Мужей много не бывает - Галина Романова

Он впервые назвал меня по имени, отчего-то сильно этим растрогав. Сентиментальная идиотка!

– Кому я должна?! – излишне резко выпалила я.

– Ей. Она же спасла тебе жизнь. Причем не раз. Папик хотел тебя в доме отдыха кончить, она не согласилась, закатив ему истерику. Потом Ваське Черному не дала тебя убрать после того, как папика убили. Он, типа, хотел отомстить и все такое. Дашка не позволила.

– Продолжая использовать, – фыркнула я, не без интереса отслеживая нить его рассказа.

– Ей тоже было тяжело.

– Конечно, трахаться с одним под носом у другого, когда эти типы один одного хлеще! Еще бы это было не тяжело. – Я пригубила поданный им кофе, обожглась, чертыхнулась и, злобно цедя каждое слово, повторила: – Почему я должна это сделать?! Почему?!

– У тебя потом не будет проблем, только и всего. Внеси за нее залог, и на этом история закончится. А так...

– А что так?!

– А так ты никогда не узнаешь, кто стрелял в папика и убил его...

Глава 16

Я все-таки ехала в этот дурацкий город. Ехала, несмотря на клятвенные заверения, скоропалительно данные подруге. Вопреки здравому смыслу я не могла одуматься и заняться-таки своей жизнью, а снова летела сломя голову непонятно куда спасать непонятно кого. Что двигало мною в тот момент? Любопытство? Чувство благодарности за то, что меня все-таки оставили в живых, несмотря ни на что? Или что-то еще, трудно поддающееся объяснению и не укладывающееся ни в какие логические рамки?

Мне приходилось тяжело вздыхать и, не кривя душой перед самой собой, признавать, что мною двигало кое-что еще. Я ругала себя на чем свет стоит. Ругала Дашку, эту нахалку, заставившую меня творить глупости. Ругала себя за безволие и авантюризм, как оказалось, свойственный моей натуре. А как еще назвать то, что я совершила за день до поездки, если не авантюризмом?!

– Где я возьму деньги, дурачок ты эдакий? – кричала я на Тарасика, который размазывал сопли и слезы по лицу и умолял, умолял без конца поехать и внести за Дашку залог. – Мне их всегда выдавал Кротов. Его больше нет. И денег у меня сейчас не то что на Дашку твою не хватит, а и за телефон не смогу заплатить! Мне уже мобильник отключили. Нет у меня таких денег! Отстань!!!

А душа ныла. Ныла и просила: найди выход, найди выход. И я его нашла.

В понедельник я с раннего утра облачилась в строгий брючный костюм и, туго стянув волосы на затылке, приняла облик деловой дамы. Взяла в руки кожаную папку Кротова, которая отчего-то оказалась дома. И поехала на своей машине в офис. Кстати, Незнамов не обманул. «Нива» действительно оказалась в нашем гараже. Не знаю, что там менты напели Лорке про какие-то пятна крови и еще бог знает что. Я ничего подобного не смогла обнаружить, хотя едва ли не облизала салон, пытаясь найти хоть какие-нибудь улики.

Офис располагался на окраине. Двухэтажное здание из красного кирпича. В каждом окне кондиционер. Окна загорожены вертикальными жалюзи. У входа турникет и сурового вида охранник. Честно говоря, завидев его издали, я оробела. Что я ему скажу, если остановит?! Чем буду мотивировать свое появление здесь, если раньше никогда не вникала в дела заправок? Меня, наверное, и в лицо-то никто не знает.

Меня узнали. Охранник радостно осклабился и козырнул повернутой ладонью у пустой головы.

Беспрепятственно преодолев вход, я взяла курс на второй этаж, безошибочно угадав местонахождение директорского кабинета. Каблуки моих испанских туфель, сшитых на заказ, бойко цокали по ступенькам, отделанным под мрамор, рука грациозно скользила по перилам, а в сердце и висках бурлила кровь, содержание адреналина в которой превысило все допустимые нормы.

– Доброе утро, дорогая, – высокомерно (!) кивнула секретарше, которая подскочила с места, завидев меня. – Там что?

– Там? – Мне показалось, что она даже икнула от неожиданности, проследив за моим пальцем, нацеленным на директорскую дверь. – Там вас ждут. Ждут уже неделю...

И, о чудо, она тоже расплылась в широкой белозубой улыбке.

Решительно преодолев препятствие в виде двойных директорских дверей и едва не расшибив себе лоб об одну из них, я ступила на сверкающий паркетный пол и едва удержалась на ногах от того, с каким неожиданным облегчением мужчина, сидевший в директорском кресле, воскликнул:

– Наконец-то!!!

