Гностики и фарисеи - Светлана Замлелова

Почерк у Таньки хоть и разборчивый, но какой-то чудной. Буквы, вытянутые и тощие, украшены крючочками. Точно Танька вначале написала, а потом давай украшать, кренделя навешивать.

"Евгений!

Я не стану называть своё имя, потому что дело не в этом. Но я не хочу молчать больше, потому что мне тебя жалко. А я человек честный и простой. И не могу за просто так смотреть на разные там несправедливости. Особливо когда кого-нибудь забижают хорошего мужика. А ты мужик хороший и даже очень сексуальный. А когда над хорошим человеком смеются мне такого человека завсегда жалко. Ты не достоин, чтобы над тобой весь город смеялся. Ты достоин лучшего. А чего ты такой сексуальный всю жизнь должен маяться. И все смеются, тоже нехорошо.

Но я ещё не сказала в чём дело. Дело в том, что одна наша общая знакомая, которую ты имеешь честь любить, тебя обманывает. Я то её давно знаю. И могу тебе сказать, она тебя недостойная. Ты на ней женился я знаю почему, потому что она дюже смазливая. А от таких баб самый капец мужикам. Красивая баба что картина, повесь на стенку и любуйся, а толку мало. Потому с лица то воды не пить. Ты баб-то не знаешь, а уж я-то знаю. Потому сама. Которая баба красивая то стопроцентная стерва. И твоя тоже. Ты то её любишь это сразу видать. А она? Спроси себя. А я тебе отвечу: нет, не любит.

И мне говорила, что ты ей надоел, и охота ей поразвлечься. С одним, говорит, мужиком скучно всю жизнь. И главное: у неё кто-то есть! Не знаю кто. Но она говорила, что ей кто-то нравится. Я как узнаю от неё поподробней тебе сразу сообщу. И мой тебе совет, брось ты её. Как сказал отец русской поэзии Некрасов "Чем больши (зачёркнуто) меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей". Она тебя недостойная. Вокруг столько баб хороших клёвых и настоящих. Что ты, в самом деле, к этой прилепился как клещ? Добро бы хоть умная была или там хозяйка. А то ведь ни жена, ни хозяйка. Вязать или там шить не умеет, что за хозяйка? Что она своему мужу может дать? И готовить не умеет. Я у вас ела. Эта не еда. Сущий грех. А еда эта главная в семейной жизни. А жена, которая готовить не умеет, что за жена? А твоя думает, раз в университете обучалась, так и готовить не обязательно. Так и есть за что её любить. Образование это для мужика хорошо. Он от образования ещё сексуальней бывает. А бабе то образование ни к чему. Баловство одно. Баба по хозяйству должна, а не по книжкам. Ей в кухни место. Макарон там сварить, борща. Котлет налепить. А твоя? Строит из себя! Из себя меня корёжит, это называется. Тьфу ты ну ты! Выпендривается и только. Губы по полчаса красит. Кисточкой! Где эта видано? Одевается как на карнавал два часа. Зачем ты столько денег на неё тратишь? Дурак ты! И моется она и кремами разными всё мажется. А чего моется, чего мажется? Ладно, я полная и потею. А она тощая и всё моется. Думает что она Нифертитя.

А как ни придёшь к вам твоя всё с книжечкой. Противно глядеть! Лучше б полы помыла или б состряпала чего. А то всё делает вид, что в книгах умных чего-то понимает. Начитается и давай других учить! А видно, что дура. Учи не учи - всё равно видна. И все у ней тогда дураки выходят. И не так говорят и не так едят и пьют тоже не так. Тосты говорит это глупо говорить. Лучше наверно так пить как алкаши! И тебя она дураком называла. Ты вишь какую-то книжку не понял. И знамо дело дурак! Как будто сама чего в той книжке поняла! И что эта за жена, которая всё книжки читает? Грех один. А ты очень умный. И очень сексуальный. И клёвый. И потому достоин лучшего. И заслуживаешь.

А эта твоя дурища (дурища и есть) тебя недостойная. Пущай вон свои книжки читает, всё равно ничего не поймёт. А ты себе подыщи другую бабу. Может быть, не такую смазливую и не с образованием, зато чтоб любила. Любящую, то есть. И которая обед сварит и об муже будет заботится. Пуговичку так пришьёт или носок заштопает. Тем более такие бабы, что тебе подходящие, рядом с тобой живут. Только посмотри вокруг и руку протяни! Ты-то такой сексуальный! А смотреть на тебя прямо жалко! Прям зла не хватает! И ещё чуть не забыла. Она (твоя то есть) всем строит глазки мужикам. А как она смазливая и есть, то мужикам-то и нравится. Они-то и рады стараться. Мужики-то, знаешь, народ какой. Им же всё равно с кем. Порядочная иль нет, им всё равно. А если баба поводу не даст, то мужик-то в её сторону и глядеть-то не станет; так народ говорит. А твоя-то всегда повод даёт. Нарядится. Губы кисточкой накрасит, ну и мужики-то за ней увиваются что кабели. А ей не стыдно. Тьфу! Так и хочется ей в глазищи то плюнуть вертихвостки! Прям зла не хватает! В общем, она не о тебе думает, а о своём теле. Имеет такого мужа и хвостом крутит! Прям зла не хватает!

