Лесной фронт. Задача - выжить - Алексей Замковой

Грузовик тоже остановился. Из кабины выскочил солдат и бросился к офицеру. Видимо, хотел узнать о причине обстановки. После пары фраз, солдат вернулся к грузовику и что-то сказал. Из кузова начали выпрыгивать остальные. Похоже, машины застряли здесь надолго. Ничего, мы постараемся сделать так, что б они остались здесь навсегда!

— Что будем делать? — шепнул я Коле.

Тот растеряно переводил взгляд то на место закладки фугаса, то на свою машинку, то на стоявшие на дороге автомобили. Лешка, лежавший с другой стороны от меня, тихо матерился. Остальные бойцы, судя по выражению лиц, тоже были сбиты с толку. Ситуация, в которой мы оказались, была очень неоднозначной. С одной стороны, наши мишени уже остановились и, не подозревая этого, были на прицеле. А с другой стороны, если напасть сейчас, из игры выбывал наш фугас. Да и позиция наша не очень подходила для нападения на то место дороги, где остановились немцы. Большинство бойцов группы были сосредоточены напротив и впереди фугаса. А напротив машин был только хвост группы и три бойца, один из которых с пулеметом, чуть сзади — они должны были следить что б никто не ушел назад по дороге. У нас оставалось только два варианта. Либо подождать пока водитель разберется с поломкой и машины наедут на фугас, либо напасть сейчас. Поразмыслив, командир пришел к выводу, что выгоднее все же принять второй вариант. И я был с ним абсолютно согласен. А вдруг ремонт затянется и кого-то из немцев, стоявших тесной кучкой и что-то оживлено обсуждающих, потянет в кустики! Он ведь может что-то заметить. Кроме того, лежать неизвестно сколько времени недалеко от довольно большой группы вражеских солдат — поверьте, в этом мало приятного.

По цепочке шепотом была передана команда и, через минуту, в стоящих у грузовика немцев полетели сразу три гранаты. Надо отдать должное реакции противника, они сразу же бросились врассыпную. Но это не сильно помогло — гранаты накрыли довольно большую площадь и человек восемь выкосили сразу же. Вдобавок ко всему, лес взорвался вспышками выстрелов, которые еще больше сократили количество врагов еще до того как те смогли найти укрытия. Опять же к чести противника, никто из немцев не впал в панику. Не знаю как вел бы я на их месте, но думаю, что если б попал в такую передрягу — нервы сдали бы однозначно. Вы только представьте себе — лес, вечер… Вдруг вас начинают интенсивно обстреливать из зарослей. Кроме фактора неожиданности, создается впечатление, что враг гораздо превосходит вас числом. Вокруг падают убитые товарищи… Но, несмотря на все это, выжившие немцы не побежали, а залегли и начали отстреливаться.

Не отставал от других бойцов и я. Правда, не особо результативно. После того как выпустил длинную очередь, мне пришло в голову, что неплохо было бы откинуть приклад. От бедра из МП стреляют только в фильмах. На самом деле, гораздо удобнее стрелять из этого автомата, используя приклад — точность повышается на несколько порядков. Вдобавок ко всему, выпустив за пару секунд с нулевым результатом первый магазин, я пришел к выводу, что лучше стрелять короткими очередями и не тратить впустую патроны.

Перезарядив автомат я откинул приклад и начал искать себе цель. Заметил неудачно спрятавшегося немца — ямка, в которой тот залег, оказалась слишком для него мелкой. Причем, голову немец сумел спрятать, но лично мне открывался прекрасный обзор на его противоположную часть тела. Аккуратно прицелившись во вражескую задницу, я выстрелил. Вообще-то, я хотел дать очередь в три патрона, но меньше пяти у меня не получилось. Но, в любом случае, две пули попали в цель. Задница дернулось и исчезла. Зато немец, получив две пули в самое неожиданное место, вскинул голову. Воспользовавшись этим, а также тем, что все еще держал на прицеле его укрытие, я дал еще одну очередь — на этот раз получилось в шесть выстрелов. Торчащая из складки местности голова дернулась и исчезла. Тут, краем глаза, я заметил офицера.

С того момента, как началась стрельба, прошло меньше минуты. Офицер, вначале растерявшийся, быстро пришел в себя. Но бросился он почему-то не под защиту росших на обочине деревьев, а к машине. Я заметил его как раз в тот момент, когда он метнулся от машины в заросли. В руках у офицера был чемоданчик. Не знаю, что тому было причиной — то ли закипевший в азарте боя адреналин, то ли еще что-то, но я не раздумывал ни секунды.

— Прикройте! — заорал я, покинув укрытие, и бросился через дорогу.

Услышали мою просьбу партизаны или нет, но шквал огня с нашей стороны усилился на порядок. Возможно только это и спасло мне жизнь — над головой свистнуло несколько пуль, но потом немцы, прижатые градом пуль, на несколько мгновений залегли. Им было не до меня. Однако, боковым зрением я заметил, что через дорогу перебегал не один. Вслед за мной бросился еще кто-то. Вот ему — не повезло. Бросившийся за мной боец споткнулся уже через несколько секунд после того как покинул укрытие, а наблюдать за ним дольше — мне было не до того.

