Мемуары генерала барона де Марбо - Марселен де Марбо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поскольку войска 7-го корпуса не стояли одним лагерем, то присутствие маршала Ожеро в Бресте было почти бесполезно. Он получил разрешение провести остаток лета и часть осени в своём великолепном имении Ла Уссэ близ Турнана в Бри. Я предполагаю даже, что император предпочитал думать о том, что он находится в глубине Бретани, а не во главе многочисленных войск. Надо сказать, что мнение Наполеона по поводу не слишком высокой преданности маршала Ожеро не имело под собой никаких оснований и порождалось скорее тайными происками генерала С***.
Это был бригадный генерал, принадлежащий к 7-му корпусу. У него было немало талантов и абсолютно неукротимое тщеславие. Но его так критиковали в связи с вопросами честности, что ни один из высших офицеров не водил с ним дружбу. Этот генерал, уязвлённый, видя, что от него все отрекаются, и желая отомстить за это, сумел передать императору письмо, в котором он доносил, что все генералы 7-го корпуса, а также маршал были в заговоре против Империи. Я должен отдать должное Наполеону и сказать, что он никогда не использовал никакие секретные средства, чтобы убедиться в истине. Вот и в данном случае он ограничился в основном тем, что отправил маршалу Ожеро письмо С***.
Маршал был уверен, что ничего серьёзного и предосудительного в армии не происходило. Однако он знал, что многие генералы и полковники любили произносить неуважительные речи, и он решил положить этому конец. Однако, боясь скомпрометировать офицеров, которым он хотел промыть мозги, он предпочитал передать им свои слова через адъютанта. И он решил доверить эту важную миссию мне.
Я выехал из Ла Уссэ в августе. Стояла безумная жара. Я должен был проехать верхом 160 лье, которые отделяли замок от города Бреста, и столько же сделать на обратном пути, так как я должен был вернуться. Я задержался в этом городе всего 24 часа, поэтому вернулся абсолютно разбитым от усталости. Я не думаю, что среди всех профессий мира существует более тяжёлая, чем езда на почтовых лошадях. Я обнаружил в городе положение вещей гораздо более серьёзное, чем думал маршал. Действительно, в городе зрело недовольство. Слова, которые мне нужно было передать, успокоили умы генералов, почти все они были преданы маршалу. И я вернулся после этого в Ла Уссэ.
Я уже начал оправляться от страшной усталости, которую я испытал во время путешествия, когда маршал обратился ко мне однажды утром и сказал, что генералы хотят прогнать С*** как шпиона. Маршал добавил, что ему абсолютно необходимо послать своего адъютанта и что он хотел бы мне предложить выполнить эту роль, если я чувствую себя в состоянии проделать подобное путешествие верхом ещё раз. Он добавил, что это не приказ, что он полагался исключительно на моё собственное решение и на мои возможности сделать это. Признаюсь, что если бы речь шла о вознаграждении или повышении в чине за выполнение этой миссии, то я бы от неё отказался, но речь шла о том, чтобы оказаться полезным другу моего отца. Маршалу, который меня принял так любезно. Я не колеблясь заявил, что я выеду через час.
Единственное, что меня беспокоило в этот момент, так это то, что я боялся быть не в состоянии проделать 120 лье галопом, настолько этот способ путешествия был утомительным. Я решил взять за правило останавливаться каждые два часа из двадцати четырёх, и тогда я бросался на солому в конюшне почтовой станции, чтобы отдохнуть.
Жара стояла ужасная, тем не менее я прибыл в Брест без всяких несчастных случаев, проделав, таким образом, за один месяц 640 лье быстрым аллюром верхом. Во всяком случае, я был очень удовлетворён тем, что могу доложить маршалу: генералы ограничатся только тем, что продемонстрируют своё презрение г-ну С***.
Потеряв уважение товарищей, генерал С*** дезертировал в Англию, где женился, хотя уже был женатым во Франции, был приговорён к галерам за двоежёнство, и после того, как сумел бежать, бродил в течение двадцати лет по Европе и кончил свою жизнь в полной нищете.
Во время моего вторичного возвращения в Брест добрейший маршал Ожеро удвоил знаки внимания ко мне, и, чтобы дать мне новое доказательство своего хорошего отношения, он представил меня лично императору. Позже, в сентябре, он назначил меня для поездки в Фонтенбло, чтобы сопровождать в замок Ла Уссэ Наполеона, который провёл там 24 часа в компании многих других маршалов. Прогуливаясь с ними по дворцу, император рассказывал им о своих проектах, о том, каким образом он хотел поддержать своё, а также и их достоинство. И, в конечном счёте, он передал каждому из них значительную сумму, необходимую на приобретение особняка в Париже. Маршал Ожеро купил особняк Рошшуара, расположенный на улице Гренель-Сен-Жермен, где сегодня находится министерство государственного образования. Это великолепный особняк, однако маршал предпочитал оставаться в своём Ла Уссэ, где он организовал жизнь на широкую ногу, поскольку, кроме адъютантов, у каждого из которых имелась там квартира, у него останавливались бесчисленные гости, располагавшиеся здесь же, в особняке. Все в нём пользовались полной свободой. Маршал позволял заниматься чем угодно, с одним только условием, чтобы шум не доходил до той части замка, которую занимала госпожа маршальша, его супруга.
Эта великолепная женщина была всегда больна, жила очень замкнуто и редко появлялась за столом своего мужа в салоне, но когда она туда приходила, то она отнюдь не стесняла общего веселья, а наоборот, способствовала ещё большему его разгулу. Она приходила с двумя компаньонками, очень оригинальными. Первая была всегда одета в мужскую одежду и была известна под прозвищем Сан-Жен («Без стеснения»). Она была дочерью одного из командиров, который в 1793 году защищал Лион против войск Конвента. Она спаслась бегством вместе со своим отцом. Они переоделись в солдатскую одежду и укрылись среди солдат 9-го драгунского полка, где приняли военные прозвища и участвовали во всех дальнейших кампаниях. Мадемуазель Сан-Жен имела мужское сложение, а храбрость её не имела равных. Она была несколько раз ранена в бою при Кастильоне, где их полк входил в дивизию Ожеро. Генерал Бонапарт часто являлся свидетелем проделок этой смелой женщины. Став первым консулом, он назначил ей солидную пенсию и пригласил быть при его жене. Но жизнь двора мало подходила мадемуазель Сан-Жен, и
