Полынь и мёд - Лина Манило
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Рома, если кто и должен разговаривать со Светой, то только я. Ты только хуже сделаешь, честно. Поверь мне, не нужно.
– Как скажешь, детка.
И это последнее, на что хватает моих слов, потому что я не хочу больше разговаривать. Не хочу ни о чём слышать и знать, когда Ксюша так близко, а мой член изнывает без неё. А обо всём остальном мы будем думать и разговаривать потом как-нибудь.
– Ненасытный, – тяжело дышит, глядя на меня во все глаза, а я стягиваю со скоростью опытного солдата свитер, футболку и выбрасываю их куда-то в сторону.
– Конечно, ненасытный, – заверяю, и следом за моими вещами улетают шмотки Ксюши. Чёрт, я как животное какое-то, но плевать. – Ты же рядом.
Когда из одежды на нас даже фигового листа не остаётся, я подхватываю Ксюшу под ягодицы, отрывая от пола. Она жадно ловит мои лихорадочные поцелуи, возвращает ещё более жадные и обхватывает стройными бёдрами мою поясницу. Член упирается ровно туда, где ему самое место, а меня током пронзает от макушки до пяток, когда понимаю, насколько она влажная и горячая… снова. И это ощущение действует, как самый мощный афродизиак.
Сколько бы раз мы не занимались сексом, её готовность принять меня в любое время дня и ночи сводит с ума.
– Хочешь меня? – трусь головкой о влажную сладость влагалища, продлевая му́ку и растягивая удовольствие.
– Ты ещё сомневаешься? – возвращает мой же вопрос, а я смеюсь.
– Язва.
Краем глаза замечаю большой шкаф-купе, в зеркале на дверцах которого мы отражается полностью. Мгновение любуюсь её узкой спиной, цепочкой позвонков, стекающей вниз, и своими ладонями на идеальной заднице. Чёрт, от этого зрелища мои яйца сжимаются, причиняя почти невыносимую боль. Но я хочу, чтобы Ксения тоже увидела, насколько красива сейчас…
За один шаг, не выпуская Ксюшу из объятий, преодолеваю расстояние до шкафа, и ставлю снежную королеву на ноги. Поворачиваю лицом к зеркалу, а она охает, когда фокусирует мутный от желания взгляд на наших обнажённых копиях, запутавшихся по ту сторону реальности.
– Красавица моя, – говорю, становясь вплотную к ней и накрываю ладонью набухшую грудь с затвердевшими от возбуждения сосками. Они твёрдые, и это чертовски прекрасно ощущается. – Не закрывайся, смотри на себя, любуйся.
– Я… – пытается вывернуться в моих объятиях, отвернуться, но я крепко держу. Пальцами свободной руки обхватываю её шею, заставляя смотреть на себя, мешая сбежать.
– Открой глаза, смотри на себя, – приказываю, сходя с ума от её покорности. – Пойми наконец, что для меня нет никого красивее и желаннее чем ты.
В знак подтверждения своих слов покачиваю бёдрами, трусь головкой ставшего каменным члена о её поясницу. Туда-сюда, плавно и не торопясь. Чтобы прочувствовала, что делает со мной, и перестала закрываться от меня.
Смотрю в огромные глаза Ксюши, ловлю отражение желания в них, а в ушах бьётся и ревёт пульс.
– Обопрись руками, – снова приказываю, и Ксюша слушается, включаясь постепенно в игру. – Не отводи взгляд, смотри мне в глаза.
Когда её руки касаются зеркальной поверхности, я развожу её шикарные ноги в стороны, раскрывая её для себя сильнее. Она красива в этой позе настолько, что это почти не вынести. Моё сердце точно однажды остановится, когда в крови не останется ничего, кроме расплавленной жидкой похоти. Раскалённой и обжигающей.
– Возьми меня… – говорит, а в голосе нет жалобной мольбы, лишь полная уверенность в своём желании и страсть.
Я, наверное, никогда так быстро не надевал презерватив. Интересно, существует где-нибудь конкурс на скорость облачения в латексные доспехи? Уверен, я стал бы рекордсменом, и моё имя высекли на граните.
Когда уже не остаётся причин бороться с желанием, я всё равно оттягиваю момент, дразня Ксюшу и доводя себя до ручки. Касаюсь пальцем набухшего клитора, а Ксюша выгибается, когда подключаю второй палец. Я вытягиваю из неё все сомнения, запечатываю тревоги, чтобы не помнила и не знала ничего, кроме этого ощущения. И пусть её семейка то ещё сокровище, я прошёл в этой жизни и через худшее дерьмо. Вряд ли её мамаша может с моей сравниться, потому я понимаю Ксюшу и хочу ей помочь, хочу спасти, пока они не разрушили её ещё сильнее, не выжгли всю душу напалмом.
И когда влага первого оргазма орошает мои пальцы, а Ксюша выгибается, крича что-то бессвязное, я вхожу в неё, на мгновение замирая. Это такой кайф, чёрт его разорви… просто быть в ней уже кайф – даже кончать не нужно, чтобы стать счастливее.
– Смотри на меня, – повторяю приказ, раз за разом входя в неё до упора, до звенящих от вожделения яиц. – Блядь, я дурею рядом с тобой, просто с ума схожу.
Я несу ещё какую-то романтическую пургу, и она льётся из меня – из самого сердца выливается. А стоны, вылетающие из горла Ксюши – хриплые и непристойные – скручиваются внутри меня пружиной, и сердце колотится так, будто вместо него в моей груди огромный барабан.
Сжимаю руками её бёдра, двигаюсь сильнее и резче, насаживаюсь глубже, и взгляды наши в зеркальной глади связаны так крепко, что не разорвать. В них бушуют пожары и плещутся океаны, и я вдруг понимаю, что готов убить за неё. За один её взгляд убить готов.
Я кончаю бурно, словно в основании моего позвоночника прорвало плотину, и удовольствие скручивается узлом в каждой клетке моего тела. И всё это время я смотрю на Ксюшу, питаюсь её красотой, как паразит. Последние фрикции резкие и хаотичные, с Ксения расслабляется в моих руках, отдавшая мне всю себя.
– Мамочки, как хорошо, – выдыхает хриплое, а я прижимаю её к себе, чтобы не упала, хотя и сам готов рухнуть на пол.
– Это радует, – усмехаюсь, а Ксюша краснеет, глядя на меня в зеркало. – Кстати, я переезжаю сюда. И да, возражения не принимаются.
Глава 32
Ксения.
– Ты уверен, что это хорошая идея? – спрашиваю, наверное, в сотый раз, ежедневно, а Рома