Пулей перелетев через дорогу, что, казалось, заняло у меня всего один прыжок, я скрылся в зарослях с противоположной стороны. Сзади и слева гремела стрельбы, а впереди кто-то с хрустом ломился сквозь кусты. На мгновение впереди мелькнул меж листьев серый мундир. Офицер опережал меня метров на двадцать. Я со всей скоростью, на которую был способен, побежал за ним. Мне даже удалось сократить дистанцию метров до пятнадцати, но, видимо услышав шум сзади, офицер оглянулся и, заметив меня, побежал еще быстрее.

Вот здесь я проклял тот момент, когда начал курить. И то, что в своем времени я игнорировал занятия спортом тоже не вызывало никаких положительных эмоций. Уже через минуту бега сердце начало сильно возмущаться неожиданной нагрузкой. Не отставали от него и легкие. Я пыхтел как паровоз, стараясь вложить в бег все силы. Грудную клетку разрывало, а сердце, казалось, вот-вот либо выскочит, пробив грудную клетку, либо само, об эту же грудную клетку, расплющится. Впереди забрезжил просвет и я выскочил на небольшую полянку. Немец уже был на ее противоположном краю и уверено от меня отрывался.

— Стой, сука! — прохрипел я. — Хальт!

Но реакцией на мои слова, если офицер их вообще расслышал, было только то, что он припустил еще быстрее. 'Уйдет!' — мелькнуло в голове. Другого выхода не оставалось. Я резко, чуть не покатившись по земле, припал на колено и вскинул к плечу автомат. Никаких мыслей о длине очереди у меня уже не оставалось — главное было не упустить вражеского офицера. В такт бешеному трепетанию сердца прострекотала очередь, опустошившая магазин автомата. Немец, запнувшись, кубарем полетел в кусты, в которых он уже практически скрылся. Вообще-то, я старался прицелиться по ногам, но руки сильно дрожали. Автомат заходил ходуном и от отдачи сильно задрался ствол — очередь пришлась гораздо выше.

— Твою мать! — заорал я и бросился к немцу. Оставалась надежда, что я его, все же, только ранил.

Надежде не суждено было сбыться. В спину офицера, которого мы так хотели взять живым, попало три пули. Мозг, затуманенный адреналином, потихоньку включался. Первым, что пришло мне в голову, была мысль, что зря я вот так подбежал к подстреленному противнику. В скольких фильмах применялся штамп, когда герой подходит к поверженному врагу, а тот вдруг оживает и, как минимум, схватка продолжается дальше? И сколько в таких ситуациях погибло второстепенных героев фильмов? А я даже забыл перезарядить автомат! Быстро вставив новый магазин, я аккуратно потрогал труп ногой. Мертвее не бывает. Вторая мысль была так же далека от оптимизма как и первая. Что мне теперь будет, после того как, моими стараниями, отряд лишился ценного 'языка'? Явно, ничего хорошего. Впрочем, здесь можно попытаться отмазаться и объяснить свои действия тем, что не убей я немца, тот бы ушел от меня. Кстати, а что за чемоданчик он тащил?

Чемоданчик обнаружился в паре метров от трупа. Обычный такой небольшой саквояж из коричневой кожи. Больше всего меня заинтересовала в нем большая сургучная печать с немецкой 'курицей', которая весела на веревке, обвивавшей ручки саквояжа. Это что же они такое ценное опечатали? Сорвав печать, я открыл замки и увидел аккуратную стопку бумаг. Большинство бумаг меня не интересовали абсолютно. Нет, конечно, интересовали — там явно много чего полезного, но немецкого языка я не знал. Учил когда-то в школе, но, за исключением нескольких слов, благополучно успел уже все забыть. Зато среди бумаг обнаружилась карта. Я уже говорил о своем отношении к картам? На всякий случай, повторюсь — карты я люблю, а добыть настоящую карту времен войны, особенно если на ней подробно обозначены позиции войск — за такое я в будущем отдал бы многое.

После беглого изучения, я понял, что в моих руках оказался настоящий подарок. Это была отчетная карта о положении на киевском участке фронта по состоянию на 13 августа 1941 года. Как для копателя, такая карта особой ценности для меня не представляла — здесь, были обозначены красными и синими чернилами только общие позиции немецких частей, идентифицированных частей Красной Армии и направления ударов. Да и масштаб — пятикилометровка. Но здесь, в сорок первом году, это было настоящее сокровище — думаю, ордена давали и за меньшее. Вообще, непонятно, что она здесь делает, эта карта? Такие вещи не перевозятся не только по лесным дорогам, но и на шоссе они вряд ли встречаются — их переправляют самолетами. Но факт остается фактом — карта ведь у меня в руках. Что здесь делал этот офицер? Заблудился? В любом случае, это уже его проблемы.