Ну вот и всё. Извини, что не назвала своё имя. Накипело у меня и захотелось мне высказаться. Но имя моё это не важно. А важно другое, чтоб ты всё понял и принял меры. Надеюсь, я тебе помогла, и ты сделаешь правильный выбор.

Твой друг".

Танька перечитала написанное, улыбнулась и потёрла руки. Потом она аккуратненько сложила письмо, всунула его в конвертик, конвертик послюнявила и заклеила. "Не забыть бы отправить", - подумала она. На душе у Таньки было легко и радостно. И если где-то в тайниках души что-то шевельнулось и пискнуло, то Танька в тот же миг пресекла эти поползновения жалости или, может быть, совести, убедив себя, что дела её беспорочны, честны и только на благо ближнему. Даже вроде бы гордость закралась в Танькино сердце, ей приятно стало от мысли, что она - принципиальная и неподкупная - стоит за правду и, несмотря на многолетнюю дружбу, предпочитает любовь к истине…

Свадьба

Невеста, крупная прыщеватая девка с подозрительно выпуклым животом, поворачивается перед зеркалом и оправляет наряд. Возле неё хлопочут мать и двое подружек, то одёргивая, то пришпиливая что-нибудь. В комнату, где собирается невеста, более никого не впускают. Жених и гости, коих набралось уже около тридцати, толпятся в узкой прихожей, отчего прихожая напоминает автобус в час-пик. Входная дверь распахнута. И те, кому не удалось втиснуться в прихожую, подпирают стены на лестнице. Все ожидают выхода невесты.

Каждый из приглашённых считает своим долгом вслух делиться личным опытом в деле проведения свадебных мероприятий. Говорят все одновременно, и потому в квартире и на лестнице шум стоит невообразимый.

- Где свидетели? Уже одиннадцать… Позвоните там кто-нибудь свидетелям, пусть поторопятся, - кричит из своей комнаты невеста.

- Ничего, Нюся, не волнуйся, - успокаивает её мать, тихая, маленькая женщина с каким-то безжизненным лицом. – Живут они рядом, а регистрация только в двенадцать.

- А выкуп невесты?! – гремит Нюся. – Без свидетелей не начинают выкупа… Тётя Вера… Тётя Вера…

Готовая служить, тётя Вера просовывает в дверь свою большую в очках голову и вопросительно оглядывает всех присутствующих.

- Тётя Вера, возьми у Валерки телефон… Валерка, дай тёте Вере телефон… И позвони свидетелям…

Голова тёти Веры исчезает.

Но звонить не приходится – свидетели сами являются. Завидев их, гости один за другим стихают и принимаются рассматривать вновь прибывших. Но молчание длится недолго. Свидетельницу проталкивают в комнату невесты, свидетель мешается с толпой. Шум возобновляется.

- А попозже не могли?! – Нюся смотрит на свидетельницу с таким выражением, как будто случилось страшное.

Свидетельница пытается оправдаться, но Нюся непреклонна:

- А выкуп невесты?! Без свидетелей не начинают выкупа!..

Мать невесты и двое подружек, бывших в комнате, молчат, ехидно улыбаются и с неудовольствием изучают длинную шубу свидетельницы.

Свидетельница же в свою очередь разглядывает невесту. Ей не нравится ни обилие краски на лице Нюси, ни нейлоновая фата, так не идущая к её животу, ни россыпь фальшивых бриллиантов на руках и на шее, ни набитые ватой банты, пущенные по подолу платья. Но чтобы хоть как-то задобрить Нюсю, она закатывает глаза, всплёскивает руками, выражая таким образом своё восхищение перед Нюсиной красотой.

Нюся смягчается.

- Давайте! – кричит она, поглаживая свой живот. – Выкупайте невесту!

Дверь в комнату тотчас распахивается, и на пороге возникает толстая тётя Вера. Она сдерживает напирающих гостей, среди которых мелькает красное и взволнованное лицо жениха.

В руках у тёти Веры чья-то шапка-ушанка. Тётя Вера держит шапку вверх дном и, неизвестно к кому обращаясь, нараспев говорит:

- У нас товар, у вас купец!

- Давайте быстрей! В ЗАГС опоздаем! – кричит жених.

- Чего стоишь? Денег требуй! – толкает Нюся свидетельницу.

Та вздыхает и присоединяется к тёте Вере.

В шапку сыплется мелочь и конфеты, кто-то суёт бутылку водки. Свидетель ухарски бросает пятьсот рублей. Жест этот встречается восторгом и одобрительными возгласами.