Центр мира - Михаил Кречмар

Кто организовал объект?

Шейх Калеб.

Этот шейх Калеб время от времени упоминался и ранее во время допроса, причём при его упоминании Измаилова начинала колотить самая настоящая падучая.

Профессор Никонов был очень важным, он что-то такое открыл или нашёл. Шейх приказал его убрать.

– Где сейчас Махмуд-палван? – неожиданно бросил Макс.

Сулейман даже не удивился вопросу.

– Был в Стамбуле. Сейчас снова в Алматы.

– Что он там делает сейчас?

Лицо Измаилова первый раз за всё время допроса озарилось злорадной улыбкой.

– Страхует эмира Башири.

– Зачем?

– Уже незачем, – усмехнулся Измаилов. – Махмуд всегда решает вопросы.

– На кого работает Махмуд? – Спадолин понимал, что эффект от обработки проходит, буквально утекает сквозь пальцы и надо пользоваться его остатками как можно быстрее, пока адвокат не пришёл в себя и не начал торговаться.

– Махмуд ни на кого не работает. Он мюрид.

– Чей мюрид?

– Шейха Калеба.

– Где шейх Калеб?

– Никто не знает. Где-то на юге, в Катаре или Дубае.

– Что он делает сейчас?

– То же, что и всегда, – строит новый мир.

Зим и Тара, Алматы, Республика Казахстан

Тара по-настоящему начинала тревожить Зимгаевского. Чем бы ни закончились их отношения – разрывом или свадьбой, было очевидно, что жизни их уже вряд ли войдут в прежнюю колею. Тара всё чаще заговаривала о том, что можно было бы переехать в Новую Зеландию или Австралию, купить там дом и просто жить в своё удовольствие. Иногда она буквально набрасывалась на Зима, доводя его до изнеможения своей страстью, которой, казалось, не будет конца. Однажды она рассказала ему про своего любовника, который когда-то был убит в Ольстере бомбой экстремиста-католика.

– А знаешь, Тара, я ведь был крещён в католичестве, – чуть подумав, сообщил ей Зим. И для себя отметил, что ей понадобилось примерно две секунды для того, чтобы переварить это сообщение.

– Это из-за отца-поляка, – поспешил он объяснить.

– Да я никогда и не рассматривала тебя как религиозного фанатика, – произнесла Тара и прикрыла свои бездонные изумрудные глазищи, видимо, о чём-то размышляя. – Видишь ли, пока мы сейчас об этом не заговорили, я вообще о тебе никак не думала в религиозном или идеологическом плане. Для меня все люди делятся по признаку «свои – не свои». А формализовать понятие «свои» у меня не очень получается. Это просто чувствуется. Глазами, обонянием, всей кожей.

– Умом или душой прежде всего? – невинно заинтересовался Зим. Ему стало по-настоящему интересно.

– Н-н… Н-не знаю, – запнулась Тара. – Ты знаешь, я совершенно не религиозна. Суеверна – это вот да. А умом или душой… Странный вопрос… В общем, я чувствую это, а какая разница – как? Вот меня страшно раздражают люди, которые тебя здесь окружают. Ни один из них под определение «своего» у меня не подпадает. Хотя, может быть, это заурядное чувство женщины-собственницы – которой перестают нравиться все люди, окружающие её мужчину.

– А кто из них тебя раздражает больше всего?

– Конечно, этот офицер КГБ, похожий на froggy, – не задумываясь ответила Тара. – Китаец меня злит гораздо меньше. Хотя тоже раздражает, конечно. Потому, что они оба пытаются использовать тебя в своих целях. Хотя, заметь, я уверена: в конечном итоге ты переиграешь их обоих. А ещё меня выводит из себя то, что они скрывают самую главную цель своей работы.

– Цель их работы – борьба с международным терроризмом во всём мире, – произнёс Зим, внутренне улыбаясь.

– Алекс Зим, ты не дурак и я не дура. За всем происходящим стоит что-то ещё. И это – очень серьёзное «что-то». Более того, мне кажется, я знаю, что они ищут. Это должен быть камень. Как хотите, но это должен быть какой-то камень… Уж мне-то не знать, какой камень они ищут!..

– Камень? – Зим недоверчиво хмыкнул. – Гигантский алмаз?

– Ох, Зим, не прикидывайся материалистичнее, чем ты есть на самом деле. Камень – основа всего сущего, начало и конец. Центром Мира в Ирландии считается камень Лиа Фаль. Он находился в священной местности под названием Тара.

– Земля носит твоё имя? – Зим слушал заинтересованно, одной рукой роясь в рыжих, мягких волосах своей женщины.

