Man and Boy, или История с продолжением - Тони Парсонс

Но еще оставался Пэт. Я понимал: отец любит внука больше всего на свете. Ощущение было такое, что Пэт — единственный настоящий подарок ему от меня.

Отец захотел сесть. Я нажал на маленькую металлическую коробочку, которая управляла его кроватью, и она зажужжала в тишине палаты, пока изголовье поднималось. Он наклонился вперед и держался за меня, а я подкладывал ему под спину подушку, и его небритое лицо терлось о мою щеку.

Привычные запахи «Олд Спайс» и «Олд Холборн» улетучились, их заменили больничные запахи, запахи болезни и лекарств. Здесь не было ни табака, ни лосьона после бритья. Все это осталось позади.

Мне по-прежнему было странно, что ему нужна физическая помощь. Тот неоспоримый факт, что мой отец сильный, играл такую важную роль в моем детстве и юности, что теперь, когда эта сила ушла, мне казалось, что настал конец света, — как будто какой-то неизменный закон природы был бесцеремонно опровергнут.

И я впервые осознал, что я люблю его не за его силу.

Я всегда полагал, что именно из-за своей прочности — прочности старого мира, подтвержденной его медалью и воплощенной в ней, — он и стал моим героем.

Теперь, когда я помогал ему глотнуть воды или сесть на больничной кровати, я понял, что люблю его за то же, за что его любили моя мать и мой сын.

За его мягкость, за сострадание и за смелость, которая не имела никакого отношения к его физической силе.

— Не говори ничего маме, но я думаю, что уже не вернусь домой.

— Ну зачем ты так, папа?

— Я не вернусь. Я это чувствую. И я хотел бы увидеть Пэта.

Он не сказал «в последний раз». Это было необязательно. Кроме того, есть вещи слишком болезненные, чтобы произносить их вслух. Но я понял, что он имеет в виду.

— Если ты не возражаешь, — добавил он. — Если ты считаешь, что его это не слишком сильно расстроит. Ты решай. Ты же его отец.

— Я приведу его с собой в следующий раз. А теперь попытайся немножко поспать, папа.

— Я не устал.

— Просто пусть глаза отдохнут.

Пэт вышел из школы с темноволосым мальчиком, размахивавшим потертой коробкой для завтраков с изображением Годзиллы на крышке.

— Хочешь посмотреть «Звездные войны» у меня дома? — предложил ему Пэт.

— А телик широкоэкранный или обычный? — спросил мальчик.

— Широкоэкранный.

— Тогда хочу.

— Можно, пап?

Я высматривал в шумной смеющейся орде одно знакомое лицо, которое обязательно будет самым серьезным и спокойным. Я искал маленькую кареглазую девочку с коробкой для бутербродов «Покахонтас». Но ее нигде не было видно.

— Где Пегги? — спросил я.

— Пегги сегодня не пришла, — ответил Пэт. — Можно, Чарли пойдет с нами?

Пегги не пришла? Я посмотрел на Чарли сверху вниз. Он же посмотрел на меня снизу вверх.

— Я не против, — сказал я. — Но нужно сначала договориться с мамой Чарли.

Пэт и Чарли радостно закричали, смеясь и толкая друг друга. Острый угол коробки с Годзиллой больно ударил меня по коленке.

Я уже начал скучать по Пегги.

Когда в дверь позвонили, я открыл и увидел Салли. Она настороженно глядела на меня сквозь слипшуюся челку.

— Вот уж кого никак не ждал!

— Я пришла извиниться.

Посторонившись, я впустил ее в дом.

Пэт и Чарли, сидя на диване в гостиной, спорили о «Звездных войнах»: Чарли хотел перемотать все любовные сцены и размышления и перейти сразу к сражениям. Пэт, педант, хотел смотреть фильм с начала до конца. Салли заглянула к ним, чтобы поздороваться с Пэтом, и мы с ней прошли в кухню.

— Я подумала, — начала она, — и поняла, что это было очень глупо с моей стороны — пускать сюда друзей Стива.

— Лучше бы ты подумала об этом тогда, прежде чем пускать их.

— Понимаю, — ответила она и виновато уставилась на меня из-за занавески своих волос. — Прости, я просто была… уж не знаю, как это назвать… так счастлива снова его увидеть!

— Ну, это я могу понять, — съязвил я. — У меня просто сердце останавливается всякий раз, когда я вижу Стива.

— Он тебе не нравится, — обиделась Салли. — Ты просто издеваешься надо мной.

— В любом случае, как у вас дела? У тебя со Стивом, я имею в виду.

— Все кончено, — ответила она, и, когда ее глаза наполнились слезами, мне вдруг стало невероятно жаль эту болезненно застенчивую девочку. — Он снова бросил меня. Как только добился того, чего хотел.

