История магии - Элифас Леви

Книга V. АДЕПТЫ И СВЯЩЕННИЧЕСТВО

Глава I. СВЯЩЕННИКИ И ПАПЫ, ОБВИНЯВШИЕСЯ В МАГИИ

Мы объясняли, что из-за осквернений и неверия гностиков, Церковь запретила Магию. Осуждение рыцарей Храма вызвало разрыв, и с того времени принужденная искать убежища и вынашивающая тайную месть, Магия в свою очередь отвергла Церковь. Более ученые, чем те архиеретики, которые противопоставляли алтарь алтарю в прежние дни, и тем навлекали на себя обвинения и топоры вождей племен, адепты симулировали и их негодование, и их доктрины. Они связывали себя воедино смертельными клятвами и, сознавая, что их безопасность зависит в первую очередь от благосклонности общественного мнения, обратили против своих обвинителей и судей зловещие слухи, согласно которым те их преследовали и обвинили перед народом священничество в Черной Магии. Пока их обвинения и уверения не основывались на непоколебимых устоях разума, человек равнодушно воспринимал и правду и ложь, с другой стороны была очевидна жестокая реакция. Кто должен положить конец этой войне? Только дух того, кто сказал: "Не делайте зла ради зла, а обратите зло в добро".

Католическое священничество, проникнутое духом преследования, но осознающее свою миссию доброго самаритянина, заняло место не вызывающих сожаление левитов, которые продолжили свой путь без сострадания к тому, кто погибал среди разбойников. Этим испытанием в гуманности священники подтвердили свое Божественное посвящение. Следовательно, в высшей степени несправедливо возлагать на священничество во всем объеме преступления людей, которые некоторым образом связаны со священничеством.

Потому что человек, как таковой, всегда может быть злым, но истинный священник, наоборот, всегда милостив. Ложные адепты не смотрели на этот вопрос с такой точки зрения, для них христианское священничество было недействительным, а, следовательно, было захватнической силой со времен запрещения гностиков. Что за иерархия, говорили они, чье достоинство более не регулируется знанием? То же самое неведение таинств, и та же слепая вера вели к фанатизму первых вождей и низших служителей святилищ. Слепые суть вожди слепых. Верховенство среди равных есть ни что иное, как результат интриг и случая. Пасторы освящают священные элементы с глубокой и беспорядочной верой; они фокусничают с хлебом и едят человеческое мясо; они более не маги, а колдуны. Таков был сектантский вердикт — чтобы поддержать клевету, они сочиняли сказки, утверждая, например, что были преданы духу тьмы еще с десятого века. Ученый Герберт, коронованный как Сильвестр II, признался в этом, — так они говорили — на смертном ложе. Гонорий III, который конфирмовал орден св. Доминика и благословил Крестовые походы, был сам отвратительным некромантом, автором Колдовской книги, которая носит его имя и распространяется исключительно среди священников. Такие же ложные адепты комментировали эту книгу, надеясь таким способом повернуть против Святого престола самое страшное из предубеждений того времени — смертельную ненависть тех, кто неправильно или правильно публично следовал за колдунами.

Некоторые злонамеренные или легковерные историки благосклонно относятся к таким лживым выдумкам. Так Платина, скандальный хронист папства, воспроизводит клевету Мартина Полония на Сильвестра II. Согласно этой басне, Герберт, весьма сведущий в математических науках и Каббале, прибегал к вызыванию дьявола и требовал его помощи, чтобы получить папский престол. Демон не только обещал выполнить это требование, но и утверждал далее, что он умрет только в Иерусалиме, до которого, как это должно было пониматься, он никогда не должен был дойти. Он стал папой, как было обещано, но однажды, когда он служил мессу в римском храме, он серьезно заболел и, вспомнив, что храм, в котором он служит, посвящен Святому Кресту Иерусалима, понял, что дело идет к концу. Он потребовал, чтобы в церковь принесли постель и, собрав кардиналов, публично признался, что вступил в сделку с демонами. Далее он объявил, что его тело надлежит положить на колесницу из сырого дерева, которую должны вести черная и белая девственные лошади, что им следует идти своим путем без управления и что его останки должны быть преданы земле там, где лошади остановятся. Колесница проследовала таким способом через Рим и остановилась перед Латераном. В этот момент послышались громкие крики и стоны, после чего наступило молчание, и состоялись похороны. Так кончается легенда, место которой в дешевых уличных книжонках.

