Террор во имя веры: религия и политическое насилие - Рахамим Эмануилов

Более одиозной в сравнении с «Хизб ут-Тахрир» группировкой является «Исламское движение Узбекистана» (ИДУ), выступающее с 2006 г. под именем «Исламской партии Туркестана». Оно создано в 1996 г. и поставило целью насильственное свержение существующего секулярного режима и смену его исламским государством. Его боевики использовали опыт гражданской войны, полученный ими в начале 1990-х гг. в Таджикистане. В то время как в самом Таджикистане «Партия исламского возрождения», на стороне которой воевали будущие боевики ИДУ, стала трансформироваться в сторону политического мейнстрима, «Исламское движение Узбекистана» делалось все более радикальным и экстремистским. Показательно, что во время процесса внутритаджикского урегулирования полевые командиры ИДУ отказались выполнять условия соглашения, подписанного между правительством Таджикистана и Объединенной таджикской оппозицией. Именно «Исламское движение Узбекистана» взяло на себя ответственность за нападение 19 сентября 2010 г. на таджикских военных в Раштской долине Таджикистана. Представители этой группировки сообщили, что причиной нападения стала политика властей Таджикистана, которые, по данным ИДУ, закрыли в последнее время тысячи мечетей в республике, арестовывают мусульман без оснований и обвиняют их в экстремизме, а также запрещают женщинам носить мусульманскую одежду. Кроме того, «Исламское движение Узбекистана» выразило свое недовольство сотрудничеством таджикских властей с США и НАТО[291].

Характерные черты идеологии этой группировки включают в себя исламский салафитский пуританизм, претензии на фактическое выполнение властных функций в отдельных районах (т. е. еще до захвата власти в стране), проповедь идеалов социальной справедливости, цель создания исламского государства, основанного на господстве шариата[292]. При этом четко прослеживается ориентация «Исламского движения Узбекистана» на насильственные методы борьбы. В августе 1999 г. многочисленные боевики ИДУ (до 1000 человек) попытались проникнуть на территорию Узбекистана из Таджикистана через киргизскую территорию, однако были отброшены правительственными войсками Кыргызстана.

Деятельность этой организации не ограничивается территорией Узбекистана и других постсоветских центральноазиатских республик, распространяясь также прежде всего на территорию Афганистана и Пакистана. После свержения в Афганистане талибского режима и смерти лидера ИДУ Намангани (2001 г.) группировка распалась на несколько частей. Некоторая часть боевиков переместилась в другие страны (Иран, Турцию, Пакистан, Саудовскую Аравию), другая часть, базирующаяся в приграничных с Афганистаном районах Пакистана, специализируется главным образом на наркоторговле и контрабанде. Третья группа, представляющая наибольшую опасность, поддерживает контакты с движением «Талибан», «Исламской партией Афганистана» Гульбеддина Хекматиара, «Аль-Каидой» и другими экстремистскими и радикальными организациями. В состав этой группы входят отряды Т. Юлдашева. Вытесненные из Афганистана возглавляемые Юлдашевым вооруженные формирования «Исламского движения Узбекистана» обосновались в пакистанских провинциях Северный и Южный Вазиристан, где приняли непосредственное участие в боях на стороне «Талибана» против пакистанской армии. В 2009 г. появились сообщения о гибели в Пакистане Тахира Юлдашева, подтвержденные сайтом ИДУ в 2010 г., те же источники сообщили о том, что новым «амиром» «Исламского движения Узбекистана» стал Усмон Одил (Абу Усман Адил)[293]. «Исламское движение Узбекистана» фактически отказалось от тактики масштабных боевых действий, отдавая предпочтение партизанской и диверсионной тактике, подпольной работе и организации терактов.

В последние годы отмечается активизация деятельности «Хизб ут-Тахрир» и в других постсоветских государствах за пределами Центрально-Азиатского региона – в частности на Украине (прежде всего, в Крыму), где в мае 2009 г. Служба безопасности Украины заявила о результатах операции по «разоблачению попытки иностранцев создать впервые на территории Украины ячейку запрещенной в 29 странах мира международной террористической организации “Хизб ут-Тахрир”». Впрочем, как следует из опубликованного в Интернете заявления «Хизб ут-Тахрир», эта организация публично действует на Украине более 10 лет[294].

В России, где «Хизб ут-Тахрир» отнесена к категории террористических организаций, ее деятельность отмечена в Уральском регионе, в Тюменской и Челябинской областях. Национальный антитеррористический комитет России отмечал также попытки перенести свою деятельность на территорию Российской Федерации «Исламского движения Узбекистана».