— Извини, — сказал я. — Ты права, Стив не мой любимчик. Мне жаль, что он тебе нравится. Сколько тебе сейчас? Пятнадцать?

— Шестнадцать.

— Ты встретишь кого-нибудь другого. Я не собираюсь говорить тебе, что в твоем возрасте еще не знают, что такое любовь, — вряд ли это правда. Но ты обязательно встретишь кого-нибудь другого. Я тебе обещаю.

Все в порядке, — сказала Салли, шмыгнув носом. Я протянул ей кусок бумажного полотенца, и она громко высморкалась в него. — Неважно. Я просто хотела извиниться за ту ночь. И сказать тебе, что, если ты разрешишь мне снова сидеть с Пэтом, такое больше не повторится.

Я с опаской посмотрел на нее, хотя лишние несколько часов помощи мне не повредили бы. Старая, налаженная система неожиданно рухнула: отец лежал в больнице, мама постоянно находилась возле него. А Сид ушла от меня вместе со своей Бианкой. Теперь мне частенько не с кем было оставить Пэта.

— Годится, — кивнул я. — Няня нам всегда нужна.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Салли. — А мне нужны деньги.

— Ты все еще живешь с Тленном?

— Да. Но я… как бы это лучше выразиться… в общем, беременна.

— О господи, Салли! Это ребенок Стива?

— У меня больше никого не было.

— И что говорит Стив по поводу того, что он станет папой?

— Он не слишком рад. Он сказал: «Потрахались и достаточно». Остальное как будто его не касается. Короче, он настаивает на том, чтобы я избавилась от ребенка.

— А ты хочешь его сохранить?

Салли на мгновение задумалась. Но всего лишь на мгновение.

— Я думаю, это будет здорово. И правильно. Я всегда хотела иметь что-нибудь такое, что было бы только моим. Чтобы я любила, а меня любили в ответ. А этот ребенок будет любить меня.

— Твой отец знает об этом?

Салли кивнула.

— Вот чем хорошо, когда твой отец так на всю жизнь и остался хиппи, — заметила она. — Он не слишком расстраивается из-за таких вещей. Когда мне было тринадцать и мне долго промывали желудок, он вел себя чудесно. Да и подростковая беременность его не удивляет. Хотя, думаю, он слегка прибалдел, узнав, что я не собираюсь делать аборт.

— Но как ты намереваешься содержать этого ребенка, Салли?

— Работать у тебя няней.

— Этих денег тебе не хватит.

— Как-нибудь справимся, — вздохнула она. И на этот раз я не позавидовал ее юной самоуверенности, а, скорее, пожалел ее. — Мы с моим ребенком.

Салли с ее ребенком…

Они нормально справятся, но только если государство сыграет роль отца, потому что Стив на эту роль никак не подходит. Я не понимал, зачем мне платить налоги. Я мог просто засовывать деньги в коляску Салли, не привлекая к этому третьих лиц.

Боже! Теперь я рассуждаю точно так же, как мой отец.

Ребенок — это не плюшевый мишка, — напомнил я. — Он создан не просто для того, чтобы его тискали и поднимали себе настроение. Как только у тебя появится ребенок, ты перестанешь быть свободной. Я не знаю, как тебе это лучше объяснить. Но ребенок целиком и полностью завладевает твоим сердцем.

— А я именно этого и хочу, — улыбнулась она. — Я мечтаю о том, чтобы кто-нибудь завладел моим сердцем. — Она покачала головой, мягко упрекая меня. — Ты говоришь так, как будто речь идет о чем- нибудь плохом.

Гленн приехал забрать ее, и когда они уже собирались уезжать, явился Марти договориться о приготовлениях к свадьбе. Я хотел было представить их друг другу, но Гленн и Марти поздоровались как старые друзья. Теперь я вспомнил: они же виделись на моей собственной свадьбе.

Так что я сварил еще кофе, пока они вспоминали хит-парад лучших исполнителей, в котором ког- да-то участвовал Гленн, и славные семидесятые годы, когда Марти каждый четверг с удовольствием смотрел такие хит-парады. Салли глядела на них с самодовольным презрением ранней юности. Только когда Гленн и Салли, наконец, ушли, Марти сообщил мне, что у него появились проблемы со сном.

— Это у всех так, — отмахнулся я. — Перед свадьбой это нормально. Ты много переживаешь, сомневаешься в своих поступках…

— Как раз свадьба меня и не волнует, — ответил он. — Меня волнует шоу. Ты что-нибудь слышал?

— Что именно?

— Какие-нибудь слухи о том, что шоу на следующий год больше не будут финансировать?

— Твое шоу? Ты шутишь. Они в жизни не выкинут «Шоу Марти Манна» из программы!

— Запросто выкинут. Дело в том, что шоу с приглашенными людьми вымирают. — Марти печально покачал головой. — Вот в чем проблема современного мира, Гарри. Людям уже осточертели люди.