Ловец Чудес - Рита Хоффман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несмотря на безобидный вид, эти эльфы – хищники, если можно так выразиться. Они живут в мире с природой и всеми ее детьми ровно до завтрака (или обеда), в общем, до момента, когда голод станет слишком силен. Они вполне способны изловить кошку или собаку, кого угодно, кто окажется настолько глуп, чтобы приблизиться к златокудрым ангелам.
В Караване их назвали Лир, Ниса, Неил, Лиам и Леон, но кто есть кто, я так и не запомнил. От братьев и сестер отличался только Лиам – объемным животом. Именно в его схронах я находил украденную еду, куски испорченного мяса и клочья шерсти. Если он будет продолжать в том же духе, с карьерой воздушного акробата ему придется попрощаться.
Мне не дали закончить уборку: в Гнездо вошел Капитан. Я как раз вычищал один из тайников, в который кто-то из эльфов засунул мертвую белку, когда дверь скрипнула, пропуская внутрь уставшего старика.
– Что-то случилось? – спросил я, пряча тушку за спину.
– Они ужасно нечистоплотны, ты заметил? – будто не услышав меня, спросил Капитан. – Невинные Дети Ветвей поедают мышей и… Что там на этот раз?
– Белка, – нехотя признался я.
– И белок, – вздохнул старик. – Когда я выкрал их у Коллекционера, мне казалось, что это милейшие Чудеса. Они спали, прижавшись своими кудрявыми головками к моему плечу. Тогда я, помню, подумал: «Боже, они ведь вылитые купидоны с полотен Бугро!» Как же я ошибался.
Капитан присел на ствол, чудесным образом растущий прямо из стены железного вагона, и устало потер лицо. Сегодня он выглядит хуже, чем обычно.
– Это из-за Ларри? – спросил я.
– Я знал, что Ларри уйдет. Это был вопрос времени. В конце концов, он активный член британского общества, он никогда не был просто Чудом. Он Чудо, которое сумело выжить среди людей. Не многим из них это удается.
Я бросил останки несчастной белки в ведро и сел рядом с Капитаном.
– Он правда рыцарь?
Капитан тихо рассмеялся:
– А ты не веришь в это? Да, Ларри-лепрекон, коротышка с горшком золота, как ты изволил выразиться, был посвящен в рыцари самой королевой. Он ни разу не сказал, чем заслужил это звание, а я, если быть честным, не спрашивал.
– Но как это возможно? Как он сумел вести человеческую жизнь, будучи Чудом?
– Люди зачастую не видят очевидного. Не замечают, что их рыжеволосый сосед с выводком детишек подозрительно напоминает героя ирландских сказок, что партнер мужа по бизнесу является только с наступлением сумерек. Многим из Чудес было бы довольно просто затеряться в толпе. Но есть и те, для кого такой исход решительно невозможен, например эллиллоны.
– Вы сказали, что выкрали эльфов, – вспомнил я. – Как вам это удалось?
– Как правило, Коллекционеры понятия не имеют, что делать с Чудесами. Я просто представился членом Ордена Ловцов и сказал, что его экземпляры больны. Стоит ли говорить, что этот толстый дурак переживал о своей шкуре куда больше, чем о потраченных деньгах. Ладно, толстым он не был, – Капитан усмехнулся, – но мне хочется помнить их именно такими – обезличенным набором скверных качеств. Куда сложнее жить, зная, что приличные с виду люди пытаются зачать ребенка с Детьми Ветвей.
Меня передернуло. Старик, разумеется, это заметил.
– Не слышал об этом? Хотя, откуда бы. Да, это правда, чистая правда. Знаешь, зачем они это делают?
Пришлось сделать вид, будто я понятия ни о чем не имею.
– Чтобы доказать свою власть? – спросил я.
– Чего бы ты хотел, будь у тебя все деньги мира? – неожиданно сменил тему Капитан.
– Точно не детей от… детей. – Это даже произносить было мерзко!
– Так вот, я скажу тебе, какая мысль рано или поздно посещает голову каждого толстосума, укравшего денег больше, чем можно потратить за целую жизнь. Они хотят бессмертия.
– Откуда вы знаете?
– Я был одним из них.
Я поспешно захлопнул открывшийся рот и уточнил:
– Вы были Коллекционером?
– Да. Не могу сказать, что у меня была большая коллекция, я вовремя опомнился. И освободил все Чудеса, которые успел купить.
– Невероятно, – искренне восхитился я. – Но как… Почему вы так поступили?
