Белая гардения - Белинда Александра

Бабушка и внучка хохотали до слез, пока у Розалины не начался приступ кашля. Я же оставалась серьезной.

Вне зависимости от того, кем мы были в прошлой жизни, каждый мужчина, женщина и ребенок на острове с замиранием сердца ждал, когда представители стран поселения сойдут на берег с корабля Организации Объединенных Наций. Стоя у причала, мы всматривались в океан с благоговейным страхом людей, которые слишком долго были оторваны от остального мири и разучились замечать, какой темной сделалась их кожа. На барже прибыли серьезные мужчины и женщины в добротных костюмах и платьях, в то время как наши одежда и волосы были пропитаны солью. У нас появилась шутка: если ты окажешься в Нью-Йорке или Сан-Франциско и увидишь прохожего с пакетом под рукой, не спрашивай его, что сегодня выдают на паек. Мы смеялись над собой, но, по-моему, все в душе задумывались, сможем ли вновь приспособиться к нормальной жизни.

Вечером наши местные работники МОБ угощали почетных гостей жареным на вертеле поросенком. Специально для этого пригласили повара с Филиппин и был построен большой белый шатер. Пока они отдыхали, сидя за столами с хрустальными бокалами в руках, мы робко стояли в сторонке и смотрели на них. Эти люди решали вопрос о нашем будущем.

Позже, по дороге к своей палатке, я повстречала Ивана. Было уже темно, но луна светила ярко, и его плечи четко вырисовывались на фоне неба.

— Я еду в Австралию, — сообщил он. — Я искал тебя, чтобы сказать об этом.

Мне ничего не было известно об этой стране. Я почему-то Представляла ее местом нецивилизованным и достаточно глупим, в котором трудно выжить. Но эта молодая страна примет с распростертыми объятиями такого трудолюбивого и работящего человека, как Иван, хотя мне было за него страшно. В Америке, по большому счету, можно было жить спокойно, а вот в Австралии жизнь, наверное, проходила в окружении всяческих ядовитых гадов, крокодилов и акул.

— Понятно, — только и ответила я.

— Я поеду в город, который называется Мельбурн, — уточнил он. — Говорят, если у тебя руки на месте, там можно быстро разбогатеть.

— И когда ты уезжаешь?

Иван молчал. Он стоял, засунув руки в карманы. Я опустила глаза. Замялась. Расставание с друзьями по-прежнему давалось мне тяжело.

— Чем бы ты ни занимался, ты все равно добьешься успеха, Иван. Все так говорят, — после паузы произнесла я.

Он кивнул. Интересно, о чем он думал, почему казался таким молчаливым и не отпускал шуточки, как обычно? Я уже хотела извиниться и пойти в свою палатку, как вдруг Иван сказал:

— Аня, я хочу, чтобы ты поехала со мной.

— Что? — изумилась я, отступая назад.

— Чтобы ты стала моей женой. Я хочу трудиться ради тебя, чтобы ты была счастлива.

У меня чуть не подкосились ноги. Иван делал мне предложение? Как наша дружба вдруг превратилась в это?

— Иван… — пролепетала я, но слова не складывались в предложения. Я не знала, с чего начать или чем кончить. Несомненно, этот молодой человек был симпатичен мне, но я не любила его. И дело было не в шраме, а в том, что я была уверена, что никаких чувств к нему, кроме дружеских, никогда не буду испытывать. Я ненавидела Дмитрия, но и любила его до сих пор.

— Я не могу…

Иван подошел ближе. Я почувствовала тепло его тела. Для девушки я была довольно высокого роста, но Иван был почти на голову выше и в два раза шире в плечах.

— Аня, кто о тебе позаботится? После того, как ты уедешь с острова?

— Мне не нужно, чтобы обо мне кто-нибудь заботился, — ответила я.

На секунду он замолчал. Потом сказал:

— Я знаю, почему ты боишься. Но я никогда тебя не предам. Никогда не брошу.

Мне стало не по себе. Неспроста он это сказал. Может, он узнал о Дмитрии? Я попыталась защитить оказавшееся под угрозой сердце, выстроив оборонительные заграждения.

— Я не выйду за тебя замуж, Иван, — раздраженно произнесла я. — Если ты хочешь еще что-то сказать, говори.

Он нерешительно почесал затылок и посмотрел на небо.

— Давай же, — подбодрила его я.

— Ты об этом даже словом не обмолвилась… — помедлив, произнес он. — И я тебя уважаю за это… но мне известно, что случилось с твоим мужем. Американскому консульству пришлось дать объяснение, почему на Тубабао посылают семнадцатилетнюю девушку без сопровождения.

У меня перед глазами поплыли круги. К горлу подступил комок. Я попыталась проглотить его, но не смогла, и он остался в горле, не давая дышать.

