Арлекин - Лорел Гамильтон

Он опустил меня на пол:

— Ma petite, ma petite, что же у нас так плохо?

— Я плохая, — ответила я. — Очень плохая.

Я говорила спокойно, не срываясь на ор, только говорила, прижавшись к нему лицом.

Он отодвинул меня от себя, чтобы заглянуть в лицо.

— Ma petite, я ощущаю глубину твоего горя, но мне неизвестно, чем оно вызвано.

— Грэхем получил привыкание к ardeur’у.

— Когда это случилось? — спросил он, тщательно сохраняя бесстрастное лицо. Наверное, не очень представлял себе, какое выражение меня сейчас не расстроит.

— Не знаю.

Он изучал мое лицо, и даже эта тщательная бесстрастность не могла скрыть озабоченности.

— Когда же ты дала Грэхему возможность сильнее ощутить вкус ardeur’а?

— Этого не было. Клянусь, я не касалась его снова. И очень, изо всех сил старалась его не касаться.

Я говорила все быстрее и быстрее, уже сама слышала, что это истерика, но не могла остановиться.

Жан-Клод положил мне палец на губы — и протест стих.

— Если ты не касалась его более, ma petite, то у него не может быть зависимости от ardeur’а.

Я попыталась перебить, но он держал палец у моих губ:

— Тот факт, что Грэхем тебя хочет, еще не доказывает наркотической зависимости, ma petite. Ты недооцениваешь привлекательность своей обаятельнейшей личности.

Покачав головой, я отодвинулась, чтобы иметь возможность ответить:

— Подсел он, подсел, черт побери! Я знаю разницу между похотью и наркоманией. Спроси Клея, если мне не веришь.

И я еще отодвинулась. Его прикосновение перестало быть уютным.

— Я тебе верю, ma petite.

Он хмурился.

— Тогда поверь на слово. Грэхем подсел, и я не знаю, когда это случилось, понимаешь? Я его избегала. Я делала все, чтобы держать его подальше от ardeur’а, и все же оставляла его в телохранителях. Сегодня я попыталась его из этого списка удалить.

— Что он на это сказал?

— Впал в панику. Едва не плакал. Никогда его таким не видела. Успокоился только тогда, когда сказала, что заменять его не буду.

— Ardeur так легко не подцепить, ma petite. Нескольких прикосновений, которые получил Грэхем, еще мало, чтобы создать наркотическую зависимость.

— Я сама видела!

Я уже начала нервно расхаживать по спальне.

— Я думаю, ma petite, тебе нужен крест.

— Что? — переспросила я.

Он подошел к двери, открыл ее.

— Ты не могла бы взять один из запасных крестов из ночного столика?

Я мельком увидела в зеркале свое отражение. Красная футболка будто горела на фоне моей бледности и черных волос, алая — это слово казалось обвинением, как алая жена или алая буква… и эта последняя мысль остановила меня, будто истерика наткнулась на бетонный блок. На секунду я обрела способность думать. Алая жена, «Алая буква» — это не мои мысли. Черт, я под воздействием.

Пистолет и кобура все еще лежали рядом с умывальником, у меня не было времени их надеть до прихода Жан-Клода. Положив руку на рукоять, я сжала ее в ладони — и это была я. Я была я. Пистолет — не магический талисман, но иногда, чтобы выбросить кого-то из башки, нужно напомнить себе, кто ты, кто ты на самом деле, а не кем они тебя считают или кем, по их мнению, ты себя считаешь, а вспомнить надо, кто ты, настоящий ты. Вот этот пистолет в руке — это я.

— Ma petite, я предпочел бы, чтобы ты отошла от пистолета, пока не наденешь крест.

Я кивнула:

— Я под воздействием?

— Я полагаю, да.

— Сейчас день, начало дня. Если вампиры, которые на нас воздействуют, в городе, они не могут этого делать.

— Это Арлекин, ma petite. Теперь ты начинаешь понимать, что это значит.

Я снова кивнула, вцепляясь в пистолет, как раньше цеплялась за Жан-Клода.

— Ma petite, ты не согласишься отойти от пистолета?

— Он помогает, Жан-Клод. Он мне напоминает, что все эти истерики — это не я.

— Сделай мне одолжение, ma petite.

Я посмотрела на него. Лицо его было так же красиво и непроницаемо, но в плечах, в позе появилось напряжение. За ним в дверях стоял Клей, и он даже не пытался скрыть, что тревожится.

— Я принес крест, — сказал он.

Я снова кивнула:

— Дай его мне.

Он посмотрел на Жан-Клода — тот кивнул. Клей подошел, сжимая что-то в кулаке.

— Ты можешь выйти наружу, Жан-Клод, — сказал он.

— Я не могу оставить тебя с ней наедине.

— А крест на тебя не среагирует?

— Нет, потому что я с ней ничего не делаю.

Я протянула руку Клею:

— Дай крест и хватит разговоров.

— За цепочку, — предупредил Жан-Клод.

— Трезвая мысль, — согласилась я. — Не нужен мне еще один крестовый ожог.

Клей протянул руку, разжал ее, и золотой крест повис на цепочке. Если бы здесь был вампир, пытающийся сделать пакость, крест засиял бы. Да он, черт побери, мог бы засиять и в кулаке Клея. А сейчас он висит спокойно. Мы ошиблись? Я ошиблась?

— Берись только за цепочку, ma petite. Осторожность не помешает.

Если бы он это не повторил, я могла бы схватиться за крест, но в последнюю секунду взялась за цепочку. Клей отпустил распятие, и оно закачалось, тонкая золотая фигурка. На секунду мне показалось, что я все-таки ошиблась, а потом крест вспыхнул ослепительным желтым сиянием — мне пришлось отвести взгляд. Мелькнула мысль, что же может быть от этого с Жан-Клодом, но золотое сияние все равно слепило глаза, я не могла посмотреть.

— Жан-Клод! — крикнула я.

Ответил мужской голос, который я не опознала.

— Его здесь нет, ему ничего не грозит.

— Клей, Клодия! — крикнула я. Хоть один знакомый голос хотелось мне услышать в этом желтом свете.

Ответила Клодия, издалека откуда-то.

— Клей вывел Жан-Клода наружу.

Этой тревоги, значит, нет — можно сосредоточиться на другом. Если бы вампир, который на меня воздействовал, находился в том же помещении, крест бы его прогнал. Да черт побери, когда сама Марми Нуар на меня стала воздействовать, крест — точно такой же — ее отогнал прочь. Так почему же на арлекинов не действует?

Цепочка у меня в руке стала теплой. Если так будет и дальше, она станет горячей. Черт, нехорошо — если я брошу крест, он перестанет сиять, но ведь вампир сможет напасть снова? Снова влезть ко мне в мозг незаметно для меня самой?

Блин, отлично эти парни знают свое дело. До ужаса отлично.

— Анита, чем я могу помочь?

Снова тот же голос. Теперь я его узнала: это Джейк, один из новых охранников.

— Не знаю! — заорала я, будто свет — это звук, и я пытаюсь его перекрыть. И молилась про себя: Помоги мне, помоги разобраться, что это. Не знаю, помогла молитва сама по себе или же она помогла мне думать, — курица или яйцо, — но я вдруг поняла, что делать. С пылающим в руке крестом я могла ощутить вампира — теперь, когда об этом подумала. Я — некромант, и это значит, что у меня сродство с мертвыми. Я могу почувствовать чужую силу, как семечко в спине, будто этот вампир как-то отметил меня. Это семечко, которое позволяет ему входить в меня снова и снова после вчерашнего похода в кино. И я хотела убрать это семя.