Сожженные мосты Часть 3 - Александр Афанасьев

В чем смысл этого безумия? Может смысл в том и есть, чтобы показать, как высшие чины государства (я не про себя, про генерал-губернатора) лично расстреливают невиновных людей?

– Спасибо, ваша честь – Бойко выглядел ни смущенным, ни раздосадованным, ни выбитым из колеи – итак, обвиняемый Зеев Кринский, подтверждаете ли вы то, что шестого июля двух тысяч второго года от Рождества Христова вы, а также и другие члены жидовской антиправительственной террористической группировки Хагана припарковали автомобиль "Фиат-АМО" грузоподъемностью шесть тонн на стоянке, расположенной в трехстах метрах от отеля Гарун Аль-Рашид, зная что в кузове этой машины находится взрывное устройство, и желая убить взрывом как можно больше невинных людей в отеле и на улице.

– Да пошел ты!

Стоявший за обвиняемым казак сильно пнул Кринского в спину, с размаха.

– Прошу вас ответить на заданный вопрос, Кринский!

– Да! – не сказал, а выплюнул Кринский – да мы это сделали!

– Какую цель вы этим преследовали, Кринский?

– Чтобы как можно больше гоев перебили друг друга! Мы хотели, чтобы вы подумали на арабских свиней, поэтому то и купили машину у арабского угонщика! Пока Святая Земля и Святой город Иерусалим не будет принадлежать нам…

Кринский начал подниматься с земли

– Достаточно!

Несколько человек набросились на него, начали пинать. Потом снова заткнули рты обвиняемых кляпами, не дав сказать больше ни слова ни Кринскому ни Руфи

– Я бы хотел задать вопрос второй подсудимой – сказал я

– А смысл, господин Воронцов? – добродушно сказал генерал-губернатор – эта жидовка скажет то же самое что и ее дружок. Какой смысл слушать два раза эту поганую песню про Иерусалим, от которой меня, признаюсь, посетила мигрень…

Во время обучения в Санкт-Петербурге в морском корпусе с нами работали психологи. Военно-морской спецназ готовили к организации повстанческих движений в глубоком тылу противника, к распространению дезинформации к подрыву тыла самыми различными средствами. Возьмем оборонный завод. Настоящее, очень хорошо охраняемое, с хорошим силовым и контрразведывательным прикрытием предприятие. Если стоит задача вывести предприятие из строя – то действовать можно разными методами. Можно навести на цель ракеты, надеясь, что они пробьют ПВО. Можно попытаться проникнуть на охраняемую территорию и устроить там диверсию – хорошо, если получится, но надо иметь в виду, что контрразведка тоже не дремлет. А можно – создать группу сопротивления, внедрить на завод саботажников: какой смысл, например, в управляемой ракете, если на ней после старта откажет система наведения, и все из-за того что один рабочий протер плату не спиртом а ацетоном? Или того хлеще – а что будет, если работники предприятия под влиянием пропаганды выйдут на забастовку или побегут в панике, уверенные в том что сейчас по городу нанесут ракетный удар?

Будет то же самое. Работа дезорганизована, предприятие выведено из строя – и неважно какими методами.

Вот этому то и учили нас психологи. Подстраиваться в разговоре под собеседника. Находить нужные аргументы. Превращать сборище недовольных в толпу, а толпу – в сметающий все на своем пути таран. Не в последнюю очередь – уметь определять, врет твой собеседник или нет. Если ты действуешь за линией фронта – это умение спасет тебе жизнь.

Сейчас я видел, что Кринский – не врет или по крайней мере, искренне верит в то что говорит.

– Возможно, обвиняемая скажет другое.

– И солжет. Одного признания нам вполне хватило. Итак, господа – суд принимает признание обвиняемого Кринского в том, что именно он подготовил и совершил террористический акт, приведший к гибели большого количества невинных людей. Сделал он это с намерением дестабилизировать обстановку в регионе, внести раскол в общество, добиться разлада между русскими и арабскими подданными Его Величества и за счет этого добиться отторжения от империи части территории и создать там независимое жидовское государство. Дело считается доказанным. Обвинитель, какого рода наказание вы предлагаете применить к обвиняемым?

– Уважаемый суд, обвинение просит о применении смертной казни к каждому из обвиняемых – отчеканил генерал Бойко

– Защита, ваше слово?

– Защита просит о снисхождении к женщине, поскольку следствием не установлен факт ее непосредственного участия в совершении террористического акта.

– Господин обвинитель, это действительно так?

