Обратный отсчет: Распад - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
07 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Твой друг-шериф расследует наш бабах в Пласкетте, — сообщил Иджес, спустившись в лабораторию после долгой передышки. — Вот, слушай: «Авария на полигоне промышленных отходов „Пласкетт“ имела внешние причины, — уверен шериф Кларкского округа Чарльз Фостер. В настоящий момент место аварии оцеплено, ведутся следственные мероприятия. Персонал полигона сообщает о неопознанном летающем объекте, зафиксированном камерами…» Выходит, они засняли мой дрон в первом вылете. И портал, наверное, тоже. Жёваный крот!
Гедимин, не отрываясь от работы, равнодушно повёл плечом.
— Сделай на корпусе пару лишних гребней, покрась пятнами. Пусть ищут…
На секунду в мозгу мелькнули соображения, что на камерах в сигма-диапазоне остался не только внешний корпус дрона, но и все его «внутренности». Иджес, видимо, подумал о том же — он покосился на ящик, в котором лежали ненужные уже механизмы, и досадливо сощурился.
— Разберу я его. Надо же было так глупо «засветиться»!
…К вечеру ни Фланн, ни Кенен в лаборатории не появились; Гедимин сам сходил к выходу, но ящика с обсидианом там не было. «Ну, твоё дело,» — недовольно думал сармат, возвращаясь к почти собранному излучателю. Сложная воронка, свёрнутая из защитного поля, была приделана к источнику излучения — слою ирренция, засыпанному между двух стеклянных пластин; оставалось закрепить излучатель на крышке бака, запитать воронку от стационарного генератора в подвале — и ждать, пару раз в сутки поглядывая на датчики омикрон-квантов. Иджес приволок старый монитор, три разломанные клавиатуры от телекомпов и пучок разноцветных проводов — и теперь возился, собирая из них щит управления. Гедимин, проходя мимо, одобрительно хмыкнул и прикрыл механика защитным полем — на случай, если радиоактивная смесь не улежит в баке и полезет наружу.
…Когда обруч-фиксатор плотно прижал крышку к баку, и Гедимин, вогнав в паз последний крепящий штырь, спрыгнул на пол, Иджес уже вылез из-под защитного поля и стоял поодаль, глядя на бак и периодически дуя на ладонь. В руке он держал круглую кнопку, только что покрашенную красным лаком.
— Ну что, дело к пуску? — спросил он с нервной ухмылкой. — К чему приделывать красную кнопку?
— Всё уже запущено, — отозвался Гедимин. Под лопаткой неприятно кольнуло — вспомнился Линкен, азартный белый огонь в его глазах… «Зря Иджес покрасил. Надо было сказать, чтобы не делал…»
— Датчики на монитор вывел? — быстро спросил он. — Повесь на стену, будем следить. И излучатель… дай сюда, сам доделаю. А ты иди вешать монитор.
Иджес удивлённо посмотрел на него, пожал плечами и, метко закинув кнопку в ящик с мусором, пошёл к монитору. Гедимину на секунду стало не по себе, и он, отгоняя бесполезные мысли, включил дозиметр и направил на бак. Излучение наружу не проникало — всё было закрыто герметично, даже патрубки в нижней обечайке до поры до времени были заткнуты.
— Готово, иди сюда, — окликнул его Иджес. — Тут всё видно. Вот твоё ЭСТ-излучение — видишь, пульсирует?
Гедимин посмотрел на пляшущие цифры и кивнул — «работает…».
— Теперь надо следить, — он указал на зелёные буквы «ЭМИА» и строку рядом с ними. Она не пустовала — сорок четыре килограмма ирренция всё же излучали немало омикрон-квантов, только на реакцию синтеза это не тянуло.
— Будем смотреть по очереди. Когда начнёт расти — зови меня.
— Знаю-знаю, — Иджес нетерпеливо закивал. — И скоро оно начнёт?
Гедимин пожал плечами.
— Может, через полгода.
08 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
«Всё-таки повезло, что ирренций по свойствам похож на кальций. А не, к примеру, на плутоний…» — думал Гедимин, высчитывая, сколько тонн углекислоты понадобится, чтобы выделить ирренций, когда синтез закончится, и реактор разгрузят. «А ванну надо будет охлаждать. И прикрыть от света… если осадок выпадет раньше времени, будет много возни…»
— Пока не растёт, — виновато сказал Иджес, отвернувшись от монитора. — Всё то же, что вчера.
— Это ничего, — отозвался Гедимин. — Сменить тебя?
— Да ну, — Иджес снова покосился на монитор и протяжно зевнул в респиратор. — М-да… Жаль, что Маккензи не достал урана. С ураном получалось куда быстрее.
Гедимин рассеянно кивнул — он снова думал об углекислоте и о скорости подачи газа в охлаждаемый бассейн.
— Разумеется, быстрее. Одно дело — склеить вместе два ядра, другое — собрать и соединить шесть…
— Ядра? — озадаченно переспросил Иджес.
— Ну да, ядра атомов, — на секунду вышел из задумчивости Гедимин. — У ирренция огромное ядро — как два урановых. А железо — вообще мелочь. Маккензи бы ещё из водорода взялся синтезировать… Sa hasulu!
Иджес неуверенно усмехнулся.
— Значит, на один ирренциевый атом нужно шесть железных? Сложно… — он опасливо покосился на реактор. — И они слипнутся вместе?
— Ну, так получается, — пожал плечами Гедимин. Как именно это «получается», до сих пор не знал ни он, ни, по всей видимости, учёные из Лос-Аламоса и Канска. «Шесть атомов… хотя — не шесть. Чуть больше пяти. Пять и… Hasu! Там же ещё осколок. И он крупнее, чем…»
— Sa hasu! — выдохнул он вслух, наклоняясь над обрывком листа. Запоздалые расчёты много времени не заняли — строение известных атомов сармат помнил наизусть.
— Sa hasu… — прошептал он, медленно поднимаясь со стула. — Тащи насос! Если туда попадёт кислород…
…Через несколько секунд газовые датчики перестали что-либо чувствовать, но Гедимин выжидал ещё минуту, не выключая насос. Испарина, выступившая на лбу, начала было высыхать, но тут он вспомнил ещё об одном факторе, до сих пор не учтённом, и снова шёпотом выругался.
— Видишь этот значок? — мрачно спросил он у Иджеса, указывая на неприметную букву «n». — Тут датчики нейтронов. Смотри за ними. Если расчёты не врут, выброс будет бешеный.
«Нейтронностойким фрилом