А дальше завертелось, закрутилось и, как говорится, понеслось. Меня усадили за стол. Обложили папками с документацией. Обступили сотрудники и принялись изливать на меня потоки информации.

Короче, к восьми часам вечера голова моя гудела, как церковный колокол. Перед глазами плыли вереницы цифр. А пальцы подрагивали от перелистывания папок с отчетами.

Нужно было отдать должное усопшему Кротову – дело свое он знал великолепно. Замечательный штат сотрудников. Прекрасно отлаженный процесс работы. Никаких задолженностей по платежам ни в местный, ни в федеральный бюджет. Мало разбираясь во всей этой бухгалтерии, я тем не менее смогла понять, что являюсь весьма обеспеченной женщиной. Две заправки в нашем городе и еще парочка их филиалов в том самом городе N приносили превосходную прибыль. И когда я, изнывая душой от неловкости и страха, заикаясь на каждом слове, спросила, могу ли я взять на время некоторую необходимую мне сумму, мне душевно объяснили, что я должна не просить, а приказывать, а они с радостью выполнят мои приказания.

Забрав деньги и поблагодарив порядочных людей за верную и безупречную службу, я вернулась домой и уже на следующее утро выгоняла «Ниву» из гаража. Тарасику я категорически велела оставаться в доме и дожидаться моего (надеялась, что не нашего) возвращения. Когда же он принялся канючить, я выдвинула самые жесткие условия, отказавшись в таком случае вносить залог...

Городок встретил меня все теми же пыльными аллеями, отсутствием городского транспорта на улицах и теми же продавцами семечек под ветвями засыхающих тополей. Без труда отыскав местный околоток, я попала в цепкие руки блюстителей порядка и добрых десять часов давала им свидетельские показания. Не знаю, что им плела Дашка, как пытался очиститься Вася Черный. Я рассказывала правду. Ну... или почти правду. Ложью в моей версии происшедшего было лишь то, что сразу после происшествия я уехала к себе домой и не общалась с внешним миром из-за пережитого мной нервного потрясения.

Мне поверили, потому что у них все сходилось с моими словами. И патроны в револьвере, оставленном мною на тротуаре, были холостыми. И выстрел в Кротова был произведен совсем не с того места, где стояла я, а из кустов с противоположной стороны, где нашли следы долгого топтания неизвестного мужчины. Неизвестного, потому как ни у кого из задержанных не было обуви такого размера. Убийство это было отнесено к разряду заказных, и главными подозреваемыми по этому делу проходили Дашка и ее любовник, в течение долгого времени стремившиеся избавиться от ненавистного гнета.

Слушая следователя, я, конечно же, была ему благодарна, что, наплевав на всю ментовскую этику и правила, он делится со мной своими домыслами. Но одновременно и недоумевала по поводу его наивности. Ведь то, что доказать они ничего не смогут, было ясно как белый день. Потому и Дашка рвалась на свободу, уверенная в том, что они выйдут сухими из воды.

А что касается ее психологических трюков – проще говоря, ее издевательских экспериментов надо мной, то это не могло быть вменено ей в вину, и привязать это к убийству мог только кудесник. Об этом я и заявила прямым текстом безусому следователю. Он поморщился, почесал в затылке, потом нехотя почти согласился со мной, и ближе к полудню следующего дня Дашка была освобождена из-под стражи.

– Приехала?..

Это были ее первые слова, когда ее вывели ко мне в фойе. Ни приветственных возгласов, ни благодарности, ничего. Просто вялая констатация моего присутствия – и все. Мне, конечно же, было плевать на ее восторженные отзывы о моем великодушии, но могла бы как-то и поблагодарить. А вместо этого она обессиленно рухнула на сиденье моей машины. Откинулась на спинку и тут же устало прикрыла глаза.

– Куда едем? – не могла я не поинтересоваться.

– Домой.

– А это куда?

– Ну что ты заладила как попугай: «Куда, куда?!» Дома ты у меня была с Карасем, туда и вези!

– Ага, – сам тон ее ответа, не говоря уж о словесном наборе, не мог меня не разозлить, но отчего-то я сдержалась. Завела машину и, недолго попетляв, выехала к нужному дому. Подкатила неслышно к воротам. Затормозила. И холодно произнесла: – Вот твой дом. Выметайся. И чтобы я тебя рядом с собой больше никогда не видела!

Немного подумала, наблюдая ее искреннее изумление, и малодушно прошипела:

– Сука!!!

Дашка отчаянно моргала ненакрашенными ресницами, очевидно, силясь понять причину моего негодования. Но так как считать себя виновницей всех моих бед было не в ее правилах, она вдруг со слезами пробормотала: