Записки бухарского гостя - Фазлаллах ибн Рузбихан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
[Далее Ибн Рузбихан передает в стихах содержание этого рассказа.]
В этом набеге, как при нападении на улус Джаниш-султана, августейшей рати досталось во властные руки около десяти тысяч юрт с обитателями — луноликими девами с косами, как арканы, красивыми мальчиками, гулямами, невольницами, драгоценными вещами всякого рода. Все, что было, вошло в круг завоеванного воинами. Их высочества славные султаны опять возвратились из этого сражения победителями...
[Далее следуют рассуждения автора о бренности мира и стихи на эту же тему.]
/107б/ ГЛАВА XXXVI
ПАМЯТКА О ВОЗВРАЩЕНИИ СВЕТОЗАРНОГО ЗНАМЕНИ ИЗ СТРАНЫ КАЗАХОВ В ОБЛАСТЬ СЫГНАК
Когда победоносные воины во второй раз одержали такую победу над казахами, то и на этот раз в их руки попала несметная добыча и богатство. Непрерывно приходили известия, что Бурундук и братья, услышав о движении на них победоносного знамени, выпустили из рук силы и твердости бразды стойкости и терпения, и обратились в бегство по пути бесславия и позора, и направились в Кипчакскую степь. Содержание этого бейта, который во время движения победоносного знамени в области казахов окончательно сложился в Туркестанской степи благодаря ниспосылающему вдохновению, сошло с уст сего влюбленного, как выше было упомянуто. Этот бейт таков:
Когда устремился на войну Мухаммад-Шир Шайбани,
Бурундук, словно лань, обратился в Китайскую степь.
Эта лань китайской степи, пустившаяся по пустыне дорогой неверной и порочной, узнав о движении сопутствуемых удачей знамен и признав сопротивление и противоборство выше пределов своих сил, поспешила по пути бегства.
Все главы и военачальники улуса казахов после присоединения к ним Джаниш-султана /108а/ и попыток победы и отмщения людям, которые ограбили улус и пролили кровь его любимого сына на землю унижения и гибели и посыпали прах несчастья на темя его чести, поскольку дело оказалось выше их силы сопротивления и меры их стойкости, признались в слабости и бессилии и, ухватившись за полы отсрочки и всемогущего, тоже направились в степь с чадами и домочадцами, которые уцелели в той резне, не сделались пленниками несчастья и ужасов [и] с тысячью опасностей вынесли жизнь на спасительный берег. Услышав эти известия, августейшему уму высокостепенного ханского величества стало ясно, что те люди направились в степь, глотнув яду неистовой силы и смелости, [порожденного] желанием отметить. Собраться с силами после того, как они, [казахи], уйдут в степь, будет не лишено трудностей. Само собой, он отменил [поход] для остатков победоносных войск, страдав ших от снега и охваченных несчастьем и бедствием от стужи. Барабаны пробили выступление с намерением [вернуться] в Туркестан, направились в Сыгнак. У большей части победоносных воинов животные из [числа] верблюдов погибли и пропали. И если в небольшом количестве животных еще теплилась жизнь, то они совершенно не годились ни для верховой езды, ни для [перевозки] грузов. Поневоле большая часть людей пустилась в путь пешком. Колчаны, которые у них раньше были подвешены к поясу, стрелы, которыми поражали врагов, теперь они взвалили на плечи; сердца друзей от того сокру/108б/шались.
[Далее следует описание коня Шайбани-хана, которого якобы не мог обогнать конь легендарного Рустама. Ибн Рузбихан рассказывает об искусстве верховой езды Шайбани-хана и сравнивает езду хана с ездой пророка Мухаммада.]
/109а/ В общем, отряды воинов, которые сопровождали его величество на том пути, в начале утра удостоились вследствие слабости перевозочных животных ехать при нем, и ханское величество двигался по своему усмотрению. Но когда наступил полдень и час пополуденной молитвы, от тысячи всадников вследствие слабости ездовых животных осталось не более двадцати. Таким образом они ехали, передвигаясь от привала к привалу, очень медленно из-за бессилия верховых животных, обилия добычи и награбленного добра, кибиток, бесчисленных, несметных овец, которые попали в руки многолюдного войска. Если бы августейший кортеж подвигался быстро, то, возможно, многое из добычи осталось бы в том краю. Поэтому [ханское величество] совершал переходы медленно. Из удивительных событий одно было такое. Когда сделали два-три перехода по дороге на Сыгнак, некоторые осведомители сообщили, что в той округе в лесных и тростниковых зарослях есть юрты казахов, которые находились в незнании и неведении о прибытии шагающих по всему миру войск. Вышло высочайшее повеление, чтобы отряды победоносных войск все отправились на захват добычи и ограбление их. Воины напали на них со всех сторон и на том зимнем стойбище было захвачено около десяти тысяч юрт казахов с имуществом: скарбом, утварью и скотом — несметными, бесчисленными овцами. Победоносные воины, захватив в добычу все те юрты с обитателями, овцами и прочими животными и совершив ограбление, присоединились к августейшей ставке. Это был третий раз, как ограбили казахский улус, и каждый раз похищали около десяти тысяч юрт со скарбом, перевозочными животными и овцами, попадавшими в руки победоносных воинов. /109б/ В общем, такого ограбления, какое казахи в этих случаях испытали от августейших ханских войск, с ними, быть может, никогда не случалось, и, вероятно, никто то кровожадное племя ни в какие времена не подвергал подобному ограблению и захвату добычи. Когда всевышний Аллах из скрытых в потустороннем мире побед милостиво даровал подобную победу ханским войскам и совершающим великие подвиги ханским войскам досталось то, что есть крайнее благодеяние и милости, которыми награждает господь, то ханское величество, вознеся установленную благодарственную молитву за такую славную победу и исполнив обязательные предписания беспредельного восхваления и прославления, торжествующий и победоносный, отягощенный богатством и радостный, в славе и удовольствии через несколько дней, покуда шли по полному бедствий пути и очень страшной дороге, в день Арафы[345], который бывает раньше дня жертвоприношения[346], здравый и невредимый, расположился с августейшим кортежем в городе Сыгнаке. Такое огромное дело успешно завершили благодаря силе устремленного к цели намерения. Славную победу сделали украшением триумфальных знамен и своего непоколебимого могущества.
На рассвете счастливого дня высокодостойные султаны имели честь исполнить [обряды] поздравления с праздником новой победы и с праздником жертвоприношения. Все единодушно совершили восхваление и прославление великого государя, много благодарили [его]. Утром дня жертвоприношения его высокостепенное ханское величество соизволил исполнить обязательные праздничные, религиозные обряды у лучезарной могилы его величества, покойного Абу-л-Хайр-хана, как-то:
