Антымавле — торговый человек - Владилен Леонтьев

Усталость валила на бок, но глаза ждали. Глебов находился в таком же состоянии, как страстный охотник, когда, еле волоча ноги, возвращается усталый домой и дает себе зарок никогда больше не ходить на охоту. Но проходит день-два, и охотника снова тянет на простор тайги, хотя в памяти еще свежи воспоминания последних мытарств. Вернутся силы, и Глебова снова потянет к этим людям.

Казалось бы, что надо гуйгунскому Ринтынету под новой кличкой Сапыр, которой он очень доволен? В семье голодно, холод, нищета. Есть ли кусок мяса, нет ли — все равно смеется и делает людям добро. За добро и ему платят добром. Он готов служить всем, нисколько не думая о себе. Но люди добры, помогают: ведь Сапыру выпало самое большое счастье — дети. Как удивился Сапыр, когда Глебов предложил ему заниматься только резьбой по кости и отправлять свои изделия в Увэлен, в кооператив.

— Разве на это можно жить? — недоуменно спросил он Глебова.

— Да, можно.

Новый человек может не заметить, какие изменения произошли в жизни Антымавле, он их не увидит. А Глебова радовала его чистая рубашка, сразу бросившаяся в глаза при первой встрече, платье, неумело надетое на его жене, обстановка в пологе, наивная изобретательность и желание узнать все до мельчайших подробностей. А главное — решимость, которая появилась у Антымавле. Глебов остался доволен поездкой Антымавле к чаучу. Правильно сделал Антымавле, что решился скупить у него всю пушнину. «Нужно забрать у Пылёка оставшиеся песцовые шкурки, пока не приехал Рэнтыгыргин, — предложил Антымавле Глебов после того, как выслушал его рассказ. И добавил: — Потом мы ограничим Пылёка в торговле, лишим его возможности накапливать товары. Но все надо делать осторожно, чтобы снова не отпугнуть чаучу, чтобы люди в стойбищах поняли, чего хочет Советская власть».

Глебов кое-что узнал о связях Рэнтыгыргина со старыми торговцами и заверил Антымавле, что они пошлют в стойбище Вельвун своего человека. Но все равно надо опередить Рэнтыгыргина: кто знает, какую каверзу они с Пылёком еще могут придумать?

Как обманчиво первое впечатление! Сначала Глебову показалось, что гуйгунский Гывагыргин мешает организации колхоза, но потом, когда начался откровенный разговор, он понял, что этот человек стремится к хорошему, но очень осторожен и ко всему относится с недоверием, пока не убедится в полезности любого дела. Вероятно, сказывалась давняя подозрительность к словам и делам русских. Но люди о нем говорят с большим уважением и теплотой.

Глебов теперь хорошо, знал о положении дел на северном побережье.

— Вон уже Увэлен видно! — перебил мысли Глебова Теркынто. — Скоро дом!

Показалась полоска косы, вдалеке — Увэленская горбатая сопка, а справа из-за пологого отрога Инчувинской горы неторопливо надвигались синие Туныклинские вершины…

…Пока Глебов с Теркынто подъезжали к Увэлену, на севере жизнь шла своим чередом. Антымавле с первым же попутчиком передал в Энмын, чтобы приехал Како. Надо было отправить в Увэлен товары, которые не берут покупатели. И Како, всегда готовый оказать услугу, приехал.

— Теперь я колхозником стал, — с гордостью объявил он Антымавле. — Мне сказали, что теперь я только на собаках ездить буду. Колхоз корм будет давать, охотиться не надо. А какой из меня охотник? На собаках мне ездить лучше.

— Верно, — согласился Антымавле и, напоив его чаем, направился в лавку.

— Этот груз легкий, — показал на ровно висящие костюмы Антымавле. — Может, найдутся в Увэлене люди, которые нуждаются в такой одежде. Все же их тоже делали люди, нельзя, чтобы вещь пропадала.

Како согласно кивал головой:

— Верно. В Увэлене много высоких людей. Гемалькот тоже высокий. Конечно, эта одежда подошла, бы нашему Эвычу, но зачем она ему? Разве что жену повеселить? На охоту в ней не пойдешь. — И стал вместе с Антымавле складывать костюмы в пустые мешки.

Все костюмы свободно уложились в два мешка.

— Легко. Везти нечего, — приподнял мешок Како.

— Тогда еще эти железки возьми, — показал Антымавле на грубые волчьи капканы с двумя пружинами.

— Может, оставить? — спросил Како.

— Зачем?

— Из пружины нож хороший можно сделать, — вздохнул Како. — Из одного капкана четыре ножа получится.

— Нет, нельзя. Пусть из капкана капкан будет. В Увэлене научились их переделывать.

Како согласился, попробовал на вес товар и сказал, что достаточно.

— Это, Ринтынетом сделанное, передай Глебову. Пусть цену на бумажке напишет. Я Ринтынету примерно дал, — и Антымавле подал Како небольшой ящичек с костяными изделиями.

