Гавайи: Миссионеры - Джеймс Миченер

– Какая гнусность! – тут же вскипел Эбнер.

Двое влюбленных гигантов, которым уже перевалило за сорок, в недоумении вслушивались в слова миссионера, пытаясь понять, почему Господь так ненавидит браки между близкими родственниками, но когда красноречие Эбнера иссякло, Малама спокойно объяснила ему:

– Я уже выстроила для Келоло дом, он находится за пределами моей территории. Это очень хороший дом, но он не хочет жить там в одиночестве. Тут она расплакалась и добавила: – Он пытался жить один, и целых две ночи спал в том доме, пока тебя, Макуа Хейл, не было в Лахайне. Мне это не понравилось самой, и на третью ночь я вышла к его дому и позвала: "Келоло, иди туда, где твой дом". Тогда он пришел. Поэтому винить его не стоит, Макуа Хейл, я все сделала сама, я и буду отвечать.

– Вам никогда не стать членом нашей церкви, Малама, – предупредил Эбнер. – А когда вы умрете, вы будете вечно гореть в огне.

– Расскажи мне ещё раз об адском огне, Макуа Хейл, – попросила Малама. Ей было очень важно знать, чем все-таки она рискует. И когда Эбнер повторил свой жуткий рассказ о душах, осужденных вечно мучиться в огне, Малама задрожала и стала задавать более детальные вопросы, в то время как из глаз её текли огромные слезы.

– И ты уверен, что король Камехамеха тоже находится в этом огне?

– Абсолютно уверен.

– Макуа Хейл, однажды, когда в Лахайне останавливался католический корабль, со мной разговаривал о Боге один человек. А католики тоже горят в этом огне?

– Они вечно будут гореть, – уверенно произнес Эбнер.

– А ещё этот человек с корабля рассказывал мне, что в Индии живут такие люди, которые вообще ничего не слышали о твоем Боге.

– Малама, не называй Господа "моим" Богом. Он просто Бог, и при этом Бог единственный.

– Но когда эти люди из Индии умрут, они все тоже попадут в огонь?

– Да.

– Значит, единственные, кто не горят в этом огне, это люди, которые присоединились к твоей церкви?

– Да.

Малама победно повернулась к Келоло и, ликуя, произнесла:

– Теперь ты понимаешь, насколько страшен этот огонь. Если ты не уберешь ту каменную площадку, которую выстроил для старых богов, ты тоже можешь попасть в тот огонь и гореть в нем вечно.

– Ничего подобного! – заупрямился Келоло. – Мои боги позаботятся обо мне. Они не допустят того, чтобы я горел в огне, потому что они заберут меня в свой рай. И там я буду жить рядом с водой жизни, которая принадлежит Кейну.

– Какой глупый мужчина! – с грустью констатировала Малама. – Он будет гореть в огне, но не хочет признаваться в этом.

– Но, Малама, – заметил Эбнер, – если вы будете продолжать жить с Келоло в грехе, вам самим тоже предстоит гореть в этом вечном огне.

– Нет-нет, – поправила его Малама. – Я верю в Бога, и очень люблю Иисуса Христа. Я вовсе не собираюсь жить в том ужасном огне. Я буду держать Келоло рядом с собой, пока не по чувствую себя плохо. Мы договорились о том, что прежде, чем я умру, я отошлю его подальше от себя, и тогда буду спасена.

И вот тогда Эбнер решился воспользоваться своим козырем. Выставив в сторону женщины указательный палец, он смело заглянул ей в глаза и предупредил:

– Но только ваш священник может решить, достойны ли вы того, чтобы присоединиться к церкви. Об этом вы почему-то забыли.

Малама задумалась, внимательно разглядывая своего мучителя. Он был на целый фут ниже её, почти вдвое моложе и весил, наверное, на две трети меньше самой Маламы. Однако, она начала довольно осторожно:

– Значит, ты будешь судить о том, насколько хорошей женщиной я была все это время?

– Да, именно я, – согласно кивнул Эбнер.

– И если я не была достаточно…

– Тогда вас ни за что не примут в церковь.

Ещё некоторое время Малама размышляла над этим безвыходным положением, переводя взгляд с Эбнера на Келоло, а затем быстро ответила:

– Может быть, в то время тебя уже с нами не будет, Макуа Хейл. Может быть, нам пришлют другого священника?

– Нет, я останусь на своем месте, – так же упрямо настаивал на своем преподобный Хейл.

Малама ещё раз проанализировала столь мрачное будущее, безнадежно вздохнула и неожиданно резко сменила тему разговора:

– Скажи мне, Макуа Хейл, что я должна сделать, чтобы стать хорошей Алии Нуи для своего народа?