– В то время легенда о бессмертии, полученном от союза с эльфом, только-только начала зарождаться в наших кругах. И я пришел в ужас, услышав эту ересь! Я от природы был мягким ребенком, с возрастом это качество никуда не делось, но, избалованный деньгами, я решил присоединиться к друзьям, скупающим демонов в запечатанных шкатулках и пикси, заточённых в лампах. Но, услышав рассуждения о том, что неплохо было бы обзавестись парой эльфов, я будто прозрел. Вокруг меня сидели не люди – о нет! Это были демоны, настоящие демоны, и я не хотел быть одним из них. В тот же вечер я ворвался в галерею и выпустил все Чудеса, за что едва не поплатился жизнью. Да и от моего дома не осталось камня на камне. Я чудом выжил. Скажу честно: я это полностью заслужил. Их гнев был… отрезвляющим.
Мы немного помолчали. Не знаю, о чем думал Капитан, но в моей голове мысли метались со скоростью звука.
– Почему вы рассказываете мне это? – спросил я.
– Потому что через пару дней мы отправимся в славное путешествие, чтобы вызволить кое-кого. – Капитан посмотрел на меня сквозь заляпанные стекла очков. – Ты тоже.
– Я? Но какой от меня толк? – удивился я.
– О, весь мой план держится на тебе, дорогой друг. Насколько хорошо ты освоился в роли вампира?
– Не слишком, – признался я.
– То есть обращаться зверем ты еще не умеешь? – уточнил Капитан.
– Что?! – Я опешил. – А должен?
– Конечно. Вампир способен не только пить кровь и жить вечно. Этот древний род куда интереснее, чем может показаться на первый взгляд.
– То есть вечная жизнь – это недостаточно интересно? – пробормотал я.
– Вампир способен обращаться зверем. Не уверен точно каким, но котом и псом точно. И роем кровавых насекомых тоже.
– Это правда, – я кивнул.
– А еще ты способен стать паром.
Я взглянул на старика и попытался понять, почему он решил меня разыграть.
– Плохая шутка.
– Это не шутка. Есть множество свидетельств, подтверждающих это. Конечно, в Средние века ваше племя было куда больше, потому и заметок в старых книгах осталось несчетное количество. Десятки богобоязненных монахов писали в дневниках о том, что перед нападением кровопийцы по земле стелется густой туман. Они считали его предвестником появления вампира, но ошибались – он и был туманом. Про когти ты уже знаешь?
Я показал старику руку и заставил ногти удлиниться и превратиться в опасного вида звериные когти.
– Я могу лазить по стенам. По отвесным стенам, – прошептал я.
– Поэтому ты мне нужен в грядущей поездке. Тот, за кем мы отправляемся… Греция подарила нам нескончаемый поток Чудес.
– Греция?! – воскликнул я. – Вы серьезно?!
– Абсолютно, – невозмутимо ответил Капитан.
– Надеюсь, это не Минотавр, – глупо хихикнул я и тут же замолчал, увидев блеск в глазах старика. – Это ведь не Минотавр?
– Некоторые Чудеса все же безвозвратно потеряны для нас. А теперь, – он встал, – пойдем, сегодня выступает Хелай. Думаю, он вот-вот выйдет на манеж.
– Что он будет делать? – Я вытер ладони о штаны и поспешил выйти из вагона следом за Капитаном.
– Что может делать сирена? – удивился старик. – Он будет петь!
Словно безбилетники, мы пробрались к большому шатру, стараясь не попадаться никому на глаза. Капитан откинул полог, и мы оказались за кулисами. Я налетел на что-то большое и тяжелое, ударился ногой и громко выругался, за что получил ощутимый тычок под ребра.
– Ивонн считает тебя славным парнем, – прошептал Капитан, – не порть впечатление.
Мы пробрались к месту, надежно скрытому от глаз зрителей, и спрятались за ограждением манежа. Я приподнялся и уставился на луч света, направленный на одинокую фигуру Хелая.
Сегодня он выглядел как мечта: высокий, статный, в голубом костюме, напоминающем традиционные восточные одеяния. Широкие рукава казались легкими, как морская пена. Темные волосы Хелай собрал на затылке, а вместо дурацкой шутовской маски нижнюю часть его лица закрывало настоящее произведение искусства – нечто напоминающее дорогой намордник из камней и металла. Глаза сирены завязали прозрачной голубой лентой. Присмотревшись, я понял, что узор на «наморднике» напоминает оскал мифического демона. Которым, в сущности, и был Хелай.
– А музыка? – шепотом спросил я.
Капитан не успел ответить. Хелай запел.
О, ему оказалась не нужна музыка. Он сам был музыкой. Ее человеческим воплощением.
Его