Вечером Антымавле подробно напутствовал Како:

— Обязательно весы привези. Посмотри, чтобы они правильные были. Толи попроси два куска. На ремонт лавки хватит. Если сам не сможешь привезти, проси еще нарту. Пушнину сам привезу. Просушить ее надо, почистить. Сейчас в тундру поеду. Скоро месяц рождения, чаучу некогда ездить, работы много…

Утром Како был готов к отъезду.

— Можно не спешить. Только бы тебя весеннее бездорожье не застало, — давал последние напутствия Антымавле.

— Успею, — заверил Како и вполголоса дал команду собакам. — Тагам!

Собаки давно ждали этой команды, вскочили и сдернули нарту.

Упряжка Како не спеша выезжала из Инрылина. Како никогда не допускал, чтобы его собаки рвали с места и мчались первое время во всю прыть. Они сначала шли словно с ленцой, часто останавливались, готовясь к серьезному бегу, и через некоторое время набирали ровный широкий шаг. И тогда уже ни одна упряжка не могла соперничать с упряжкой Како.

Како уже составил себе примерный маршрут езды: переночевать в Энмыне, рано утром выехать и добраться до Сешана. Там родня есть, можно дня два погостить. Потом Чегтун, там тоже можно погостить. Не мешает задержаться в Миткулино. Ведь таннытская одежда не человек, ей спешить некуда. Зачем торопиться? И если уж поехал, то надо навестить всех дальних и близких родственников. В Сешане его дочь замужем, в Чегтуне — хорошие друзья, в Миткулино — дальние родственники, в Инчувине — приемный отец Антымавле Имлытегин, который, конечно, будет интересоваться всеми подробностями жизни в Инрылине. И одного дня, пожалуй, не хватит, чтобы рассказать все новости. Еще мечтал Како заехать к оленеводу Рольтену, который кочует в тундре между Инчувином и Увэленом. Еще в прошлом году Како поделился с ним мешком нерпичьего жира, дал пару связок лахтачьего ремня, и теперь не мешало заехать за обещанным: парой короткошерстных оленьих шкур на кухлянку. Конечно, Рольтен мог переслать с кем-нибудь, он не забудет этого, но зачем, когда сам едешь. А приехать в Увэлен на день-два позже — это уж небольшой грех.

Молодой пестрый пес второй пары запутался в постромках, поводок от алыка попал между ног и мешал бежать. Временами он дрыгал ногой, подпрыгивал и пытался высвободить ногу, но все усилия его были напрасны. Иногда он поворачивал голову и с укоризной посматривал на хозяина, словно просил остановить упряжку и поправить алык. Хозяин размечтался и не замечал просящего взгляда собаки, но в конце концов подергивания нарты прервали размышления Како.

— Вутельгин! — обратился к псу Како, не думая останавливать упряжку. — Ты, как мой самый младший сын, еще ничего не смыслишь. Но сын не работает, а ты уже второй год ходишь в упряжи. Должен все уметь.

Вутельгин прижал уши и перестал оглядываться.

— Разве не знаешь, как надо на ходу распутываться? — ласковым спокойным голосом, как человека, уговаривал Како пса. — Не знаешь? Тогда я скажу. Подкинь зад, вытяни ногу — и поводок освободит тебя. Не буду же я останавливать всю упряжку, сам должен распутаться. Остановлю собак, им тяжело будет снова набирать шаг. Гек, Вутельгин! Подпрыгни, подпрыгни!

Вутельгин пошевелил прижатыми ушами, бросил жалостливый взгляд на хозяина, оттянул постромок, подпрыгнул — и поводок освободил ногу.

— Вот так! Сам умеешь все делать, — удовлетворился Како.

Како никогда в жизни не кричал на собак, всегда старался говорить почти шепотом, ласково. Собака — друг, ее надо любить. Когда умрешь, то, может, попадешь в подземный мир умерших. Не всем же идти вверх к верхним людям, которые любят резвиться зимой в морозную ночь, превращаясь в зеленые, красные, белые полосы. Говорят, что это мертвецы играют в мяч. Может, я не попаду к верхним людям, вдруг судьба меня направит в подземный мир. А прежде чем попасть туда, я должен пройти через собак. И собаки могут отомстить, если с ними будут плохо обращаться. Да и какая жизнь без собак! Когда их нет в яранге, то яранга все равно что пустая.

Како подъезжал к Натэмытагину. Коса кончалась, впереди был пологий подъем, дальше дорога шла по склону, там перевал и Энмын. Вдруг размышления Како прервал резкий свист, и тут же он услышал звук выстрела. Обожгло щеку. Како приложил руку к щеке и обернулся: никого. Ужас, охватил Како, он не мог понять, откуда стреляли. Еще немного, и пуля пробила бы голову. Како впервые в жизни гакнул на собак, те даже вздрогнули от неожиданности и рванули. Нарта резко запрыгала на застругах. Снова просвистело над головой. Како пригнулся и глянул назад. Еще свист. Свист резкий, неприятный. Он определил, что стреляли со стороны моря, где над торосами взвивались дымки.