И Эбнер приступил к той самой работе, которая потом так сильно повлияла на судьбу Гавайских островов. Поначалу на беседы Эбнера приходили только Малама и Келоло, но потом стали появляться и менее знатные алии, а когда на острова приезжал король Лихолихо со своей матерью-регентом, они тоже с удовольствием участвовали в дискуссиях с Эбнером, задавали ему всевозможные вопросы, обсуждали различные проблемы, где-то спорили, а в чем-то сразу же соглашались.

Воспользовавшись удобным случаем, Эбнер тут же повторил несколько своих наболевших мыслей:

– На островах больше не должно быть рабов.

– Но рабы есть даже в Америке, – возразила Малама.

– Это неправильно и в Америке, и здесь. Рабов не должно быть нигде.

– Но и в Англии тоже есть рабы, – припомнил кто-то из слушателей.

– И в Америке, и в Англии смелые справедливые люди отчаянно борются с рабством. И добрые люди здесь, на Гавайях, должны делать то же самое. Понимая, что эти моральные до воды не слишком сильно действуют на местных вождей, Эбнер незаметно для себя перешел на самую настоящую проповедь, страстно воскликнув: – Как-то раз, в один из дней, пока я плыл сюда, мы встретились в океане с большим кораблем. Это произошло на заходе солнца, и вскоре выяснилось, что мимо нас проплывало невольничье судно. Мы даже слышали, как ужасно позвякивали кандалы. Как бы вам это понравилось, ко роль Лихолихо, если бы ваши руки были прикованы к балке, а вашу спину стегали кнутами, и при этом пот бы струился по вашему лицу, не позволяя вам видеть ничего вокруг? Как бы вы на это отреагировали, король Лихолихо?

– Мне бы это совсем не понравилось, – отозвался король.

– Кроме того, алии должны следить за тем, чтобы младенцев больше не убивали и не закапывали живьем, – гремел Эбнер.

– А как мы должны правильно приветствовать капитанов с иностранных военных судов, – перебила Хейла Малама, – когда они сходят на берег в Лахайне?

– Все цивилизованные нации, – начинал объяснение Эбнер, употребляя фразу, которую особенно любили и ценили все миссионеры, – имеют определенные формальные отношения с другими цивилизованными народами. Капитан военно го корабля, в вашем случае, является представителем короля той страны, под чьим флагом плавает его судно. Когда капитан сходит на берег, вы должны велеть, чтобы в его честь был дан небольшой салют из пушек, и при встрече должны присутствовать четыре алии, одетые в хорошие наряды, куда должны обязательно быть включены штаны и обувь. Вожди должны представиться капитану и сказать…

Не существовало такой проблемы, по поводу которой Эбнер бы чувствовал себя неподготовленным и не мог бы дать свой специфический совет. Тщедушный молодой человек с далекой холодной фермы в Мальборо, штат Массачусетс, и предвидеть не мог в свои юные годы, что каждая книга, которую он успел прочитать, обязательно когда-нибудь ему очень пригодится. Он мог наизусть цитировать целые абзацы, посвященные медицинскому обслуживанию в Лондоне или банковской системе в Антверпене. Но лучше всего он помнил, конечно, те книги, которые ему пришлось изучить досконально во время написания отчёта о Кальвине и Безе и их системе правления в Женеве. Преподобному Хейлу даже частенько казалось, что всякая проблема, с которой сталкивался Джон Кальвин в Швейцарии, каким-то таинственным образом перекликалась с задачами, поставленными перед самим Эбнером в Лахайне.

Относительно денег:

– Вам следует чеканить свою собственную монету, которая бы имела хождение на островах, и защищать её от фальшивомонетчиков .

Относительно процветания и благополучия островов:

– Деньги не суть благополучие. Процветание островов за висит от того, что вы изготавливаете и что выращиваете. По этому является полным безрассудством позволять отдельным вождям без разбора торговать столь ценным сандаловым деревом. А уж вырывать с корнем молоденькие деревца вообще полное безумие. Самое большое богатство, которое у вас имеется, это возможность оказывать услуги прибывающим китобойным судам в Лахайне и Гонолулу. Если бы все алии были мудры, они установили бы определенные таможенные пошлины для таких кораблей, и, кроме того, облагали бы налогом всех торговцев, которые поставляют товары этим судам.

Относительно образования:

– Самый надежный способ исправить людей и сделать их лучше и добрее это научить их читать.

Относительно армии:

– Каждому правительству необходимо иметь полицейские силы. Я просто уверен, что если бы в Лахайне находилась уважаемая армия, то ни один китобой не позволил бы себе безобразничать и развратничать в вашем городке. Но мне кажется, что создавать такую большую армию, как предлагаете это вы, было бы смехотворно. Вы же не можете и не стане те сражаться, например, с Францией, Россией или Америкой. Вы слишком малы для этого. Поэтому не надо тратить лишних денег на создание большой армии. Но полиция должна обязательно присутствовать. Кроме того, необходимо построить тюрьму.