Марсианские истории - Эдгар Берроуз

До сих пор Тара Гелиум не встретила в этом здании ни одного пешехода, однако на третьем этаже, куда привел их У-Дор, в боковых помещениях было множество расседланных тотов, а спешившиеся всадники сидели, развалясь, и упражнялись фехтовании или играли в джетан. Затем они оказались в длинном широком зале, так роскошно украшенном, что даже принцесса могучего Гелиума ничего подобного не видела. Потолок зала в нише арок сверкал от бесчисленного количества сосудов с радием. Могучие пролеты арок шли от стены к стене, оживляя широкий проход, посередине которого была единственная колонка. Арки были сделаны из больших квадратных блоков белого мрамора. Потолок между арками был усеян радиевыми шарами разукрашенными камнями. Сверкание краски и красота наполняли все помещение. Сверху стены были украшены неровной каймой пышных драпировок. Мраморные стены на высоту в пять-семь футов от пола были выложены чистым золотом. Пол так же был мраморным с щедрыми золотыми инкрустациями. Этот зал один украшен большим количеством сокровищ, чем их имеет целый город.

Но внимание девушки больше, чем роскошь украшений, привлекли ряды великолепно вооруженных воинов, сидевших верхом на тотах в полном молчании и неподвижности с обеих сторон от центрального прохода. Когда отряд проходил между ними, девушка не заметила даже мигания глаз или дрожания уха тота.

— Зал вождей, — прошептал один из воинов, очевидно, заметив ее интерес. В его голосе были нотки гордости и благоговения. Через высокую дверь они прошли в соседнюю комнату, большой квадратный зал, где в седлах развалились десятка полтора вооруженных всадников.

Когда У-Дор и его отряд вошли в комнату, воины быстро выпрямились в седлах и образовали линию перед дверью в противоположной стене. Надвар, командовавший ими, приветствовал У-Дора, который со своим отрядом остановился перед линией всадников.

— Пошли кого-нибудь к О-Тару известить, что У-Дор привел двух пленников, — сказал У-Дор надвару, — одну за исключительную красоту, другого — за исключительное безобразие.

— О-Tap совещается с вождями, — ответил лейтенант, — но слова надвара О-Тару передадут, — и он отдал приказание одному из воинов.

— Что за существо этот мужчина? — спросил он у У-Дора. — Не может быть, чтобы они оба принадлежали к одной расе.

— Они были вместе на холмах к югу от города, — объяснил У-Дор, — и она сказала, что они заблудились и голодны.

— Женщина прекрасна, — сказал надвар. — Она недолго будет ждать убежища в Манаторе, — и они принялись говорить о других делах: о строительстве дворца, об экспедиции У-Дора, пока не вернулся воин и не передал приказ О-Тара — привести пленников к нему.

Они прошли через массивную дверь и оказались в большом зале Советов О-Тара, императора Манатора. Центральный проход, размерами с большой зал, вел к мраморным ступеням возвышения, на котором в большом троне сидел человек. С обеих сторон от прохода были ряды высоких кресел, сделанных из твердого дерева исключительной красоты. Только несколько из этих кресел вблизи трона были заняты.

Войдя в зал, У-Дор спешился и в сопровождении четырех воинов повел пленников к подножию трона. Когда они остановились у мраморных ступеней, гордый взгляд Тары Гелиум остановился на фигуре человека на троне. Он сидел прямо, но не одеревенело, с царственной осанкой, которую так любили вожди Барсума. Это был человек большого роста, красивые черты лица которого портило высокомерное выражение его холодных глаз, и впечатление жесткости, шедшее от узких губ. Не требовалось внимательного наблюдения, чтобы понять, что это действительно повелитель людей — могучий джеддак, перед которым его люди преклоняются, но которого не любят, и из-за чьего взгляда воины соревнуются, идя на борьбу и смерть. Это был О-Тар, джеддак Манатора, и когда Тара Гелиум впервые увидела его, она не могла сдержать восхищения перед этим человеком, воплощавшим собой древнего бога войны.

У-Дор и джеддак обменялись приветствиями, принятыми на всем Барсуме, а затем двар подробно рассказал, как были обнаружены и схвачены пленники. Во время рассказа У-Дора О-Тар пристально рассматривал их обоих, его непроницаемое лицо не выдавало мыслей, возникавших в его мозгу. Когда офицер кончил, джеддак устремил пристальный взгляд на Чека.

— Из какого ты народа? — спросил он. — Из какой страны? Почему ты в Манаторе?

— Я калдан, — сказал Чек, — высшее достижение разума на Барсуме. Я — мозг, а вы все — материя. Я пришел из Бантума. Я потому здесь, что мы заблудились и голодны.

— А ты? — О-Tap внезапно повернулся к Таре Гелиум. — Ты тоже калдан.