— Кому ты об этом рассказал? — спросила я дрожащим голосом. Я все еще старалась казаться раздраженной, но выходило неубедительно.

— Люди из Шанхая не могут не знать о знаменитом ночном клубе «Москва — Шанхай», Аня. Про вас писали в газетах. Те, кто приехал из других городов, возможно, ничего не знают.

Он сделал ко мне еще один шаг, но я отступила в темноту.

— Так почему же никто не упрекнул меня в том, что я лгунья? — выкрикнула я дрогнувшим голосом.

— Ты не лгунья, Аня. Ты просто напугана. Люди, которые знают об этой истории, слишком тебя любят, чтобы вынуждать говорить о том, что ты хочешь забыть.

Мне показалось, что я вот-вот потеряю сознание. Лучше бы Иван не затевал этот разговор. Я бы и дальше притворялась гувернанткой и окончательно выбросила бы из головы клуб «Москва — Шанхай». Я бы запомнила Ивана как прекрасного человека, который сидел рядом со мной на каменном выступе в ту ночь, когда я узнала о судьбе Померанцевых. Но сказанного не вернешь. За пару секунд наши отношения резко изменились.

— Иван, я не выйду за тебя, — твердо произнесла я. — Найди какую-нибудь другую женщину. Незамужнюю!

Я попыталась прошмыгнуть мимо него и побежать к своей палатке, но он преградил мне дорогу, схватил за плечи и прижал к груди. На секунду я замерла, но потом начала вырываться. Он выпустил меня, безвольно опустив руки. Я бросилась к палатке, не разбирая дороги, как испуганное животное. Не знаю, что меня больше напугало: предложение Ивана или мысль о том, что я никогда его не увижу.

Чтобы облегчить процедуру собеседования и выдачи виз, для иностранных представителей оборудовали специальные палатки, Каждому был присвоен номер, и мы начали дожидаться своей очереди на улице под палящим солнцем. Розалине, Ирине и мне понадобилось только заполнить стандартные анкеты и пройти медицинское обследование. Нас не допрашивали, как остальных иммигрантов, о связях с коммунистической партией или о происхождении семьи. Узнав, скольким желающим было отказано в разрешении на въезд в Соединенные Штаты, я закрыла глаза и мысленно поблагодарила Дэна Ричардса.

— Наконец-то, — сказала Ирина, облегченно вздохнув. — Не верю, что все закончится.

Она бережно держала перед собой анкеты, как пачки купюр, Оставшиеся несколько недель пребывания на острове она посвятила певческим упражнениям, я же просто сидела на берегу и смотрела на море, пытаясь понять, захочет ли Дмитрий разыскать меня. Жизнь на Тубабао так не походила на жизнь в Шанхае! Я думала, что забыла о нем, но предложение Ивана разбередило старые раны. Я вслушивалась в ленивый шепот моря, задаваясь вопросом, счастливы ли Дмитрий и Амелия вместе? Если да, то можно было бы окончательно ставить точку и больше не вспоминать о его предательстве.

Через какое-то время у берегов острова появился военно-транспортный корабль «Капитан Грили», чтобы забрать последних иммигрантов в Австралию. Все остальные уплыли раньше на других транспортных кораблях. Те, кто направлялся в Соединенные Штаты, по морю добирались до Манилы, а оттуда их армейским транспортным самолетом или кораблем перевозили в Лос-Анджелес, Сан-Франциско или Нью-Йорк. Те же, кто, как и мы, пока оставались на острове, наблюдали, как наш палаточный городок постепенно уменьшается. Был уже конец октября, и над нами по-прежнему висела угроза тайфунов, поэтому капитан Коннор перенес лагерь на защищенную сторону острова.

Розалина почувствовала себя плохо в тот день, когда «Капитан Грили» покинул остров. Мы с Ириной отвели ее в госпиталь, и мотом бросились к бараку Ивана, чтобы помочь ему собрать вещи. Я не стала говорить Ирине и Розалине о предложении Ивана, чтобы избежать неловкости. К тому же мне было стыдно за то, что я обманула их, сказав, будто работала гувернанткой в Шанхае, хоть я и не была уверена, знают ли они правду. После того ночного разговора мы с Иваном избегали друг друга, но я не могла не попрощаться с ним.

Мы нашли его рядом с бараком. Молодой человек стоял и смотрел на него так, будто собирался пристрелить любимую лошадь. Мне стало жаль его. Он столько сделал для острова! Ивану, наверное, было тяжело уезжать.

— Австралия — это тот же Тубабао, только намного больше! — издалека крикнула я.

Иван повернулся на мой голос, на лице — незнакомое выражение отчужденности. Меня это изумило, но виду я не подала. Нее те, кого я ценила, появлялись и исчезали из моей жизни, так что я уже научилась ни за кого не цепляться. Я сказала себе, что Иван — просто еще один человек, с которым мне придется попрощаться, а значит, следует смириться.