Второй шанс - Марина Ефиминюк

Мамаша кивнула и покосилась на отца. Тот быстро нашелся, в грязных ботинках протопал к нам, поцеловал меня, горящую кумачом, в макушку и протянул руку парню:

— Константин.

— Филипп. — Отозвался тот, отвечая на рукопожатие.

— Вера. — Величественно кивнула мама.

Филипп подошел к мамаше и помог ей снять пальто, доведя родительницу с прилизанными после шляпы волосами до состояния самой счастливой тещи в мире. Все трое вели себя очень естественно и посемейному, мне показалось, что вокруг происходит комедия абсурда. Убравшись обратно на кухню, я со злостью попыталась поставить кастрюлю на плиту, но ручки вместе с прихватками буквально прилипли к пальцам. Из комнаты доносились голоса, чтото обсуждавшие.

— Филипп! — Позвала я.

— Что случилось? — Он не торопился мне на помощь.

— Кастрюля. — Только и крикнула я, как полная пюре посудина тут же шарахнулась на конфорку, расплескав мятый картофель по плите.

На этом ужине, похоже, только я чувствовала себя партизаном на вражеских редутах. Родители с энтузиазмом обсуждали поездку, и, казалось, парень искренне интересовался их психологическим бредом и анализом нелепых ситуаций с моим участием. Филипп легко притворялся обыкновенно парнем, хотя все равно в его словах и жестах проскальзывала взрослость не характерная возрасту. Только единственный раз он едва не прокололся, когда брал вилку — она неожиданно сама собой подлетела к его пальцам. К счастью, никто из родственничков не заметил секундного чуда.

— Может за знакомство? — Предложил, подмигнув парню, отец, уже хорошенько закусив поджаренной курочкой.

— Папа, — перебила его я, — Филипп за рулем.

— Ну, и отлично. — Папаша уже лез в полку за бутылкой с коньяком. — Хотя бы ктото из нашей семьи не боится садиться в автомобиль.

— Ему ехать! — Почти отчаянно пояснила я, глядя, как отец расставляет на столе три рюмочки.

Фил развалился на стуле, вольготно и свободно, не ощущая ни капли скованности или неудобства.

— Так, до завтра ж выветриться. — Папа удивленно посмотрел на мамашу, курившую и деликатно выдувавшую облачка дыма на улицу через приоткрытую створку окна.

Похоже, кроме меня все в этой комнате точно знали, где именно сегодня будет ночевать мой новый друг.

Замерзшая я проснулась от яростного писка будильника, хотя точно помнила, что не забыла включить его. На экране музыкальной установки светилась надпись: «Учиться, студент!» Стоило мне прочитать ее, как электронные буквы поменялись на цифры часов. Я еще качалась на волнах сна и обнимала Фила, похоже, давно слинявшего наяву. От того, что он проснулся раньше, в душе появилось странное разочарование. На мониторе плавала другая надпись: «Доброе утро. Не смей пропускать занятия!» Вчера за ужином, превратившимся для меня в настоящее мучение, папаша подсобил и рассказал парню, что я собиралась бросить учебу. Новость так его возмутила, что Филипп обязался лично провожать меня до дверей факультета и встречать обратно.

Когда я пошевелила мышкой, заставляя разноцветные вертевшиеся буквы исчезнуть, на экране вместо привычной картинки заливных лугов появилась фотография серьезного, но смотревшего нежно и ласково Филиппа. Он, конечно, ушел с утра, но оставил о себе кучу напоминаний, словно боялся, что сотрется из моей памяти за несколько коротких часов.

За окном снова лил осенний дождь. В комнате стоял холод, вчера Филипп, заявив, будто ему нечем дышать, оставил открытой форточку. До середины ночи он спал под работающий телевизор, а когда я пыталась его выключить, ругался. Глянцевый красавец, какого видели посторонние, и настоящий Филипп имели мало общего. В отличие от первого, второй обладал паршивым характером и походил на ворчливого брюзгу, в любом настроении своими придирками доводившего окружающих до безумия. Глядя в его красивое лицо на экране компьютера, я улыбнулась.

Родители сидели на кухне, накачиваясь утренним кофе.

— В моей комнате криокамера. — Пожаловалась я. От холода у меня не попадал зуб на зуб.

— Филипп уехал еще час назад. — Мама просматривала номер медицинского журнала и трусила пеплом прямо на глянцевые блестящие странички.

Отец обтер усы и продолжил изучать газету, развернутую в его руках бумажной простыней.

— Ему нужно привезти какиенибудь вещи, — продолжала обсуждать мамаша, — чтобы не мотаться по утрам сначала домой, потом в институт. По городским пробкам он совсем не будет успевать на занятия.

В моих руках дрогнула чашка. С превеликой осторожностью я поставила ее на стол и, прочистив горло, тихо произнесла:

— Родители! Вы меня изумляете!

Те одновременно подняли головы, разглядывая меня недоумевающе и вопросительно.

— Когда вчера я вас увидела в прихожей, то ожидала, по меньшей мере, что папа спустит Филиппа с лестницы! А вы сидите и спокойно рассуждаете, что ему нужно привезти «какиенибудь вещи»?

— Что она от нас хочет? — Поинтересовалась мать у отца, ткнув в меня пальцем.

— Я сбита с толку! — Воскликнула я. — Смущена! Мы же все помним, при каких обстоятельствах вы виделись в первый раз!

Родители переглянулись, потом папа неохотно проворчал:

— Этот парень на тебя хорошо влияет.

— Да, — подтвердила мама¸ — ты выглядишь такой… спокойной.

Кашлянув, я убралась в комнату, не найдя ответа на ее слова. Здесь меня настиг не прекращавшийся надоедливый звук тренькающего старого телефона, хриплый звонок разносился вокруг. Собирая конспекты и тетради в рюкзак, я покосилась на потолок, уверенная, что крикливый аппарат принадлежит соседям, но тут запел мобильный, и трескучий звук резко осекся, словно его отрубили, нажав на кнопку. Определитель высветил номер Филиппа.

— Как все прошло? — На мое ворчливое «Але» спросил он. — Я специально уехал пораньше, чтобы вы смогли все обсудить с родителями.

— Ты их заколдовал? — Буркнула я.

— Нет. А что? — Хохотнул парень. До меня доносился звук гудящего двигателя и песня нашей любимой группы.

— Они тебе выписали неограниченный допуск в нашу квартиру.

— Серьезно? — Усмехнулся он. — А ты?

— Ты такой вероломный, что давно забрался в нее без спроса. Они считают, что ты хорошо на меня влияешь. — Недовольно поведала я, слыша его тихий смех.

Никогда не чувствовала себя такой счастливой.

— Если так считают твои родители, то это правда. — Веселился Филипп. — Приедешь в институт позвони. Я тебя вечером встречу, провожу домой. — Выдав указания, он примолк, а потом поправился: — Нет, лучше дойдешь до метро, позвони. Приедешь в институт, тоже позвони.