Обратный отсчет: Распад - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он бросил четвёртый пустой мешок в ящик для отходов и, запустив руку в биконус, осторожно высыпал радиоактивную пыль и сразу прикопал её, засыпав железом сверху. Иджес на время «опасной работы» отошёл в сторонку, но тут же вернулся с четырьмя полными мешками. Металлические порошки фасовали понемногу — у непористого скирлина был свой предел прочности…
Установка зарокотала, биконус медленно провернулся и начал вращаться, постепенно наращивая обороты. Иджес покосился на часы.
— Долго ему бултыхаться?
— Пяти минут хватит, — ответил Гедимин. — Я пока подгоню лебёдку.
…Металлический порошок громко шуршал, высыпаясь на дно бака; там уже лежал ровный слой того же вещества, и Гедимин старался распределить вторую порцию так же равномерно.
— Двенадцать минут на один заход, — сообщил снизу Иджес — пока Гедимин работал с лебёдкой, он загружал железо в опустевший смеситель. — Двое суток провозимся!
— Возьми ирренций в углу и засыпь в биконус, — отозвался Гедимин. — Дело пойдёт быстрее.
Иджес хмыкнул.
— Нет уж, атомщик. Эти… вещества я трогать не буду. Чтоб потом никто не сказал, что из-за меня ничего не вышло.
Гедимин ошеломлённо мигнул — такого хода мысли от Иджеса он не ожидал.
— Не выйдет — добавим ирренция, — сказал он, надеясь, что механика это успокоит.
…Бак был загружен чуть меньше, чем наполовину, когда Гедимин, разворачивая лебёдку, жестом сказал Иджесу «достаточно». Тот, пожав плечами, поставил мешок на пол и полез обесточивать оборудование. Гедимин заглянул в бак. В тёмно-серой металлической пыли светлые кристаллы сингита были незаметны — только слабое омикрон-излучение показывало, что ирренций в ёмкости есть. Сармат выждал почти минуту, прежде чем закрыть бак защитным полем, — омикрон-кванты сочились со дна, зажигая цифры на дозиметре и приводя в действие омикрон-датчики в стенках бака, но интенсивность потока не возрастала.
— Восемнадцать тонн, — сказал Иджес, с довольным видом глядя на полный ящик пустых мешков. — Работы на завтра на день и на послезавтра — что останется. Ну, как оно там? Светится?
Гедимин качнул головой.
— Рано. Ещё излучатель не готов. Само оно засветится месяцев через восемь. У нас тут слабое излучение — не то что Пучки на орбите Марса…
— Да, в таком Пучке что угодно засветится, — Иджес поёжился и отошёл от бака подальше. — Кто как, а я — спать. Вот кто придумал эту мутацию, из-за которой за шесть часов еле-еле отдохнёшь⁈ Раньше, говорят, пятнадцати минут хватало…
Гедимин поморщился. «Не хватало. Но больше не давали. А победил бы Маркус — мы и сейчас спали бы по пять минут в сутки. Хоть какая-то польза от победы „мартышек“!»
06 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
«Фланн! Передай Маккензи, что нам нужен обсидиан», — написал Гедимин на листке ежедневника, прежде чем прикрепить его у замаскированной двери, и, подумав, добавил в скобках параметры «стеклянного» листа. Он подозревал что лист ему всё равно не пришлют, а снова подсунут крошево и ошмётки, и придётся в очередной раз возиться с переплавкой, отливкой и прокатом стеклянной смеси. «И тигель», — добавил он к перечню перед тем, как погасить свет и уйти в «лабораторию». Из неё уже доносился шорох стального порошка — Иджес засыпал сырьё в биконус.
Где-то на пятой засыпке в зале потянуло сквозняком, и сарматы, насторожившись, развернулись к невидимой двери. Из-за перегородки донеслись нарочито шумные, шаркающие шаги, затем высунулась рука с широкополой шляпой.
— Спокойно, парни, тут свои, — Кенен нервно ухмыльнулся, глядя на плазморез за плечом Гедимина. — Джед, тебе не тяжело таскать эту махину?
— Инструмент лучше держать под рукой, — отозвался Гедимин, недовольно сузив глаза — издалека было видно, что у Кенена с собой нет никакого обсидиана. «Ну и что он тут шляется, если ничего не приносит⁈»
— Дело, как вижу, движется, — довольно усмехнулся Маккензи, заложив руки за спину. Шляпу он надевать не стал.
— И когда торжественный запуск?
Гедимин поморщился.
— Фланн сказал про обсидиан? Это для излучателя. Пока его нет, до запуска не дойдёт.
Кенен досадливо хмыкнул.
— Джед! Я, конечно, не Айзек — но кое-чего нахватался. Зачем тебе в сигма-излучателе обсидиановый пласт?
Гедимин недобро сощурился. «Догадливый теск. Хорошая память.»
— Хочу добавить мощный поток «омикрона», — сказал он. — «Сигма» — «сигмой», но чем больше вброшено квантов, тем лучше.
— А, ну-ну, — Кенен смерил его недоверчивым взглядом. — Значит, кванты… Джед, скажи, нам же не придётся тебя обыскивать по завершении работы? В твоих карманах не будет ничего, за что полагается расстрел? Так не хотелось бы испортить с тобой отношения…
— Не веришь мне — работай сам, — отозвался Гедимин. Ему удалось сдержать рефлекс и не покоситься на «карман», в котором лежал контейнер с ирренцием — и на его лице, как он надеялся, ничего лишнего не отразилось.
— Ищи обсидиан, — добавил он. — Я излучателем займусь, но ускорить синтез — в твоих, вообще-то, интересах.
Кенен тяжело вздохнул.
— Джед! Ты, кажется, думаешь, что материалы на меня с неба падают. Ты ещё помнишь, что обсидиан — стратегическое сырьё, а дружественной базы снабжения у нас больше нет? «Уран» и «Торий» свернули проекты, теперь каждый сам за себя — и нам приходится довольствоваться малым.
«Опять голова гудит,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь на многословного сармата. «Столько звуков — и никакого смысла.»
— Скажи Айзеку, чтоб с Равнины привёз, — буркнул он. — Там есть, и макаки не мешают. Две-три тонны в деревянных бочках — или насыпью на волокуше, главное, борта нарастить…
Он замолчал, увидев, как лицо Кенена идёт волнами.
— Джед, прикуси-ка язык, — ровным голосом попросил Маккензи; на
