История магии - Элифас Леви

Это настолько похоже на Таро, что четыре масти последнего занимают четыре первые колонки, в пятой — двадцать один козырь, в то время как семь оставшихся козырей — в шестой колонке, последняя представляет шесть дней творения. Сейчас, согласно китайцам, эти диаграммы восходят к первоисточникам их империи, после высыхания потока Яо (субстанция). Заключение, сводится к выводу, тем не менее, что четыре диаграммы есть либо оригинал Таро, либо копия, что в любом случае Таро древнее Моисея, относится к началу веков: к эпохе формирования Зодиака, и что их возраст, следовательно, шесть тысяч шестьсот лет.

"Так из латинского слова Тарот образовалось еврейское Torah, означающее закон Иеговы. До тех пор, пока они не стали игрой, как в наши дни, они составляли книгу, и довольно серьезную, книгу символов и эмблем, соотношений и связей между звездами и людьми, книгу судьбы, с помощью которой гадатели открывали тайны фортуны. Ее фигуры, названия, числа, прорицания считались христианами инструментом дьявольского искусства, магической работой. Поэтому, должна быть понятна жестокость преследования, вызванная оскорблением веры. Таким образом послание веры было утеряно, Таро превратилось в игру, а рисунки претерпели изменения соответствуя вкусам народов и духу времени.

Высокое искусство опростилось до игры, комбинации карт по отношению к Таро подобны шашкам против шахмат. Ошибочно считается, что происхождение карт связано с царствованием Карла VI, и должно заметить, что последователи Ордена Подвязки, основанного около 1332 г. Альфонсом XI, королем Кастилии, поклялись себе не играть в карты. Лесаж рассказывает нам, что в дни Карла V Святой Бернардин Сиенский приговорил карты к сожжению и что они затем были названы триумфальными в честь побед Осириса или Ормузда, представленных на картах Таро. Более того, король самолично запретил карты в 1369 г., и в этом смысле маленький Жан из Сантре был прославлен за то, что не играл в карты. В эти времена карты были названы Naipes в Испании и Италии. Naibi — демоны-женщины, сивиллы и заклинательницы змей".

М. Вейян, которого мы цитировали, считает, что Таро было изменено, что истинно для немецкого образца, рожденного китайскими фигурами, но не для итальянцев, у которых изменения произошли только в деталях, или для Безансона, где прослеживаются остатка египетских иероглифов. В "Учении и Ритуале Высшей Магии" нам показали, что в русле этих результатов были изыскания Эттейлы в смысле Таро. Этот просвещенный парикмахер, после тридцатилетней работы заложил незаконную ветвь, знаки в которой перепутались, и числа не отвечали более знакам. Одним словом, Таро послужило Эттейле по его разуму, не слишком обширному. Мы едва ли можем согласиться с М. Вейяном, когда он внушает, что цыгане были законными собственниками этих знаков посвящения. Они несомненно обязаны этим неверности или неблагоразумию каких-то евреев-каббалистов.

Цыгане происходят из Индии, ученые наконец доказали достоверность этой теории. Современная часть Таро, несомненно, принесена цыганами из Иудеи. Например, его знаки находятся в соответствии с буквами еврейского алфавита, а некоторые фигуры просто повторяют их формы. Где были цыгане? Как говорил поэт: они были покинутым остатком древнего мира, сектой индийских гностиков, чья закрытость вызвала проклятия во всех странах, одним словом — они были осквернителями великой Тайны, настигнутыми ужасным проклятием. Орда, введенная в заблуждение бесноватыми факирами, превратилась в странников земли, протестующих против всех цивилизаций во имя так называемых естественных законов, которые освобождали их от любых обязательств, преодолевающихся агрессией, мародерством и грабежом. Это была рука Каина, поднявшаяся на брата, и общество в самозащите мстило за смерть Авеля.

В 1840 г. несколько ремесленников из поместья Сен-Антуан, изнуренные работой или обманутые журналистами, служа орудием амбиций краснобаев, решили основать и издавать журнал чистого радикализма и логики, свободной от многословия. Они прежде всего побеспокоились о твердых основаниях своих доктрин и для этого взяли республиканские девизы свободы, равенства и т. д. Но свобода оказалась несовместимой с необходимостью работать, равенство — с законом собственности, и они пришли к коммунизму. Один из них указывал, что и в коммунизме самый умный должен председательствовать и получать львиную долю, но было решено, что никто не имеет право на интеллектуальное превосходство. Однако замечательно то, что даже красота порождает аристократию, почему и было провозглашено равенство в безобразии. В конце концов, те, кто возделывали землю решили, что настоящие коммунисты не должны заниматься сельским хозяйством, но считать весь мир отечеством и человечество — семьей, что заставило их сняться с места и в повозках отправиться по миру. Это не сказка — мы знаем тех, кто присутствовал на собрании общества, и читали первый номер их журнала, который был назван «Гуманитарий» и сверстан в 1841 г. Журнал издавался и зарождающаяся секта рекрутировала прозелитов для икарийской эмиграции, которую старший поверенный Кабе затеял в это же время, и новая раса богемцев составилась, бродяг прибавилось.

