Блог «Серп и молот» 2014–2016 - Петр Григорьевич Балаев

у дверей надежных офицеров и не выходить оттуда, пока будет расследование идти? Именно арест Василия Иосифовича является самым веским доказательством того, что Берия не только не хотел расследования, но и предотвратил его возможность. Плюс ко всему — арест Рюмина. Михаил Дмитриевич не мог, ведя следствие по делу врачей, не изучить медицинские документы руководителей партии и государства, в том числе и документы И. В. Сталина, он же искал следы вредительского лечения — это раз. И два — следователь обязан не только расследовать совершенное преступление, но и предотвратить новое. Поэтому одно из первых действий Рюмина, как только он этим делом стал заниматься, была проверка правильности лечения всех остальных прикрепленных за Лечсанупром. Сталина — в первую очередь. И Рюмин точно знал, чем болел Сталин и от чего мог умереть. Берия Рюмина арестовал. Очень похоже на устранение свидетелей. Или не так?

Вот то, что Михаил Дмитриевич в конце концов был в 1954 году ЦКовской мафией расстрелян — это на совести Берия. На нем кровь этого человека. Человека, который не побоялся пойти против самого Абакумова, простой следователь вскрыл весь гнойник в Лечсанупре, гнойник, покрываемый Абакумовым. Человек смелый и честный.

И, наконец, документов, которые составляют историю болезни Сталина (точнее, истории болезни нет, есть беспорядочный набор бумаг), настолько мало, что исследователей это приводит в недоумение. Сделать все эти документы три месяца — много, трех дней хватит. А заключение написано, как я уже упоминал, Лукомским только в июле. После ареста Берия. До ареста никто не чесался. Это значит, что пока Берия был министром МВД-МГБ врачи не чувствовали никакой опасности? Я ничего другого предположить не могу… А после объявленного ареста и снятия с должности Берия, Лукомский и Третьяков решили подстраховаться, подчистили медицинский архив Сталина и состряпали заключение об инсульте. Они уже были пуганными птицами, в опубликованном постановлении Пленума ЦК по Берия прочитали, что тому инкриминируют все инициативы, прикинули, что также ему могут и незаконное прекращение «дела врачей» навесить, да еще и убийство Сталина, а они в качестве разменной монеты будут. Разменяют их с легкостью. Иллюзий у этих лекарей насчет тех, кто пришел к власти после 5 марта 1953 года не было. Они не мальчиками были.

Если у вас появилось подозрение, что Лаврентий Павлович, предотвратив возможность расследования смерти Сталина, заметал за собой следы, он был причастен к его устранению, то огорчу — не был причастен. Если бы был, то ему в приговоре к шпионажу на англичан и изнасилование малолетних с легкостью убийство Сталина навесили бы. Только это невозможно было сделать, там ничего не только не было, но и притянуть ничего невозможно было. А вот подозрения в отношении себя самих вызвать — легко.

еще немного из «Ворошилова»

26 октября, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/10/26/

После 20-го съезда КПСС в мире, расколотом на три части: империалистическую, социалистическую и на группу стран, которые воспользовались ослаблением империализма и усилением коммунизма после Второй мировой войны, стали выходить из-под колониальной зависимости, — начались заметные процессы связанные с идеологическим нокдауном коммунистической идее, нанесенной знаменитым докладом Н. С. Хрущева. В европейских странах народной демократии начали набирать силу ревизионистские процессы, уже громыхнувшие попыткой переворота в Венгрии. В недавних колониях наметился четко ощутимый откат от союза с СССР, их правительства стали искать более стабильную и сильную опору, перестав доверять советскому руководству, дрейфуя в сторону США. В самих капиталистических странах коммунисты стремительно теряли популярность, их партии подвергались политическому преследованию и обструкции.

ЦК испугался этих процессов. Первые признаки растерянности советского руководства проявились уже во время событий в Венгрии, нерешительность в вопросе ввода войск могла привести к смещению коммунистического правительства и цепной реакции в остальных странах Восточной Европы. Мялись, пока Мао Цзедун в жесткой, почти ультимативной форме не потребовал от Хрущева помочь венгерским коммунистам подавить фашистский мятеж силой.

Если процесс ухода стран, попавших под влияние СССР при Сталине, стал бы нарастать, то последствия были бы катастрофичны и для СССР, и для КНР, как второго по значимости центра коммунистического движения в мире. Вернее, центр коммунизма после ухода Иосифа Виссарионовича уже смещался в Китай. Без лидера никакой центр не в состоянии сохраняться. После Сталина единственным таким лидером в мире оставался только товарищ Мао. Определялось лидерство не только масштабами страны за его плечами, даже не столько этими масштабами… В странах народной демократии Восточной Европы коммунисты стали авторитетными почти только благодаря победе СССР над гитлеровской Германией, бороться с местной буржуазией, когда в городах стоят гарнизоны советских войск — не слишком большой подвиг. Китай — история совершенно другая. Не надо думать, что Коммунистическая Партия Китая сформировалась и выстояла только благодаря помощи СССР, совсем это неправдой будет. Львиная часть помощи Советского союза уходила не к коммунистам, а к Гоминьдану. Товарищам Мао доставались от этой помощи крохи. Это в 30-е годы было оправдано, главным было для СССР — исключить фактор японской агрессии, Чан Кайши обладал более значимыми ресурсами для войны с Японией, поэтому помощь так и распределялась. Китайская революция — почти исключительная заслуга китайских коммунистов.

Успешное выполнение планов первой китайской пятилетки уже выдвигало страну в экономические лидеры Юго-Восточной Азии, что вызвало опасения американцев, которые усилили экспансию в этом регионе. Эта экспансия была смертельно опасна и для СССР, включение стран ЮВА в орбиту американской политики грозило изоляцией Советского Союза в регионе.

Последствия идеологической капитуляции КПСС на 20-м съезде нужно было срочно исправлять, требовались значительные дипломатические усилия. Нужен был опытный дипломат, и не только дипломат, но и лицо авторитетное. Таких в обойме ревизионистов из ЦК КПСС не было. Роль дипломата вынуждено играл Н. С. Хрущев, о его дипломатических способностях можно спорить, часто он уходил в откровенное шутовство, но многое ему удавалось, несмотря на это. И за ним был вес хоть и номинального, но руководителя Партии. Только убедить правительства бывших империалистических колоний в том, что Советский Союз продолжает сохранять приверженность коммунизму, человеку, который по коммунизму и нанес удар, выступив против «культа личности», было невозможно. Если бы эта задача была поручена Хрущеву, то наверняка индийцы, к примеру, поняли бы, что в СССР окончательно победила ревизионистская линия, значит, он будет непременно сдавать свои внешнеполитические позиции, уступая США. Требовался человек, не запятнавший себя антисталинизмом, и обладающий большим опытом дипломата.

Возглавлял внешнеполитическое ведомство Вячеслав Михайлович Молотов, авторитет его был весомым, но Молотов не был дипломатом. Можно опровергать это мое утверждение, но он,