— Я принцесса Гелиума, — ответила девушка. — Я была пленницей в Бантуме. Вот этот калдан и воин моей расы освободили меня. Воин ушел на поиски пищи и воды. Несомненно, он в руках твоих людей. Я прошу его освободить, дать нам воды и пищи и возможность продолжать наш путь на родину. Я внучка джеддака, дочь джеддака джеддаков, Главнокомандующего Барсума. Я прошу лишь того же, что мой народ дал бы тебе и твоим людям.

— Гелиум, — повторил О-Тар, — я ничего не знаю о Гелиуме. Не джеддак Гелиума правит Манатором. О-Тар — джеддак Манатора. Ты никогда не видела женщину или мужчину Манатора в плену в Гелиуме. Почему же я должен заботиться о людях другого джеддака? Это его обязанность. Коли он не может сделать этого, то значит, он слаб, а его люди должны перейти под власть более сильного. Я, О-Tap, силен. Я беру вас. Этот, — он указал на Чека, — он может сражаться?

— Он храбр, — сказала Тара Гелиум, — но не так искусен в обращении с оружием, как воины моего народа.

— Больше никто не может сражаться за тебя? — спросил О-Тар. — Мы справедливый народ, — продолжал он, не ожидая ответа, — и если кто-нибудь будет сражаться за тебя, он может выиграть свободу для себя и для тебя.

— Но У-Дор сказал, что еще ни один чужестранец не покинул Манатора, — ответила она.

О-Tap пожал плечами.

— Это не уменьшает справедливости законов Манатора, — ответил О-Тар, — но скорее свидетельствует о непобедимости его воинов. Если кто-нибудь сможет победить наших воинов, он заслужит полную свободу.

— Если вы приведете моего воина, — надменно сказала Тара, — вы увидите искусство владения мечом, какого никогда не видели разрушающиеся от старости стены вашего умирающего города. Если в твоем предложении нет обмана, мы скоро будем свободны.

О-Tap улыбнулся шире, чем раньше. У-Дор тоже улыбнулся, вожди и воины смеялись и подталкивали друг друга локтями, перешептываясь.

Тара Гелиум поняла, что в их справедливости кроется какая-то хитрость. Но хотя ее положение казалось безнадежным, она не теряла надежды. Разве не была она дочерью Джона Картера, Главнокомандующего Барсума, чей известный вызов судьбе: "Я все еще жива!" оставался для нее единственной защитой от отчаяния? При мысли о своем доблестном отце подбородок Тары Гелиум вздернулся еще выше. О, если бы он знал, где она — не было бы причин ничего бояться! Гости из Гелиума были бы уже у ворот Манатора. Огромные зеленые воины, дикие союзники Джона Картера, пришедшие со дна мертвого моря, стремились бы к грабежу и большой добыче, корабли Гелиума нависли бы над беззащитными куполами и башнями города. Только капитуляция и богатая дань спасли бы Манатор.

Но Джон Картер не знал! Здесь был только один человек, на которого она могла надеяться — Туран, ее воин. Но где же он? Она видела его меч в бою и поняла, что он управляется искусной рукой. А кто мог знать искусство фехтования лучше Тары Гелиум, которая изучала его под руководством самого Джона Картера? Приемы, которые она знала, могли защитить ее от самого сильного противника, а способы атаки вызывали бы зависть у самого искусного бойца Однако, мысли ее обратились к Турану не только потому, что она рассчитывала на его защиту и искусство фехтования. С тех пор, как он оставил ее в поисках пищи и воды, она поняла, что между ними возникла дружба Что-то произошло между ними такое, что уничтожало пропасть в их положении. Потеряв его, она поняла, что он не просто воин, а она — принцесса, — они товарищи. Она поняла, что сожалеет не о его мече, а о нем самом. Она вновь повернулась к О-Тару.

— Где Туран, мой воин? — спросила она.

— Ты не будешь испытывать недостатка в воинах, — ответил джеддак. — Из-за твоей красоты многие захотят бороться за тебя. Может, и сам джеддак Манатора защитит тебя. Ты нравишься мне, женщина Что ты мне скажешь о такой чести?

Сощурившись, принцесса Гелиума презрительно оглядела джеддака Манатора от украшенной перьями головы до сандалий на ногах, затем вновь с ног до головы.

— Честь?! — передразнила она его. — И я нравлюсь тебе? Знай, нахал, что ты мне не нравишься, дочь Джона Картера не для таких, как ты!

Внезапная напряженная тишина воцарилась в зале Совета Кровь медленно отхлынула с сурового лица О-Тара, джеддака Манатора, затем он покраснел от гнева Его глаза сузились в две щелки, губы изогнулись в кровожадной усмешке. В тронном зале Дворца долго царило молчание. Затем джеддак повернулся к У-Дору.