Глава III. ЛЕГЕНДА И ИСТОРИЯ РАЙМОНДА ЛУЛЛИЯ

Мы уже объясняли, что Церковь запретила инициацию, протестуя против профанации Знания. Когда Магомет вооружил восточный фанатизм против веры, он противопоставил дикое и воинственное легковерие набожности, невежественной, но молящейся. Его последователи вступили в Европу и угрожали быстро заполонить ее. Христиане говорили: "Провидение наказывает нас", — и мусульмане отвечали: "Судьба на нашей стороне".

Еврейские Каббалисты, которые страшились быть сожженными как колдуны в католических странах, нашли убежище у арабов, для которых они были еретиками, но не идолопоклонниками. Арабы допускали некоторых из них к познанию своих тайн, и ислам, который уже завоевывал мир силой, благодаря науке довольно долго был в положении, позволяющем надеяться, что он сможет добиться верховенства над теми, кого образованные арабы называли варварами Запада. Бешеной атаке физической силы гений Франции противопоставил удары своего страшного молота. Перед приливом магометанских армий бронированный палец начертал ясную линию и могучий голос победы воскликнул: ты не пойдешь дальше. Гений науки взрастил Раймонда Луллия и он освоил наследие Соломона для того Спасителя, Кто был Сыном Давида; он был первым, кто позвал детей слепой веры к великолепию универсального знания. Псевдоученые и люди, которые мудры только в собственном понимании, продолжают говорить пренебрежительно об этом воистину великом человеке; но народный инстинкт отомстил им. Его историю излагают романы и легенды, в которых он выглядит бесстрастным подобно Абеляру, посвященным подобно Фаусту, алхимиком подобно Гермесу, человеком раскаяния и учения подобно св. Иерониму, скитальцем подобно Вечному Жиду, наконец он представляется мучеником подобным св. Стефану, и тем, кто прославился смертью, почти как Спаситель мира.

Начнем с романа наиболее трогательного и прекрасного.

В одно из воскресений 1250 года прекрасная и изысканная Амброзия ди Кастелло, родом из Генуи, пошла, как обычно, послушать мессу в церкви Пальмы, города на острове Мальорка. Богато одетый всадник, проезжавший в это время по улице, увидел даму и был поражен ее красотою как ударом молнии. Она вошла в храм и быстро скрылась в тени его подъезда. Кавалер, совершенно не сознавая, что он делает, пришпорил коня и въехал в гущу испуганных богомольцев. Удивление и скандал были очень велики. Кавалер был хорошо известен, это был сеньор Раймонд Луллий, сенешал островов и управитель Дворца. У него была жена и трое детей, Амброзия ди Кастелло также была замужем и пользовалась безупречной репутацией. Луллий же был известен как великий вольнодумец. Его конное вторжение в церковь всполошило весь город, и Амброзия в полном смущении выслушала совет своего мужа. Он был человеком рассудительным и не считал свою жену оскорбленной тем, что ее красота вскружила голову юному блестящему дворянину. Он предложил, чтобы Амброзия вылечила своего обожателя безрассудством столь же гротескным, как его собственное. Тем временем Раймонд Луллий написал даме письмо, чтобы извиниться или, скорее, обвинить себя еще более. То, что двигало им, как он сказал, было "странным, сверхъестественным, непреодолимым". Он уважал ее честь и ее чувства, которые, как он знал, принадлежат другому, но был ошеломлен. Он чувствовал, что его опрометчивость требует для ее искупления высокого самопожертвования, больших жертв, чудес, которые следовало совершить, раскаяния пустынника и подвигов странствующего рыцаря.

Амброзия отвечала: "Чтобы ответить должным образом на любовь, которую вы называете сверхъестественной, потребовалось бы бессмертное существование. Если эта любовь будет героически посвящена нашим обязанностям в течение жизней тех, кто дороги каждому из нас. Это, несомненно, создаст для себя вечность другую. Говорят, что существует эликсир жизни; попытайтесь открыть его и, когда вы будете уверены, что достигли успеха, приходите, чтобы увидеть меня. Пока же живите для ваших жены и детей, и я тоже буду жить для мужа, которого я люблю; и если вы встретите меня на улице, не показывайте, что вы меня узнали".