Восстание вассала - Александр Смоленский

– Решили провести персонально для меня политинформацию? – скрипя, как несмазанная дверь, своим знаменитым голосом, спросил он. – Так мне, гражданин начальник, не до новостей. А за то, что на воздух лишний раз вывели, отдельное спасибо. Такое милое место.

Маленький каменистый садик, отдаленно напоминающий японскую лужайку, действительно был чем-то мил – рыжая земля, яркое летнее солнышко, стервятник, нарезающий круги… Идиллия! Если бы не колючая проволока, огораживающая его от мира со всех сторон, в том числе и сверху.

– Сейчас тебе будет еще лучше, – многозначительно сообщил Удалов. – Вот, прими свежие газеты, найдешь много интересного. Похоже, наш очкарик прорезался. Уж о ком не ждали, не гадали услышать…

Спрашивать, что еще за очкарик, не было нужды. Папа сразу понял, о ком может идти речь. За минувший год не было, пожалуй, и дня, чтобы он не вспоминал об узнике 1313, которому он собственноручно сочинил новую фамилию Дантесов.

На какое-то мгновение Папе показалось, что земля зашаталась под ногами. Настолько поразила его новость. Нарушая местную субординацию, он тяжело опустился на теплый, шершавый камень. Удалов никак не отреагировал. Папе дозволялось все. Или почти все.

– Вы? И не ожидали услышать?! Не бери грех на душу, гражданин начальник. Не поверю. Только со мной сколько было перетерто, – горько усмехнулся Папа. – А сколько вас дергала московская гоп-компания? Куда делся? Почему не появился в условленном месте? Где тело? Думаете, если я в зоне законопачен, то как те три обезьяны? Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому?

– Не будем препираться. Дело-то провалено. Данист нас просто кинул. А мы, получается, кинули важных людей в Москве. – Удалов со значением указал пальцем вверх. – Чего уж… Ты пока посиди тут на солнышке, почитай прессу, а позже поговорим.

Начальник колонии резко развернулся и скрылся за дверью. Папа остался один, но шебуршать бумагой никак не хотелось. Да и очки остались в камере. И все же любопытство взяло верх. Кликнув караульного, он попросил сбегать за окулярами.

Через полчаса, прочитав ворох газет, что подсунул Удалов, воровской авторитет долго сидел без движения. Хотя желание у старика было лишь одно: аплодировать Данисту, то есть Дантесову, чьим наставником в плане отмщения он себя считал.

Надо же, как лихо закрутил! Вроде еврей, а пытка почище, чем у иезуитов, – помаленьку, помаленьку кусает, но больно уж обидно. Куда проще было пустить Бессмертнову пулю в лоб, а он – нет! – пугает… Ишь, как все выстроил… Не придерешься.

Когда начальник вернулся, довольный Папа беззаботно посасывал конфетку, которыми всегда был полон один из его карманов.

– Ну что? Как погляжу, у тебя вид приободренный, – с ходу спросил полковник.

– А вы как думали, гражданин начальник? Я в ваши игры с теми, из-за «Стенки», – не играл. Я этого горе-олигарха уму-разуму учил. Поэтому приятно, что он не сгинул и не провалил ничего, как вы давеча тут выступали.

– Да он же подряд, на который его подрядили, не выполнил. Год впустую. А теперь наверняка будет труднее. Теперь Бессмертнова охраняют в три раза круче. Попробуй, подступись…

Удалов стал азартно размахивать руками. Китель, под которым колыхалось явно разжиревшее на казенных харчах тело, не позволял как следует развернуться.

– Так у твоего Бессмертнова, наверное, уже душа в пятки ушла, а ты говоришь, что нет результата. – Папа выплюнул конфетку. – Думаешь, гражданин начальник, так просто навести ствол на человека и пальнуть? На все должна быть мысль, идея. У тех, твоих, московских или питерских – не знаю каких, извини, мне не доложили, – идея заурядная как мир. Пальнуть – и дело с концом. А Данист человек с характером, со стержнем. У олигарха идея совсем другая. Тебе, гражданин начальник, простительно, можешь и не понять. Он мстить хочет, а не убивать. Убить всегда успеется, – с пафосом произнес Папа.

Он был несказанно горд, что очкарик прислушался к его наставлениям. Но кому он мог об этом поведать?! Хотелось – всему миру, а дозволено лишь «фраерам», включая начальника колонии.

Папе было невдомек, что вместо Даниста действовал даже не его дружбан – бывший военный разведчик Юра Глушко, к которому он дал Денису наводку, а всего лишь очередная «шестерка»-одиночка из команды «ангелов смерти», озлобленный на весь мир сразу.