– Уважаемый суд, участие подсудимой Либерман выразилось в том, что она не только участвовала в деятельности Хаганы, но и предоставила средства для совершения террористического акта, а именно автомобиль, в котором было размещено взрывное устройство. При этом она знала для чего будет использоваться автомобиль. Обвинение продолжает настаивать на смертной казни обвиняемой.

– Заявления защиты и обвинения приняты. Первое обвинение – в терроризме – рассмотрено. Время высказаться заседателям. Алексей Павлович, прошу вас.

– Смерть для обоих – сразу же высказался атаман

Стоило ли сомневаться…

– Александр Владимирович?

Ну, и как бы вы поступили на моем месте? Вопрос не в том, что здесь и сейчас я могу стать третьим обвиняемым – запросто. Вопрос не в том, что меня могут грохнуть прямо здесь и сейчас, не утруждая себя исполнением формальностей, каких бы то ни было. Вопрос в том, что я должен стать своим, одним из своих. А мне четко дают понять – что стать своим можно, только если поучаствовать в безумном судилище и пролить кровь.

– Смерть и снисхождение – сказал я

– Прекрасно. Поскольку мнения заседателей разделились – генерал-губернатор шагнул вперед, окончательное решение придется принять мне. Всем вам известна история господа, все из нас ходили в гимназию и учили историю. В том числе историю смутных времен конца девятнадцатого века. Я прекрасно понимаю мотивы князя Воронцова, благородного человека, искреннее считающего, что такой вид наказания как смертная казнь к даме не применим. Прекрасно понимаю – но не могу согласиться. Увы, история нашей многострадальной Родины дает немало примеров тому, как дамы не только участвовали в террористических и антиправительственных организациях – но и сами претворяли в жизнь чудовищные замыслы. Осмелюсь напомнить князю Воронцову и всем присутствующим такие дела, как дело Софьи Перовской, претворившей в жизнь чудовищный умысел против Государя Императора Александра Второго или дело Веры Засулич, которая выстрелила в достойнейшего человека, господина Трепова, вся вина которого была в том, что он честно справлял службу перед Россией и перед Государем Императором. Осмелюсь также напомнить, что суд присяжных оправдал Засулич, что послужило дурным примером для десятков и сотен других молодых людей, ставших на путь анархизма, коммунизма и терроризма. Шестнадцатый год показал нам, к чему может привести сочувствие государственным преступникам.

Возможно, кто-то из вас, а особенно господин Воронцов, недавно находящийся на Востоке и не до конца представляющий происходящее сейчас не поймет меня. Да, мы строим города и заводы. Да, мы дали местным жителям работу, возможность учиться, вытащили их из вековой отсталости. Да, большинство населения благонадежно и живет в согласии и соблюдая закон. Но есть группы отщепенцев, ненавидящие нас и страстно мечтающие взорвать все созданное нами, вновь погрузить Восток в пучину кровавого безумия. С ними может быть только один разговор – языком пуль. Но есть еще и колеблющиеся – те, кто готов примкнуть к террористам, но не делает это, страшась карающей руки закона. Приговор должен стать предостережением всем им, и если мы будем жалеть террористов – завтра их ряды неизмеримо пополнятся, и прольется новая кровь. Десятки жертв превратятся в тысячи.

Возможно, кто-то считает, что Хагана не так опасна, как религиозные экстремисты. Но и это не так. Жидовский террор не просто нацелен на отторжение части земель, на которые мы имеем преимущественные и неоспоримые права. Своими злоумышлениями жиды подталкивают к конфликту две крупнейшие народности, проживающие здесь – русских и арабов, желая извлечь выгоду из гражданской войны. Из жидовской среды вылезли такие мракобесные учения, как коммунизм Ленина и анархизм Бакунина и Троцкого. Жиды не считают за людей никого, кроме таких как они сородичей – вот почему мы должны не проявлять ни капли жалости к этому жадному, наглому и жестокому племени!

Поэтому, осознавая всю меру своей ответственности, я голосую за смертную казнь для обоих обвиняемых. Господь да простит нас!

Господь да простит нас…

Очевидно, дальнейшая процедура была хорошо отработана. Заседатели – они оказывается, должны выступать и в роли палачей, о чем я не подумал. Казацкий атаман по имени Алексей Павлович достал свой пистолет – возможно табельный, подошел к Руфи и выстрелил ей в голову. Та без звука растянулась на земле – и он выстрелил еще раз. Усилием воли я заставил себя не закрывать глаз. Это отныне – мой грех, мое наказание, и мне его ничем уже не смыть. Белфаст уже не являлся мне во снах – а вот это больше не даст мне покоя…