Как найти Феникса - Татьяна Форш

– Да ну, глупости! – тихо фыркнул Ник. Нет, не то чтобы он не замечал знаки внимания девушки, но в таком свете он ее не рассматривал. К тому же если так оно и есть, то зачем Глафире помогать потенциальной сопернице? Предупреждать его о беде, случившейся с Василисой? Ведь было бы проще ничего не говорить. Баба с возу – и волки сыты!

– Ты по поводу Пепельного тоже так мне сказал… – глубокомысленно хмыкнул домовой. – И что вышло?

Ответить Нику не дала Глаша:

– Подлетаем! Сейчас будет круто!

Едва Ник успел сжать невидимые ремни безопасности, удерживающие его на летучем агрегате, как платок-дирижабль ухнул вниз. Стиснув зубы, он крепко зажмурился, слыша, как в голос матерится домовой, как смеется Глаша, а в голове билась одна-единственная мысль – только бы не опоздать…

Глава 15

Я очнулась ото сна потому, что меня придавили к полу чьи-то руки, лишая воздуха и возможности двигаться. Одеяло сослужило плохую службу, превратившись в крепкие путы, которыми меня и не преминули спеленать. Вопрос только – кто! Я слышала какое-то рычание и отрывистые слова, но не смогла их понять.

Идея закричать оказалась плохой.

Едва я набрала в грудь побольше воздуха и разразилась громким криком, зовя на помощь Афона, Борьку и вообще всех, кто сможет помочь, как меня тут же рывком подняли и так дали под дых, что я несколько мгновений только и могла, что пытаться втянуть в себя хоть немного воздуха. Затем с моей головы сдернули одеяло, и я пожалела, что удар пришелся не по голове.

Меня держали два караванщика, только теперь они весьма отдаленно напоминали мне тех, с кем нам вместе довелось держать путь. Глаза горят красным, нос провалился, зубы явно жмут и просят зубной щетки. Только одежда осталась прежней, с трудом, но позволяя их узнать. Самым страшным оказалось то, что все стали такими красавцами, лишь верблюды, мул, Афон и Борька не изменились. Теперь они лежали, мыча и бешено брыкаясь, спеленутые, как и я, на полу у открытой крышки люка.

Мне повезло больше. Кляп в рот мне не засунули, и я могла хотя бы попытаться достучаться до бесчинствующих… кого?

Ответ пришел сам.

– Гули? Вы все гули?!

Ко мне подошел предводитель каравана:

– Да. А вам не повезло. Сначала мы съедим твою печень, потом печень твоих братьев… мы едим свежей только ее. Только она делает вашу кровь чистой… А после подвесим вас на крюк в подземелье, чтобы вы «приготовились», и на обратном пути съедим…

Я почувствовала какое-то безразличие. Значит, все? Мой жизненный путь подошел к концу? А я даже ничего не видела. Так недолго любила. Так мало радовалась. И Мафаня, нет – мама, и отец не узнают, где мои косточки. И Ник не найдет меня. Никогда.

Что же делать? Может, потянуть время разговором?

– Значит, это ваше логово? И вороны тут ни при чем?

Гуль расхохотался.

– Ты так ничего и не поняла? Вороны – наши соседи! Они, как и мы, так любят нежное мясо девиц… и прилетают сюда тогда, когда мы возвращаемся домой с добычей, а мы говорим доверчивым путникам, что приближается песчаная буря. В этот раз нам не повезло. Поход оказался пустым, и если бы не наш верный слуга Мухамед… Он всегда нас выручает. Придерживает у себя странников для нас в обмен на то, что мы не тронем их деревню. Глупец! Однажды у него не будет для нас гостинца, и мы заберем кого-то из его соседей. А потом и их с братом! – Оборвав исповедь, он что-то зычно скомандовал на своем «гульском» языке тем, кто держал меня. Парни, исполняя приказ, бодренько потрусили со мной наперевес к распахнутому люку, куда уже спихнули Афона и Борьку.

Эх, а как умирать-то не хочется!!!

В подвале мне поначалу показалось, что стоит непроглядная тьма. Я смогла оглядеться только спустя несколько долгих минут. За это время меня успели раздеть, оставив только панталоны, и бесцеремонно положили на шершавую ровную поверхность. Судя по ощущению, этой поверхностью оказался деревянный стол, так как я моментально нахватала столько заноз, что невольно сравнила себя с ежом.

Затем бравые гули, истекая слюной, привязали меня за руки и за ноги к кольцам, вделанным по бокам стола, и, гортанно переговариваясь, отступили. За спиной послышалась какая-то возня, а затем голосом Борьки раздалась такая отборная брань, что даже гордость взяла за моего жеребца! К сожалению, передать смогу только в цензурном переводе, так как я и слов-то таких не знала, а потом и вовсе забыла!

– Волки позорные! Верблюды трехгорбые, да чтоб вас всех, разом и по очереди! Чтоб вас подкинуло и разорвало! Свободу мне, Борюсику Рыжему! Ну и еще тем двоим тоже…

После такой тирады к нему присоединился хриплый голос Афона:

– А я вообще – Змей-мутант! Мой вид занесен в охранную книгу Наукограда! Тронете – сами в мутантов превратитесь!