Российская Федерация напрямую сталкивается с проблемой религиозно мотивированного экстремизма, в том числе и в его террористической форме. Распространение исламистского экстремизма в ряде российских регионов стало опаснейшим и серьезнейшим фактором, дестабилизирующим ситуацию в государстве и чреватым разрастанием старых конфликтов и возникновением новых конфликтов. Наиболее подвержены распространению радикальных исламистских течений оказались восточные и центральные районы российского Северного Кавказа – прежде всего в Чеченской Республике, Ингушетии, Дагестане, в меньшей степени – в Кабардино-Балкарии и Карачево-Черкесии. В других частях Российской Федерации тоже фиксируется деятельность радикальных исламистских групп, однако довольно малочисленных и не столь активных по сравнению с Северо-Кавказским регионом – это ряд регионов в Поволжье, на Южном Урале, в Южной Сибири.

На Северном Кавказе России всплеск исламистского джихадистского движения связан с целым рядом внутренних и внешних факторов, к которым относится распад Советского Союза, этнический сепаратизм, ухудшение социально-экономического положения, военные действия в Чеченской Республике, а также активное религиозно-идеологическое и финансовое проникновение ваххабитских и салафитско-джихадистских идей из стран Ближнего Востока. Как отмечал один из западных авторов, «проникновение в Россию и Евразию египетского салафитского революционного джихадизма и саудовского ваххабитского фундаментализма, которое производит “Аль-Каида”, – это постсоветский феномен, прямое следствие сознательных усилий части международного джихадистского движения и правительства Саудовской Аравии»[295].

Ваххабитско-салафитские группы на Северном Кавказе появляются в конце 1980 – начале 1990-х гг. при активной поддержке и финансировании из Саудовской Аравии и других ближневосточных стран. На первых порах ваххабитская инфильтрация ограничивалась просветительской и благотворительной деятельностью. В частности, распространялась религиозная литература, открывались религиозные центры и учебные заведения, оказывалась помощь в строительстве мечетей и медресе. Это проникновение осуществлялось под флагом содействия возрождению на территории бывшего СССР мусульманской религии. В конце 1980 – начале 1990-х гг. на волне религиозного возрождения в бывшем СССР стал очевидным дефицит представителей духовенства. В этих условиях учебные исламские заведения зарубежных стран (прежде всего, арабских) открыли свои двери для мусульман из России, желавших получить религиозное образование. Далеко не все иностранные единоверцы «преследовали благотворительные цели – главными спонсорами этой программы выступали ваххабитские фонды, нуждающиеся в эмиссарах для успешной экспансии на ранее закрытую для них территорию»[296]. При этом проповедники ваххабизма противопоставляли свое толкование «чистого ислама» другим исламским течениям, традиционно имевшим влияние среди мусульман в России (в частности, суфийским тарикатам, распространенным на Северном Кавказе).

Как отмечает Роман Силантьев, «многочисленные группы салафитов не имели единого координационного центра и разнились по своим идеологическим установкам, однако все их последователи получили прозвище ваххабитов, которое прочно вошло в современный русский язык. Как правило, под ваххабитами в России понимаются люди, называющие себя приверженцами салафизма, “саф ислама” или “чистого” ислама, ханбализма, хабашизма, таблигизма, нурсизма, “исламских джамаатов”, “внемазхабного” суннизма, воинствующего шиизма, а также партии “Хизб ут-Тахрир” и ее многочисленных клонов»[297].

Несмотря на озабоченность традиционного исламского духовенства, власти мало что предпринимали в начале 1990-х гг. для противодействия активизирующемуся проникновению салафитско-ваххабитских идей. Отчасти благодаря этому ваххабизму удалось обосноваться в ряде регионов Северного Кавказа (в частности, в Дагестане, позже – в Чечне и других республиках). В немалой степени приток адептов ваххабитского прочтения ислама (особенно из числа молодежи) был связан с ухудшающейся социально-экономической ситуацией в стране в целом и в регионе в частности. «Молодые люди шли в ваххабитские джамааты (общины) не из-за идеи создания Аравийского государства и не из-за проповеди пресловутой “чистоты” ислама. Самыми убедительными “агитаторами” исламского радикализма стали огромная безработица и безысходная нищета… Призывы сторонников нового учения к борьбе против “богопротивной власти” и ее лицемерных чиновников нашли горячий отклик у молодых людей, отчаявшихся найти достойное место. Социальный радикализм стал питательной почвой для религиозно-политического экстремизма», – считает исследователь Тимур Музаев[298]. Несомненно, проникновению и распространению на Северном Кавказе идей религиозного экстремизма во многом способствовали межэтнические конфликты (события в Чечне, осетино-ингушский конфликт, ситуация в Карачаево-Черкессии, Кабардино-Балкарии, Дагестане), осложненные крайне непростой социально-экономической ситуацией в регионе (в то же время невозможно списывать вовлеченность людей в экстремистские воинствующие группировки исключительно на тяжелое социально-экономическое положение и на бедность).