– Ох, Зим, это меня назвали в честь той Тары, – вздохнула она, сокрушаясь о непонятливости своего мужчины. – А камень Лиа Фаль был её сердцем и сердцем всей Ирландии. Он назначал и свергал королей а потом в Эйре пришло христианство, и Камень ушёл на восток. Так Ирландия осталась без сердца и превратилась в то, во что превратилась.

– На восток?

– Да. Об этом повествуют наши легенды. Но знаешь ли ты, что все народы мира имеют свой священный камень? И помещается он посредине магического Центра Мира?

А я, честно говоря, не знаю ничего более похожего на этот fucking Центр, чем те места, в которых мы сейчас находимся. Китайцы помещали Центр Мира в горы Кунь-Лунь, а они здесь, неподалёку. Тут же рядом, как утверждают индуисты и буддисты, находится священная гора Махамеру. До горы Сумеру алтайских племён тоже рукой подать.

– Магические камни разных народов… – задумчиво произнёс Зим, – а не может ли это означать, что у всех этих народов священным был один и тот же Камень?

– Начинаешь соображать, Алекс Зим, – хмыкнула Тара и неожиданно вывернулась и впилась губами в его губы.

– Погоди, Тара, – Зиму удалось сдержать себя, и он начал поглаживать Тару по плечам, – а какого, извини, хера, этот Камень может быть нужен нашим secret service со всех краёв Евразии?

– Причин может быть миллион, Алекс Зим, – Тара задрожала всем телом от нарастающего приступа страсти. – Во-первых, они просто тащат в свою нору всё, представляющее мало-мальский интерес, что может эгрегировать человеческое сообщество. Возможно, они считают, что с помощью этого Камня смогут контролировать уйгурских, кавказских, тибетских и каких тебе хочешь сепаратистов. А может, они собираются контролировать сам Камень. Впрочем, возможен вариант, что они ничего не думают, а сам Камень притягивает их к себе.

Тара снова вывернулась из объятий Алекса и принялась стягивать с себя одежду.

Шейх Калеб-ходжа, Бахрейн

С точки зрения Хорхоя, международный аэропорт Бахрейна выглядел так, как должно выглядеть чистилище в глазах человека техногенной цивилизации. Тысячи представителей всех мировых рас во всевозможных костюмах, принятых в цивилизованном обществе всех мировых культур, внутри стеклянных белых и сверкающих конструкций перемещались со всеми степенями свободы – то есть вперёд, назад, вправо, влево, вверх и вниз, стояли в очередях, ловили убегающих детей, вываливались гуртами на многоярусную площадь перед аэропортом, где одетые в белое провожатые загоняли их в огромные застеклённые автобусы.

В Бахрейне Хорхоя уже ожидали.

Высокий, одетый в белый костюм араб встречал его с табличкой, на которой значилось имя Игоря Константинова. Вежливо поклонившись, он повёл Хорхоя на нижний пандус аэропорта, где прибывшему предложили сесть в белый представительский «мерседес». Водитель опустил тонированную стеклянную перегородку, и отсек с пассажирскими сиденьями вдруг погрузился в абсолютную тьму. «Включил внутреннее затенение кабины», – понял Хорхой. Встречающий извинился, затем включил свет и предложил кофе с мороженым.

Хорхой вежливо отказался. Про себя он решил, что благоразумнее отказываться от любого угощения, какое бы ни было предложено ему хозяевами во время визита. Хорхой сам довольно много знал о принципах манипулирования людьми и понимал, что даже крохотная чашечка кофе, «заряженная» соответствующим магическим способом, может оказать серьёзное влияние на его психику. Поэтому везде, где это было возможно, он готовил себе сам.

Автомобиль едва заметно качнуло, будто он преодолел какой-то порог или рельс, затем он остановился. Прошло несколько секунд, после чего дверь распахнулась и услужливый слуга предложил ему выйти.

Хорхой стоял посреди обширного, мощёного камнями двора, крытого огромным куполом из матового стекла. Купол был устроен таким образом, что полностью рассеивал солнечные лучи, и предположить, в каком месте в данный момент находится светило, не представлялось возможным. Это обрекало на неудачу любую попытку случайного гостя хотя бы даже приблизительно определить местоположение здания.

«Наверное, купол непроницаем и для GPS-приёмника», – подумал равнодушно Хорхой. Кроме фонтана он заметил вдоль стен цветущие экзотические деревья, видимо, привезённые со всех, самых невероятных концов земли. Хорхой вспомнил знаменитые сады Старца Горы Хасана ас-Сабаха, в которых будущих смертников услаждали наложницы, создавая впечатление, будто они находятся в раю и пируют с гуриями.

Высокий араб, облачённый в белую галабию, плохо скрывающую висящий на боку автомат, поклонился ему, приглашая пройти в дом.