Плата за страх - Петр Акимов

— Прикажете переодеться? Это займет пару часов. Но, во-первых, еще почти час до начала работы. А потом, я уже больше двух месяцев работаю совершенно без выходных. И по четырнадцать часов. Может, мне сегодня отгул взять?

— Ну и что? Мы же договаривались: когда я работаю, работаешь и ты! Забыла, что у нас из-за вируса творится?

— Но вы почти три недели прохлаждались. А мне такой возможности не дали.

— Но я же был ранен. Я же болел!

— Это личные обстоятельства. А вы требуете забывать их за дверью офиса.

Тамара Владиславовна дерзила не сгоряча. Даже если Воротникову и захочется от нее избавиться, то только не сейчас, когда в стадии завершения суперсделка с холдингом Гаврилова. Сейчас он от нее все съест, а потом остынет. Он быстро остывал, выкричавшись.

— Но ты… это, погоди. — Шеф ошалело мотнул головой, потом озадаченно помассировал лицо сильными пальцами. — Зачем переодеваться-то? Сегодня же встреча! Ты же едешь к Гаврилову?!

Его напугало, что она может обидеться и отказаться от визита.

— Ладно, ты права. Права! Я несу чепуху. Вот ведь, как вы, бабы, умеете! Наврете, напритворяетесь, доведете до белого каления, взбесите, а потом я же выгляжу идиотом и должен извиняться! У меня нервы не железные, чтобы с вами разбираться.

Он опять начал заводиться, но, увидев с каким ледяным лицом стоит перед ним Панкратова, сдержался. Как и многие быстро свирепеющие холерики, Воротников отходчив и зла, причиненного зависимым от него людям, не помнит.

— Ладно, сядь. Согласись, тебе надо было сразу сказать мне, что клиент твой… старый приятель. Любые умолчания настораживают. Тогда бы я еще вчера понял, что происходит. И не чувствовал бы себя сейчас таким лопухом. Чего молчишь?

— Я учту на будущее, — отозвалась Тамара, облегченно переводя дух.

А что, если бы он взял да и уволил ее под горячую руку? Она не обольщалась на предмет своего значения для фирмы. Порядок — как рельсы. Она — рельсоукладчик, о котором забывают сразу же, едва путь открыт. То, что она успела внедрить, будет работать и без нее. А то, что не успела или пока не смогла сделать, никого не волнует. К тому же прекрасно известно, что чем лучше и ответственнее работник, тем больше из-за него перемен и тем проще без него обойтись.

Это у лодырей есть время, чтобы выглядеть незаменимыми, но никого не обременять новациями.

— Вот-вот. Учти. — Шеф заговорил миролюбиво. — Времена нынче страшные: всяк норовит надуть, подкопаться. Сейчас, знаешь, сколько спецов по промышленному шпионажу развелось? Тут и самому себе не всегда доверяешь. Значит, осторожнее держись. А то ты вчера позволяла этому Гаврилову черт-те что! Он потом у меня битый час про тебя выпытывал. А я, как дурак, ничего не понимал! Ладно, проехали. Давай расскажи мне: что он за человек? Можно ли, по-твоему, с ним вести дела и — как?

Сначала Тамара Владиславовна была готова опять вспылить — какое он имеет право? Но тут же опомнилась: нет ничего бестактного в том, что руководитель желает иметь полное представление о своем потенциальном партнере. Действительно, почти вся коммерция в России идет сейчас в лучшем случае на грани закона и морали, а чаще — далеко за нею. Лишней информации в таких условиях не бывает.

— Олег Викторович человек непростой, — подумав, начала она. — Однозначно не ответишь. У него есть связи, есть умение видеть проблемы небанально. Очень методичен, скрупулезен и целеустремлен. Но — только на начальном этапе. Типичный спринтер. Похож на вас: как только проблема решена и дело мало-мальски наладилось, он теряет к нему интерес. Поэтому может упустить существенные детали. Любит козырять тем, что сразу видит суть. Любит выглядеть и чувствовать себя хозяином положения. Но учтите: я пять лет практически ничего о нем не слышала. Люди меняются, когда получают большую власть.

— Ой ли? — опять прищурился Воротников. — Вчера он такую стойку на тебя делал, точно вы только накануне расстались!

Она молча пожала плечами: я за него-де не ответчик.

— Люди меняются. Раньше, например, он ни за что не поехал бы для такого разговора на чужую территорию.

— Резонно. Ну ладно. Допустим. — Вроде бы прощая ее, Валерий Захарович задумчиво соединил пальцы, откидываясь на высокую спинку кресла. — Он вчера вытянул из меня обещание, что ты сегодня одна к нему явишься. Он, мол, хочет тебя познакомить со своими людьми накоротке, чтобы ты и в дальнейшем была у него как бы нашим резидентом. Для доработки проекта договора. Справишься одна?

