Звездный скиталец - Николай Гацунаев

Знать, что его ждет, иметь возможность остаться в живых и сознательно выбрать смерть? Этого Симмонс не мог понять никоим образом.

Что это? Фатализм? Вера в слепой рок? Или сероглазый упрямец просто-напросто не поверил Симмонсу, принял его за ловкого трюкача? Решил, что его запугивают?

Симмонс горько усмехнулся: уж если кто кого и напугал, то не он Строганова, а Строганов его, Симмонса.

Ну, а если говорить всерьез, то ему стало действительно не по себе, когда двое суток спустя он ночью тайком проник в крытый загон для скота, где под охраной томились в ожидании своей участи разоруженные красноармейцы, и, предложив Строганову свою помощь, услышал в ответ:

- Пошел ты знаешь куда?!

Теперь, задним числом, сопоставляя факты, он обнаружил нечто общее в поведении Айдос-бия, Савелия и Строганова. Нечто, не поддающееся пониманию, ломающее все его представления о здравом смысле и элементарной логике.

Трое этих, казалось бы, совершенно разных и абсолютно непохожих друг на друга людей, обладали способностью сохранять в критических ситуациях поразительное присутствие духа и неистовое стремление до конца идти выбранным путем даже тогда, когда этот путь вел их к верной гибели.

Вероятно, они заблуждались, но было в их заблуждениях что-то грандиозно величественное и неотвратимое, как смена дня и ночи или времени года.

И теперь, жмурясь от мыльных хлопьев и остервенело обдирая себя мочалкой, Симмонс с раздражением ловил себя на том, что восхищается этой их способностью и в душе им завидует, ибо сам он этой способностью не обладал.

Все еще жмурясь, Симмонс наощупь отыскал рукоятку и включил душ. Упругие холодные струи воды успокаивающе защекотали кожу. Симмонс сполоснул лицо и открыл глаза.

"Ну и вид! - с досадой подумал он, разглядывая в зеркале, вмонтированном в стену, свою заросшую щетиной физиономию. Бродяга бродягой".

Он взял с полочки бритвенный прибор и провел лезвием от виска к подбородку. Неширокая полоска гладкой матовой кожи казалась инородной, не имеющей никакого отношения к его лицу.

"Бродяга, - он покачал головой. - Точнее не скажешь. Звездный скиталец. А почему звездный? Просто скиталец тебя не устраивает?"

Он добрился, еще раз окатил себя холодной водой, вылез из ванны и открыл сток. В трубе заклокотало, захрипело. Симмонс поморщился: ванная, конечно же, была далека от совершенства. Он перевез ее частями из XX века. Забираться дальше не рискнул. С прошлым было покончено, так он по крайней мере думал тогда, и появляться в близких к его реальности столетиях без особой нужды не стоило. "Не хочу оглядываться", - отшутился он, когда Эльсинора однажды пожурила его за ванную комнату. - "Почему?" - поинтересовалась она. - "Потому что не оглядывается тот, кто устремлен к звезде. Знаешь, кто это сказал?" - "Нет", - она пожала плечами. - Леонардо да Винчи". - "И к какой же звезде ты устремлен, если не секрет?" - "К звезде пленительного счастья!" - буркнул он и поспешил переменить тему.

Сейчас, вспомнив этот разговор, он мысленно усмехнулся: вот и ответ на вопрос, почему скиталец-звездный. А вообще, какое все это имеет значение? Симмонс вздохнул и достал из стерилизатора чистую одежду.

Эльсиноры не было. Симмонс торкнулся в спальню - заперта. Дверь в коридор тоже не открывалась.

"Может, и к лучшему, - подумал Симмонс и достал времятрон. - Чертов бал! Добывай теперь техника, возвращайся на неделю назад, ищи нужные записи".

Он повозился с настройкой и надавил на пусковую кнопку. Несколько минут в комнате было пусто. Мерно тикали часы на стене. Еле слышно попискивала люминесцентная лампа под потолком.

Внезапно посредине комнаты материализовался Симмонс и рядом с ним длинноволосый субъект в сабо, зауженных до неприличия джинсах и рубашке с погончиками. Субъект держал в руках щегольский чемоданчик и испуганно озирался по сторонам.

- Успокойся, Петя! - Симмонс похлопал субъекга по спине, подтолкнул к креслу. - Садись. Может, выпьешь с дорожки?

- А что у вас имеется? - поинтересовался Петя.

- Все имеется, - заверил Симмонс. - "Столичная", "Наполеон", "Белый аист", шотландский виски, джин с тоником.

- "Столичной", пожалуй, - поколебавшись решил Петя. Граммов полтораста.

- Сейчас организуем. - Симмонс вышел в соседнюю комнату и вернулся с бутылкой водки, стаканами и лимоном на блюдечке. Налил гостю доверху, себе - чуть-чуть. Чокнулись, выпили, закусили лимоном.

- Это, значит, где мы теперь находимся? - спросил Петя, смачно обгладывая лимонную корочку.

- В девятнадцатом веке, - буднично пояснил Симмонс. - В Хивинском ханстве.

- А это где такое? - без особого энтузиазма поинтересовался гость.

- В Средней Азии. Но это неважно. Давай к делу.

- Давайте, - кивнул Петя.

- Верди у тебя с собой?

Петя кивнул.

- Что именно?

- По вашему списку, - гость презрительно хмыкнул. - "Аида", "Риголетто", "Дон Карлос".

Он достал из кармана смятую бумаженцию, расправил и продолжал уже по тексту:

- "Травиата", "Сила судьбы", "Трубадур", "Бал* маскарад", "Фальстаф", "Отелло". Тридцать кассет. Ну и работенку вы мне задали! Чего только я от меломанов не наслушался! Обхохотались, хмыри! Опять же бабки немалые потрачены.

- Смеется тот, кто смеется последним, - напомнил Симмонс. - А насчет бабок договорились: сколько пожелаешь, в любой валюте.

- Это вы серьезно? - насторожился гость.

- Серьезнее некуда. У меня этого добра куры не клюют. Пойдем в дискотеку, аппаратуру посмотришь.

Симмонс отпер ключом дверь и, пропустив гостя в коридор, вышел следом.

В дискотеке Петя ошалело вытаращился на стационарный "Грюндиг".

- Ну и как? - спросил Симмонс. - Годится?

- Зверь-машина! - восхитился гость. - Последняя модель небось? Я таких не видал.

- Ты еще многого не видал, - заверил Симмонс. - Все впереди. Смотри сюда. Здесь, - он распахнул дверцу навесного шкафа, - "Сони".

Гость озадаченно присвистнул.

- А здесь, - Симмонс открыл шкаф на противоположной стене, - "Телефункен".

- Ну и ну!

- Восхищаться потом будешь. Смотри и слушай. Вот выход. А это переключатели. Зарядишь все три магнитофона. И чтобы никаких пауз, понял?

Гость кивнул.

- Вот и отлично. А теперь запомни: без меня тебе отсюда не выбраться. Так что если вздумаешь стибрить что-то и удрать, - кранты тебе, Петя. Навсегда в девятнадцатом веке останешься. На берегах Амударьи-матушки, в ханстве Хивинском. Усек?

- Усек, - горестно вздохнул Петя. - Как не усечь.

- Теперь айда в сад. С Дюммелем познакомлю. Он тут у нас главный распорядитель. Со всеми вопросами будешь к нему обращаться. Зигфридом зовут, запомнишь?

- Чего тут не запомнить? Зигфрид, зиг-хайль!