Мартин Полоний, веря которому Платина повторяет такие сказки, заимствовал их у некоего Гальфрида и Жервеза, автора хроник, о котором Ноде говорил: "Величайший сочинитель сказок и самый известный лгун, который когда-либо держал перо в руке" Из источников подобной ценности протестанты вывели скандальный и явно апокрифический рассказ о мнимом папе Иоанне, которой на самом деле был колдуньей: действительно она одна из тех, кому приписываются книги Черной Магии. В записках протестантского историка об этой женщине-папе можно найти две очень интересных гравюры. Они считаются портретами героини, но в действительности являются древними картами Таро, представляющими Исиду, увенчанную тиарой. Хорошо известно, что иероглифическая фигура на второй карте Таро называется также женщиной-папой, она представляет собой женщину в тиаре, на которой обозначены элементы восходящей луны или рога Исиды. Один экземпляр протестантской книги еще более замечателен: волосы фигуры длинны и скудны; на груди ее солярный крест; она сидит между двумя столпами Геркулеса, позади ее находится океан с цветком лотоса на поверхности воды. Второй портрет представляет то же самое божество с атрибутами суверенного священничества, держащее в руках своего сына Гора. Как Кабалистические документы, оба изображения имеют единую цену, но они мало дают тому, кто хотел бы познакомиться с папессой Иоанной.

Чтобы отклонить обвинение в колдовстве в отношении Герберта, если его, вообще можно было принять всерьез, достаточно отметить, что это был ученейший человек столетия и, будучи наставником двух государей, своей ученой степени он был обязан благодарности одного из своих августейших учеников. Он был выдающимся математиком, а его познания в области физики превосходили уровень эпохи; одним словом, он был человеком универсальной эрудиции и великих способностей, как свидетельствуют об этом его письма. Он не был ниспровергателем королей, как страшный Хильдебранд. Он предпочитал наставлять владык, а не отлучать их от церкви, и, пользуясь фавором у двух французских королей и трех императоров, он не нуждался, как справедливо отметил Ноде, в том, чтобы продаться дьяволу ради кафедры архиепископа Реймса и Равенны, а в последующем и папского престола. Герберт был не только выдающимся математиком, как мы уже говорили, но и известным астрономом, он преуспевал и в механике; согласно Уильяму Малмесбери, он построил в Реймсе чудесную гидравлическую машину, которая с помощью воды сама исполняла и играла волшебные мелодии. Более того, согласно Дитмару, он одарил город Магдебург часами, которые отмечали все движения света и время, когда звезды восходят и заходят. Наконец, по свидетельству Ноде, которого мы с удовольствием цитируем вновь, он сделал такое изобретательное исследование латуни, что упомянутый выше Уильям Малмесбеури отнес его к Магии. Далее Онуфрий сообщает, что в библиотеке Фарнезе он видел книгу по геометрии, составленную тем же Гербертом; что касается меня, то я полагаю, что, не учитывая мнения Эртофдиенса и других, кто считал его часовым мастером и арифметиком, которые и сегодня есть среди нас, все эти свидетельства достаточно серьезны, чтобы заключить, что те, кто никогда не слышал о кубе, параллелограмме, додекаэдре, альмакантре, вальсагоре, альмагриппе, кафальземе и других понятиях, в те времена считались понимающими математику; они думали, что все это духи, вызываемые Гербертом, и что такое множество редких познаний не может быть свойственно одному человеку без вмешательства чего-то экстраординарного, и если он владел ими, то он должен был быть волшебником.

Чтобы показать злонамерность авторов хроник, остается сказать, что Платина — это эхо всех римских пасквилянтов — утверждает, что могила Сильвестра II сама стала колдовской: она пророчески покрывается слезами при приближении заката каждого папы, и что кости Герберта дрожат и сдвигаются, когда один из них должен умереть. Эпитафия, выгравированная на его могиле, придает цвет этим чудесам — так добавляет библиотекарь Сикста IV. Таковы доказательства, которые ходят среди историков как достаточные, чтобы удостоверить существование интересного исторического документа. Платина был библиотекарем Ватикана; он писал свою историю пап по приказу Сикста IV; он писал ее в Риме, где не было ничего легче, чем проверить истинность или ложность таких утверждений, которые, несмотря на сомнительную эпитафию, никогда не существовали за пределами воображения авторов, у которых Платина заимствовал весьма неосторожно — обстоятельство, которое вызывало справедливое возмущение честного Ноде, чьи дальнейшие замечания выглядят так: