Любовь и корона - Елена Езерская

Она была известная мастерица и рукодельница.

— Страшно! — Соня вжала голову в плечи.

— Соня, — Лиза опустилась перед сестрой на колени, — мне так нужна твоя помощь! Ты должна мне помочь!

Представь: у Андрея Платоновича есть младший брат, еще уродливее, чем он сам. И матушка заставит тебя выйти за него замуж! Что тогда?!

Соня, подумав, кивнула, и девушки тут же принялись исполнять задуманное.

Когда Лиза уже сидела в сундуке, Татьяна велела мужикам вынести сундук в коридор. И вовремя — Долгорукая была тут как тут.

— Ты все еще здесь? — она метнула гневный взгляд на Татьяну. — А Лизавета где?

— Лизавета Петровна вышивает наволочку. Она поклялась ни с кем не говорить, пока не закончит.

— А я знала, что моя дочь умница! — обрадовалась Долгорукая и повернулась к мужикам. — Ну, что встали? Выносите!

Дворовые покряхтели, подняли сундук и понесли его в кладовую. Татьяна и Соня пошли следом.

— Господи, благослови ее! — горячо шептала Татьяна.

— Поверить не могу, что это мы сделали! Я чуть от страха не умерла! — так же тихо вторила ей Соня.

— В сундуке сидеть страшнее! Молодец, Лиза, ничего не боится!

— А что если маменька раскроет наш заговор? И зачем я это сделала?!

— Да вы это сделали потому, что верите в настоящую любовь! Как и я, как и Лизавета Петровна.

— В любовь-то я верю, — грустно покачала головой Соня, — а вот во Владимира Корфа — нет! Вдруг он ее больше не любит? Что, если она гонится за мечтой? Этим бегством она окажется обесчещена!

Когда мужики поставили сундук, куда им указали, и ушли, Татьяна попросила Соню постоять на страже и помогла Лизе выбраться. Лиза откашлялась — в сундуке было душно и сильно пахло лавандой. Потом она благодарно обняла Татьяну и потихоньку вышла из кладовой. Никем незамеченная, Лиза добежала до сада и скрылась за деревьями.

Татьяна перекрестила ее и вернулась к Соне.

— Никого, — шепнула Соня.

— Хорошо, — кивнула ей Татьяна. — А теперь пошли матушку вашу отвлекать.

И вместе они вернулись в дом.

Соня прямиком направилась в гостиную и сразу же припала к маменьке.

— Не заболела ли? — с подозрением спросила ее княгиня.

— Я рада за Лизу, маменька — хорошо, что она вас послушалась!

— Что-то я давно не видела тебя за мольбертом, Сонюшка, — быстро перевела тему разговора Долгорукая. — Ты часом не забросила занятия рисованием?

— Не забросила. Учитель меня хвалит, говорит, что я делаю успехи.

— Успехи — это хорошо! А, может, стоит нанять нового учителя — посерьезней? Или нет — может, лучше поехать тебе поучиться в Италию?

— Маменька, я даже не мечтаю об этом!

— А ты будь посмелее — хочешь в Италию?

— Очень хочу!

— Ах ты, моя дорогая! — Долгорукая приподняла голову Сони за подбородок. — Я похлопочу о твоей поездке, а ты сделай доброе дело для меня — присмотри за сестрицей. С кем она говорит, о чем думает, какие планы строит.

— Маменька! — вскричала Соня. — Вы просите меня шпионить за Лизой?!

— Да ты только представь себе, — гипнотизировала ее взглядом княгиня. — Отправим тебя в лучший пансион, возьмешь с собой кого-нибудь из прислуги… Ну, дружок, так что там Лиза затевает? Какие у нее дела с Корфами? Расскажи мне.

— Я, право, не знаю, маменька…

— А вот я знаю, что кто-то из нашего дома письмо доносное барону отправил, предупредить его хотел. Кто бы это мог быть, по-твоему? — Долгорукая не дала Соне ответить. — Знаешь, почему я хочу отправить тебя в Италию учиться живописи?

— Вы говорили прежде, что я талантлива…

— Конечно, дорогая моя, но это не все… — княгиня сделала многозначительную паузу. — Открою тебе секрет — на днях мне привиделся удивительный сон. Будто бы ты путешествуешь по Италии и встречаешь там молодого графа. Он красив, умен, богат — не то, что этот нищий Корф…

А главное — влюбляется в тебя без памяти! И живете вы с ним в великолепном палаццо!

— Вам так и приснилось?

— Чистая правда! — Долгорукая увидела, что Сонечка разомлела, и глаза девочки наполнились слезами счастья. — Расскажи мне, милая, расскажи…

— Маменька! — разрыдалась Соня. — После того, как вы заперли Лизу и велели ей вышивать наволочку, она…

— Барыня, — в гостиную вбежала Татьяна. — Андрей Платоныч приехали. Просят принять его!

Соня словно очнулась и странным, потусторонним взглядом обратилась в сторону вошедшей Татьяны. Долгорукая нахмурилась — ей почти удалось одурманить свою простодушную малышку. Но ничего не поделаешь, хоть и некстати явился Забалуев, гость он по важности первый, а значит — дорогой.

— После продолжим, Сонечка, — княгиня нехотя поднялась с дивана. — Надо хорошо принять дорогого гостя.

Татьяна, проси Андрея Платоновича, да шампанского принеси. А Лизе скажи — пусть тотчас спускается!..

— Маменька, — тихо спросила Соня, — можно, я за Лизой пойду?

— Умница ты моя, — расцвела Долгорукая. — Иди, иди, конечно.

Выйдя из гостиной вместе с Татьяной, Соня сразу ухватилась за рукав ее платья.

— Танечка, мне страшно! Почему Лиза так долго не возвращается?

— Путь-то не близкий, хотя через лес дорога короче кажется.

— Думаешь, барон согласится послать за Владимиром? Сладится все у них?

— Дай-то Бог!

— Господи, скорее бы она уже вернулась… — взмолилась Соня. — У меня уже голова кружится от волнения.

Сонечка побежала наверх охранять комнату сестры, а Татьяна позвала Забалуева пройти в гостиную.

— Ах, Андрей Платонович! — Долгорукая протянула Забалуеву руку для поцелуя. — Каким вы сегодня франтом смотритесь!

— Не каждый день помолвка, дорогая Мария Алексеевна! — Забалуев церемонно приложился к ее бархатистой коже. — Что Лиза? Готова?

— Не совсем, но вы не извольте тревожиться. Скоро отец Павел подъедет да доктор Штерн, чтобы все честь по чести, со свидетелем. А пока присаживайтесь. Отметим это событие по обычаю. Как день провели, что нового у вас?

— Вот хотел вам приобретение свое показать, — Забалуев достал из кармана сюртука изящную золотую бонбоньерку ручной работы. — Занятная штучка, я купил ее у цыган. Меня уверяли, что она из Индии.

— Должно быть, очень дорогая, — Долгорукая с интересом протянула руку за вещицей. — Позвольте посмотреть.

— Осторожно! — предупредил ее Забалуев. — Снаружи красива — смертельна внутри.

— Что же там?

— Говорят, внутри достаточно яда, чтобы свалить слона.

— Хорошо, что у нас нет слонов, — с напряжением улыбнулась Долгорукая, но взгляда от бонбоньерки не отвела.

— Вообще-то яд мне ни к чему, — поспешил с объяснениями Забалуев. — Мое внимание привлекла сама бутылочка.