Развалившись в удобном широком кресле салона первого класса самолета, Юрий Нилович Глушко летел на очередное свидание с самым важным клиентом своего агентства – беглым заключенным и опальным олигархом Денисом Данистом.

Ему необходимо было отчитаться и, главное, получить очередной транш обещанного гонорара. Юрий Нилович знал, чем похвастаться. Андронов отработал стартовый сценарий, можно сказать, на «отлично».

При воспоминании о своем работнике, ему, как ни странно, срочно захотелось хлебнуть виски. Вот тебе и на «отлично». Да, конечно, Бессмертнов весь в тревоге или даже в панике. Но при этом, сколько же мерзости обрушилось на него. Директор «Ангела» невольно поморщился, то ли от предвкушения виски, которое подавали на борту, то ли от полной бахвальства рожи Андронова, когда тот пространно докладывал о своих подвигах.

– Я понимаю, – сказал тогда Глушко. – Вы старались. Собака, машина, вся история с бывшей женой Бессмертнова… Грим, камуфляж… Гениально! Но как вы посмели поднять руку на ребенка?

– Какого ребенка? – не понял Андронов. По его лицу было ясно, что он действительно не понимает, о чем речь.

– Как какого? – Теперь настала очередь удивляться Глушко. – Внука Бессмертнова.

– Я не трогал никакого ребенка, – с жаром возразил Андронов.

– Тогда кто же его выкрал? Неужели сам Данист?

– Кто-кто? – весь напрягся Андронов. – Я что-то не понял…

«Все этот хлюст прекрасно понял. А если не понял, так поймет, – с ужасом подумал Глушко. – Как же я проговорился?!»

– Ерунда! – уверил он вслух. – Оговорка по Фрейду. Помните, как у Грибоедова? Шел в комнату, попал в другую. Кажется, именно так звучит.

– Не знаю, что, как и у кого звучит, но никакого ребенка я не трогал.

Андронов предпочел сам «отъехать» от щекотливой темы. Тем более его пронзительно острый ум уже просчитывал некую ситуацию и пытался выкроить минуту-другую для размышлений.

Услышав фамилию давно ненавистного ему Дениса Даниста, которого вместе с другими олигархами призыва 90-х тоже почему-то винил в своем стремительном падении, Андронов быстро смекнул, что неспроста Глушко назвал именно ее. Скорее всего, он и есть заказчик!

Хотя что-то в этом предположении никак не склеивается. В газетах же писали, что Данист погиб при побеге… Стоп! Стало быть, не погиб! Вот она где, вся мулька. За те башли, что он уволок у государства, кто же ему позволит погибнуть при побеге. Кому-кому, а Андронову известны подобные мистификации. Так почему бы Данисту действительно не быть заказчиком?

И что дальше? Можно заново тасовать колоду и сдавать на новую партию.

– Вы о чем думаете? – Глушко надоело молчать.

– Как о чем? О продолжении операции. Самое интересное только начинается, – ничуть не задумываясь, соврал Андронов.

– Ни в коем случае не начинайте без моей команды, – строго предупредил шеф. – Сначала заказчик должен рассчитаться за проделанную работу. И потом, мне надо посоветоваться. Так что, без всякой там партизанщины.

– Но думать-то не возбраняется? – по-деловому спросил сотрудник. – Могу же я дать волю своим фантазиям?

– Дать – можете. Действовать – пока нет.

Значит, босс отправится советоваться, сделал вывод Андронов. Надо бы проследить, куда.

На какое-то едва уловимое мгновение ему стало совестно. Но он легко себя успокоил, причем весьма своеобразным способом.

Это ведь цветочки по сравнению с тем, что он уже решил сделать: не отдавать «Ангелу» досье Бессмертнова, которое составила его бывшая супруга. В воспаленном мозгу Андронова уже замаячил образ другого покупателя.

– Вот что, Юрий Нилович, – вдруг прервал он молчание. – Забыл доложить о важной детали. Дело в том, что когда я был удостоен чести писать портрет «бывшей», то она проболталась, что составила обширное досье на земные грехи мужа. Это она сделала якобы для того, чтобы ее драгоценный супруг мог искупить каждый из них. Такое указание, оказывается, ей дано свыше.

Андронов демонстративно покрутил пальцем у виска.

– Так давайте же. Где оно? Что за манера оставлять самое важное «на закуску»?

– Если б оно было у меня… Увы, не дотянулся, – изобразив смущение, ответил Николай Георгиевич. – Оно теперь, наверное, у самого Бессмертнова. Видимо, уже готовится вымаливать у Господа прощение за свои грехи. Хотя в этом я не уверен. И знаете, почему?

Андронов почти прижался к телу своего начальника.

– Вы, конечно, слышали о крушениях автобусов с нашими людьми в Израиле и Египте?

– Кто же это не слышал?! Такая трагедия.