Осколки наших сердец - Мелисса Алберт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я представила Марион за своей спиной, ее призрачные пальцы в своих волосах, и меня словно под дых ударили. Я так сильно вцепилась в край стола, что тарелки загрохотали.
– Ну, ну. Не надо. – Линь потянулась, чтобы взять меня за руку, и угодила рукавом в лужу пролитого кофе. – Я не хотела тебя напугать. Просто все обычно об этом спрашивают. Как будто ты узнаешь, что твой собеседник – врач, и начинаешь показывать ему свою сыпь. Нет вокруг тебя никаких призраков. Все чисто.
Я уставилась в тарелку и принялась сосредоточенно возить сложенный треугольником блинчик в луже брусничного варенья, стараясь унять дрожь в пальцах. А в мыслях за спиной возникли мама и папа. Они присоединились к Марион и теперь стояли позади втроем, как букет дымчатых роз. Я почти успокоилась, увидев Марион серебристым призраком. Чаще она являлась мне окрашенной в зеленоватые тона зеркального мира или, что было гораздо хуже, цветной, как обычная живая пропавшая девочка.
Не надо, не надо, не надо, повторяла я про себя – единственная молитва, на которую я была способна.
Линь вежливо смотрела в свою тарелку.
– Знаешь, что странно, – сказала она, не обращая внимания на мою реакцию. – Сколько бы сахара я ни съела, мои покойники ко мне не приходят. Чужих я могу выкопать до третьего колена, чтобы спросить рецепт африканского риса, а вот своих не могу спросить даже о…
Она замолчала. Уставилась в тарелку, затеребила абрикосовые кончики волос. А потом посмотрела прямо мне в глаза.
– Помнишь, у тебя была проблема с тем духом? Решила ее?
Я горько усмехнулась.
– Я бы так не сказала.
– Мне потом было стыдно, что я тебе не помогла. Надо было хотя бы выслушать.
– Хорошо, что не стала помогать. Там всем досталось.
– И тебе?
По ее тону я поняла, что ей действительно небезразлично. Она не просто так спрашивала. И я ей все рассказала.
– Теперь у меня нет даже работы, да и с той, что была, я едва могла позволить себе половину аренды студии. Родителей нет. У меня всего одна подруга, и та никогда не признается, что я для нее обуза. Каждое утро открываю глаза и думаю: «Скорее бы лечь спать».
Я рассмеялась. А вот Линь не смеялась. Она поднесла к губам чашку с сахарной жижей. Я видела, как она раздумывала над ответом.
– Тебе нужна работа? – спросила она.
– Ты серьезно? – Я наклонилась вперед. – Еще как нужна. А в клуб требуются сотрудники? Мне скоро девятнадцать. Берете таких молодых?
– Я не про клуб. Это… другая работа. Скорее фриланс.
До меня не сразу дошло.
– О. Прости, нет. Магией я больше не занимаюсь.
Ее рука с вилкой и кусочком копченого лосося замерла на полпути к губам.
– Потому что не хочешь или не можешь?
– Не хочу. И не буду.
– А хочешь объяснить, почему?
Я покачала головой.
– Что ж. Я тебя понимаю. Но все же. – Она протянула мне руку с коротко обрезанными фиолетовыми ногтями. Ее пальцы были унизаны кольцами с крупным кианитом[20]. – Прежде чем скажешь «нет», выслушай мое предложение.
– У тебя целое предложение?
– А еще я угощаю. Заказывай еще кофе, тут бесплатно подливают. Итак. Магия. – Она подперла рукой подбородок. – Самое одинокое занятие в мире.
В голову тут же хлынули воспоминания – киномонтаж о том, как я состояла в ковене из трех. Ну нет, подумала я. Не одинокое.
А может, Линь была права? Хотя мы начинали колдовать вместе и вместе заканчивали, в каждом заклинании был момент, когда существовала лишь магия и я. Колдовство – как рождение ребенка, – сказала однажды Фи одна колдунья. – Если повезет, муж будет с тобой в начале, а ребенок – в конце. Но в середине ты одна.
– В этом городе почти никто больше не умеет то, что умею я, – продолжала Линь. Она не хвасталась, просто сообщала факт. – Поэтому у меня нет круга общения. По крайней мере, такого круга, где я могла бы общаться на равных. Вместо этого у меня бизнес.
– Бизнес для практикующих ведьм? – Я скрестила руки на груди и подалась вперед на деревянной скамейке. – Но я больше не колдую. Тебе нужна секретарша?
Линь смерила меня взглядом, словно прикидывала, гожусь ли я на выбранную роль.
– Кое-что из того, чем мы торгуем, настоящее, а кое-что – просто театр. Мне нужен человек, который знает, как работает магия и как она действует на людей. Кто-то, кто сможет заставить клиента поверить, что все, что он видит, происходит на самом деле.
– Тебе нужна актриса.
Линь сморщила нос.
– Мне нужен человек, который понимает, почему театральный эффект колдовства так важен. Та, что сможет сделать так, чтобы людям хотелось верить.
– О. Значит, тебе нужна мошенница.
Она улыбнулась.
Я посмотрела на потолок из жестяных пластин.
– Я не буду носить колпаки, Линь. И у меня аллергия на кошек. У меня нет мантии. Ты точно хочешь со мной работать?
Она расхохоталась.
– Но у тебя рыжие волосы. Рыжие, как у настоящей ведьмы. Моя бабушка, увидев тебя на улице, бросилась бы следом, чтобы тебя сфотографировать. Я плачу сто баксов за сеанс, и он никогда не длится дольше двух с половиной часов. А иногда меньше двух.
Я расплела сложенные на груди руки.
– Сто баксов?
– Это уже за вычетом моей доли.
– А что значит «сеанс»? И сколько их будет в неделю?
Она ответила лишь на второй вопрос.
– Если реалистично оценивать спрос – два. Иногда три. С мая по сентябрь высокий сезон. Сегодня у меня как раз работа. Можешь пойти со мной. Посмотришь, как все проходит, и решишь.
А я уже решила. И даже не спросила, что надо делать. Впрочем, вскоре мне предстояло это узнать.
Глава тридцать четвертая
В подзеркалье
Марион самозабвенно шпионила за Даной. Это стало ее пищей. Она наблюдала, как Дана пила чай, шуршала опавшими листьями, прислонялась виском к поцарапанным окнам электрички. Настоящий чай. Настоящие окна. Дана спала, ела, ходила в туалет, сталкивалась с людьми на улице, и даже когда была несчастна, все это было по-настоящему. Гнев Марион кристаллизовался и становился твердым, как алмаз.
Глядя на все, что она потеряла, она едва не сломалась. Точнее сломалась, а когда снова собрала себя по кусочкам, поняла все с чудовищной ясностью.
Весь мир принадлежал Дане. Город, полный незнакомых людей и цветных огней. Атласная шерстка питбуля, которого она останавливалась погладить, присев на тротуаре, пока его хозяин нетерпеливо стоял рядом. Дребезг наземной электрички и капли дождя в волосах. Обжигающе-горячие