— Не знаю, — честно ответила Панкратова. — Сами понимаете: то, что было вчера, прошло уже. Какое настроение у него будет сегодня, неизвестно. И потом, вчерашняя встреча была неожиданностью для нас обоих. Он мог зазвать меня к себе только для того, чтобы подробно выпытать все о вас. По старой памяти.

— Да, это возможно, — деловито и не без благосклонности согласился Воротников. — Говорят, он еще та змеюка.

Но Воротников не смог бы выжить, сохранить и преумножить свои деньги, создать процветающую фирму, если бы не умел и сам быть змеей, не менее хитрой и коварной, чем прочие. Он мог сейчас притвориться симпатизирующим, чтобы не упустить сделку, результаты которой целиком зависят от ее отношений с Гавриловым. А потом, когда крайняя необходимость в ней отпадет, все припомнит.

— Тогда давай решим: что и как ты будешь ему рассказывать. — Шеф доверительно улыбнулся. — На поиск и организацию подходов к нему я столько сил вбухал, что сейчас жаль испортить дело. Помни: у него дела сейчас не шибко идут. Мы ему нужны не меньше, чем нам — его деньги.

Когда вымотанная дотошностью Воротникова и косыми взглядами сослуживцев, заподозривших в ней претендентку в фаворитки, Тамара Владиславовна ехала в машине к Гаврилову, ее немножко колотило.

Несладко зачастую живется причастным к большим деньгам. Вокруг оборотни, вурдалаки и вампиры. Обманы, подлости, предательства, кипение страстей. Как от розы пахнет розой, так и от денег несет всякой гадостью.

Хочешь спокойствия и простоты отношений?

Живи в бедности. Там есть шанс.

Но только так живи, чтобы у тебя не было ничего, что может понравиться другим. Совсем ничего. А если хоть что-то завелось — хорошенько прячь. Даже если это что-то всего лишь ты сама.

Как все хорошо складывалось у Панкратовой. Работа наладилась, жизнь наладилась, деньги появились. И вдруг пошло-поехало. Из-за каких-то тряпок, из-за того, что она поддалась на провокацию шефа и позволила себе открыться, показаться женщиной, все пошло наперекосяк.

Нечего себе врать. Поздно.

Она не просто так разгуливала в купальнике.

Экспериментировала. Хотела посмотреть, как он прореагирует.

Посмотрела. Довольна?

Она вспомнила рекламу конфеток: «Каждый хочет тебя попробовать!» Добро бы еще только купить-продать. А то и съесть.

Уже заканчивая их разговор, Воротников неловко пошутил, словно еще раз извиняясь за раздражительность:

— Ну, теперь поняла, почему по морскому обычаю «баба на корабле — к несчастью»?

Она едва удержалась, чтобы не уточнить: как раз не ей, а именно ему нужно это понять. И запомнить, чтобы не впутывать свои шуры-муры в деловые отношения.

Баба — к несчастью? Так чего ж ты вытаскиваешь бабу из того бесполого существа, которое было рядом с тобой до этого? Скучно без нее, да?

У Тамары мелькнула мысль, что, пожалуй, унизительность ее зависимости от шефа можно, если постараться, вывернуть наизнанку. Сделать зависимым его. Не упустить момент, пока он боится ее потерять.

Только вот не хочется ей этого. Почему-то такой — осторожно, как слепой тропку, выбирающий слова в разговоре с ней, Воротников ей нравится меньше. Чем распахнутый. Когда он хамоват, то больше походит на мужика-вожака. Уродливы обычаи. Нагловатые притягивают сильнее, чем деликатные да тактичные. Есть в этом нечто пещерное: у наглого больше шансов добыть зверя побольше и пещеру получше. И женщина, подчиняясь Природе, инстинктивно ищет того, с кем ее дети меньше будут голодать. «Тряпками» мужей обзывают чаще, чем «ловкачами». С ловкачом женщине комфортнее. За это потом она сама и отдувается, когда он найдет помоложе да получше. Впрочем, вековая женская мечта: добычливый, но необременительный муж.

Как шутят японские женщины: хороший муж тот, кто зарабатывает много денег и редко бывает дома. Русский вариант идеального мужа: слепо-глухо-немой капитан дальнего плавания.

Господи, с чего это ее повело на размышления о мужьях?

С того, ожесточенно решила Тамара, что общество все извратило. Наглость самцов оборачивается тем, что пропитание приходится добывать женщинам.

Кузнецову в это время одолевали совсем иные заботы.

Не всем везет в эмпиреях витать. Кому-то приходится и в грязи возиться.