать их сестре Вэнь Фу, а вторая — самой золовке с пояснениями, куда эти деньги нужно отправить. Девушка на почте помогла мне выбрать нужное количество слов. В конце телеграммы сестре мужа я добавила важную фразу: «Торопись, мы скоро таонань» — чтобы та она отнеслась к просьбе серьезно и поторопилась.

Может, я и преувеличивала, кто знает. Но тогда я сделала приписку, потому что это слово каждый раз заставляло людей вздрагивать.

Что значит таонанъ? Мне не сообразить, как это передать по-английски. В китайском есть разные слова, обозначающие разные виды несчастий. Нет, «беженцы» тут не подойдет, это не то. Беженцами становятся уже после того, как ты был таонанъ и выжил. И если ты выжил, то уже никогда не захочешь говорить о том, что ввергло тебя в таонанъ.

Тебе повезло, что ты никогда с этим не сталкивалась. Таонанъ означает, что надвигается большая беда, и грозит она не только тебе, но и многим другим людям, поэтому все заботятся не только о себе. Это ужас, который накрывает людей, болезнь вроде горячки. Поэтому в голове остается одна мысль: «Бежать! Бежать!», и так круглые сутки. И волосы у тебя стоят дыбом, потому что ты словно ощущаешь приставленный к шее нож или злое дыхание на коже. И тебе достаточно услышать чей-то вскрик либо увидеть, как расширяются от страха чьи-то глаза, чтобы сорваться с места и уже не останавливаться. Тогда жар, охвативший тебя, превращается в озноб, от которого вся кожа топорщится волосками, и ты бежишь, падаешь и снова встаешь, чтобы бежать.