– Ха-ха-ха, – послышался смех гуля. – Ты еще, я вижу, и слепой? Мы и так уже не одну сотню лет мутанты… Кстати, я подумаю. Вполне возможно, что убивать тебя не будем. Гораздо выгоднее превратить в гуля. Ты сможешь летать и красть для нас девиц из окрестных аулов. Подумай над этим предложением! А сейчас мы на время вас оставим, чтобы вы смогли попрощаться друг с другом. Что мы, нелюди какие, что ли?

Послышались приглушенные голоса, и удаляющиеся шаги зашаркали по каменным ступеням. Мы остались одни.

– Вась, ты как? – раздался виноватый голос Афона.

– Отлично! Лежу, отдыхаю! – хмыкнула я и набросилась на него: – Ведь просила же не спать! И не было бы сейчас такой проблемы!

– Да я и не спал! Может быть, задремал. Тут мне кто-то сзади по голове как треснет, я и отрубился. Очнулся, смотрю – Борьку повязали и тебя вяжут!

– Ладно. Теперь быстро освободи нас и придумай, как отсюда сбежать. Может быть, тогда прощу! – Я сменила гнев на милость.

– С радостью бы, но не могу! Я тоже привязан к крюку!

– Так наколдуй чего-нибудь полезного! – Я попыталась извернуться, чтобы увидеть его, но увидела только колонну.

– Да говорю же – не могу! У меня руки связаны!

Тут даже у Борьки лопнуло терпение.

– Ты что, руками заклинание говоришь? Или сам себя сурдопереводишь?

– А вот об этом не надо! – смутился Змей. – Это моя сугубо личная жизнь!

– Ладно, не можешь и не надо! Не знаю почему, но в магии я всегда обходилась без рук!

На миг погрузившись в оцепенение, я почувствовала жар, идущий из груди, и призвала этот жар в окружающий нас неласковый мир. И зажмурилась, спасаясь от яркого света, брызнувшего от появившегося надо мной шарика.

– А, так ты о бытовой магии? – уточнил Афон.

– Я о магии вообще! Хочу с ее помощью освободиться!

– А меня освободишь, хозяйка? – заскулил где-то сбоку Борька. – Не хочу я, чтобы меня всякие гули жрали! Да еще в протухшем виде!

– Вообще-то я говорю обо всех! Поверьте, не очень-то приятно тут лежать голой, с кучей заноз в моей драгоценной заднице и ждать, когда у меня съедят печень! – Таак! Спокойно! Еще чуть-чуть, и у меня начнется истерика!

– В голом? – оживился Афон. – Ну… тогда я сейчас попробую что-нибудь сделать… Могу приятную музыку наколдовать…. Или приятный запах… а то тут что-то мертвечинкой пованивает, сосредоточиться невозможно!

– Ты лучше наколдуй, чтобы с меня эти веревки спали! Или Борьку освободи! Пусть он их перегрызет!

– Я тебе что, хозяйка, бурундук-переросток? Тебе свободу надо, ты и грызи! – недовольно пробурчала эта рыжая бестия. Ну и ладно! Как только спасусь, займусь им! А то ишь, разговаривать научился!

А в следующую минуту неведомая сила припечатала меня к столу так, что я забыла, как дышать.

– Афон, ты чего там наколдовал?!

– Приятный запах. Не чувствуешь? – послышался довольный голос Змея. Ну, еще бы! Его-то никто в пищу употреблять не собирается!

– Я ничего не чувствую! Я еле дышу, как будто на меня телега упала!

Внезапно рядом со мной появилась еще одна светящаяся точка и начала расти, пока ткань пространства не разорвалась, выпуская в темноту подвала высокую, широкоплечую фигуру.

Чтобы не ослепнуть, я с силой зажмурилась…

– Приехали?

Ник, услышав голос Василия, открыл глаза и поежился. Ведьма Глаша идеально угадала с местом посадки, приземлив летательный агрегат прямо под мертвыми раскидистыми деревьями, стоявшими на опушке леса. От места их посадки до высокого забора, окружавшего замок Пепельного, было от силы метров сто.

Ее подруги ночными птицами бесшумно спикировали к ним, управляя метлами, как собственными крыльями.

Ник уже хотел спрыгнуть на землю, как взгляд его приковала черная махина дворца, искореженная так, будто ее полили кислотой. Острые пики башен смотрели в небеса, с которых падал и падал пепельный снег. Будто сам мир, еще живой, выгорал изнутри, засыпая пеплом всех тех, кто был обречен на жизнь здесь.

В груди поселилась боль и… вина. Будто именно из-за него умирает эта часть мира.

Чтобы не корить себя понапрасну, он решил действовать и спрыгнул с парящего в метре от земли летательного аппарата. Пепел взметнулся, запорошив одежду. Нику даже на миг подумалось, что это прах. Прах сгоревших в угоду Пепельному. Прах тех, кого он не смог уберечь, и их смерти будут на его совести до тех пор, пока он не освободит их души. Пока не убьет Пепельного.