Мужей много не бывает - Галина Романова

Дашка отчаянно моргала ненакрашенными ресницами, очевидно, силясь понять причину моего негодования. Но так как считать себя виновницей всех моих бед было не в ее правилах, она вдруг со слезами пробормотала:

– За что?! Почему это я сука?! Я... я для тебя... Э-э-эх, ты!..

Больше она ничего добавлять не стала. Открыла дверцу, выкатилась на улицу и, сильно сгорбившись, пошла к калитке. Ее понурый и запущенный вид меня нисколько не растрогал. Более того, в моей душе сладостно ныло мстительное удовлетворение. Вот, мол, как мало времени понадобилось для того, чтобы соскоблить с тебя всю позолоту. И волосы твои шикарные превратились в тусклые неряшливые пряди. И синяки под прекраснейшими из прекрасных глазами, которые, кстати сказать, тоже померкли. И щечки утратили былую округлость и свежесть, приобретя землистый оттенок. Получила, получила наша красавица по заслугам. Пусть на сей раз ей удалось уйти от ответственности, но пару-тройку солоновато-горьких ложек этот славный ротик все-таки заглотить успел.

Дашка добрела до двери, совсем было собралась толкнуть ее, как тут же, будто что-то вспомнив, повернула обратно. Я особенно никуда не торопилась. Опустила стекло в машине и стала ждать.

– Не пойму, за что ты на меня так злишься, – начала она скороговоркой, подойдя вплотную к «Ниве». – Ну да ладно, бог тебе судья. Ты сейчас уедешь, и на этом твоя история может закончиться, если ты... Как бы это поудачнее выразиться... Если ты сумеешь быть умной.

– Спасибо! – не удержавшись, фыркнула я. – А до сего времени я была дурой?

– Временами. Не обижайся. – Дашка убрала со лба потную челку. – Устала я, Витка. Хочу в душ и спать... на свободе. Тебе этого не понять.

– Не упражняйся в красноречии, дорогая, – холодно перебила я ее. – Так как же должна закончиться моя история? Что мне надобно сделать, чтобы иметь прекрасный финал? Вернее, чего мне не следует делать?

– Тебе нужно остерегаться твоего Незнамова, Вита. Это страшный человек. Очень страшный. На его совести не одна жизнь... Ладно, – она обреченно махнула рукой, поймав мой насмешливый взгляд. – Поступай как хочешь. Меня ты больше никогда не увидишь. Прощай...

Она, сгорбившись, ушла в дом. А я завела машину и поехала. Не было в душе моей в ту минуту ни горечи, ни обиды, ни облегчения.

Горевать было не по ком, обижаться мне особенно было не на что, так как эта жуткая история, по всей видимости, близилась к финалу. А облегчения от сознания того, что я больше никогда не увижу эту стерву, и быть не могло, потому как я была почти уверена – эта наша встреча с ней не последняя.

Глава 17

– Эй, ты что это делаешь?! – Вытаращившись на перепачканного побелкой Тарасика, я роняла на пол один за другим пакеты с продуктами и, как ни старалась, не могла вымолвить более ни слова.

Весь пол моего холла был устлан газетами и обломками навесного потолочного покрытия. В углу стоял краскопульт, который Кротов использовал для побелки деревьев в саду, и пара ведер. Окна, стены – все было забрызгано побелкой.

– Объяснишь, нет?

– Так я, это... Хотел ремонт сделать к твоему приезду. Потолки побелить. Стены покрасить. Я и краску купил.

– На что?! На какие средства?! – завопила я, разглядев чуть в стороне и банки с дорогущей импортной краской. – Ты украл ее?!

– Нет. Не украл, а купил. Купил, между прочим, на твои деньги.

– Тех, что я тебе оставила, ни за что не хватило бы!.. – Я раскипелась как самовар, бегая по холлу и спотыкаясь то и дело о разбросанный мусор.

– Так не тех. – Он робко заулыбался. – Других. Тех, что ты мне за револьвер заплатила. Они были у меня целы. Вот я и...

– Слов нет! – Я всплеснула руками и уставилась на подростка. – Ну ладно, хотел мне приятное сделать, это понятно. Но зачем ремонт-то?! Этому потолку всего каких-то полтора года. И стены вполне приличные, в покраске не нуждаются.

– Нет, – упрямо мотнул он вихрастой головой и закусил губу. – Все здесь им пахнет. Не хочу. Ты хорошая, а он гад. Не хочу, чтобы им здесь пахло. Если бы ты задержалась подольше, я бы весь дом побелил.

Хвала господу, что надоумил меня ехать домой без задержки! Иначе он тут такого мог наварганить!..

– Что Дашка? – насторожился Тарасик, глядя на меня исподлобья.

– Вспомнил наконец-то! – Я скинула с ног туфли и шагнула на чистый пол столовой. – Дома твоя Дашка. Дома. Вся поникшая, поблекшая и все равно стервозная.

– Да нет, – он широко разулыбался. – Она тоже хорошая. Очень. Просто вам с ней не повезло с одним и тем же человеком. Он не должен был встречаться вам на пути. Не должен был портить вам жизнь...

Выглянув из-за притолоки, я с удивлением качнула головой:

– Ел что-нибудь, философ? Давай тащи пакеты сюда, и будем готовить.

– А ремонт как же? – он растерянно озирался по сторонам.

– Никуда не денется твой ремонт. Успеешь, сделаем вместе. Мне, если честно, твоя идея насчет чужого духа в этом доме понравилась. Иди, братец, сюда.

Тарасик присоединился ко мне через пять минут, и работа закипела. Мы чистили рыбу, картошку. Варили уху, нарезали овощи. Причем делали все это с явным удовольствием и молча. Когда, все убрав и расставив тарелки, мы с вожделением поглядывали на кастрюлю, в которой настаивался наш суп, я решилась наконец задать тот единственный вопрос, который отчего-то начал зудеть во мне, волнуя сверх всякой меры:

– Что думаешь делать?

– Хлеб сейчас нарежу. – Тарасик тут же осекся, безошибочно уловив подоплеку моего вопроса, шмыгнул носом и пробормотал. – Домой поеду. Дашка на свободе.

– Нет! – резко перебила я его и даже ладонь припечатала к столу, отчего он инстинктивно вжал голову в плечи. – Нет!

– Почему? Она хорошая...

– Я не из-за того, что она хорошая или плохая. – Господи, как сложно-то. Сразу стала косноязычной, поглупела разом. Заерзала я под его проницательным, не по-детски серьезным взглядом. – Просто... Просто оставайся, а? Ремонт доделаем... Ты собак любишь?

– Люблю. Только больших.

– У меня есть такая! – непонятно чему обрадовалась я. – Кавказец огромный. Он сейчас на аэродроме, в будке живет. На луну воет. Он с тобой подружится. Я знаю это точно... К тому же Дашке... Ей будет не до тебя сейчас. У нее столько проблем. Она будет метаться, рваться. А ты будешь путаться у нее под ногами. Оставайся, а?..

Вышло жалко, неубедительно, и я распсиховалась. Вскочила с места. Начала вытаскивать с грохотом из сушки тарелки. Шарахнула крышкой от кастрюли по столешнице. Обожглась. Чертыхнулась и... едва не разревелась, представив, как он оставляет меня одну.

– Если ты уедешь... Если ты уедешь... – голос мой дрогнул, а плечи понуро опустились. – Мне будет плохо без тебя, Тарасик.

– Ладно, не реви. – По-моему, он улыбался за моей спиной. – Останусь пока, а там видно будет. Слушай, а этот кавказец... Какой у него возраст?..

Глава 18

– Я поеду с тобой! Даже не возражай. Я еду с тобой!!!

В глазах решимость, в голосе твердость, в манере держать голову – мужское упрямство. Теперь я понимаю, почему кавказец, это злобное, не подпускавшее меня к себе ни на шаг животное моментально подчинилось ему. Сила уважает силу...

Вот и сейчас, заслышав напряжение в голосе юного, только что обретенного хозяина, зверь моментально поднял с пола лобастую голову, обнажил в злобном оскале острые клыки и засверкал на меня недобро желтоватыми глазами.

– Это опасно, Тарасик. Увидев тебя, он может перестать контролировать ситуацию, сорвется... – попыталась я его урезонить.

– Тем более я еду с тобой, – стоял он на своем и, кивнув в сторону двери, где, подчинившись его команде, лежал, подремывая, наш зверь, с уважением произнес: – Он нас не подведет. Это серьезная защита...

Прения, которым мы посвящали все свободное время последней недели, можно было считать завершенными. Мне пришлось идти на уступки.

– Хорошо. Едем вместе. Хотя с моей стороны это непедагогично, неэтично...

Мальчик оттаял. Он снова становился мальчиком. Часами играл с собакой. Доделывал со мной затянувшийся ремонт, дурачась, нарочно пачкаясь в краске и побелке. Носился по саду, забыв обо всем. И мне с ним рядом было очень хорошо и покойно. Все грязное и никчемное куда-то отъехало, отошло на задний план. Я всерьез начала подумывать о том, чтобы возродить свою загубленную по чьей-то неосторожности или коварству мечту. И уже начала кое-что предпринимать в этом направлении, когда раздался этот самый звонок.

– Любимая, – вкрадчиво прожурчал мне в ухо напряженный голос Незнамова. – Что же ты исчезла?! Я тебя жду, жду... Уехала, ни звонка, ни письма.

– А-а-а я... не знаю... – Голос от волнения сел моментально. Я действительно начала исцеляться, потому как за всеми хлопотами по воплощению в жизнь моих проектов совершенно забыла о Незнамове. – Все некогда, знаешь...

– Ты уж найди время, солнышко мое! – Угроза была настолько не завуалирована, что по позвоночнику побежали мурашки. – Приезжай ко мне. А то я сам приеду, а это уже осложнения... Ну?